Керстин Гир - Я сказала правду Страница 19

«Гарри не умеет стихи создавать и меня еще хочет к чему-то припахать». Я одним кликом отделалась от его глупостей и открыла новый документ.

«Обязательно сделать перед смертью, – напечатала я в первой строчке. – Во-первых, написать завещание. Во-вторых, подумать над чертовым четверостишием для Гарри, иначе этот придурок припрется сюда. В-третьих, убрать квартиру и избавиться от всех неприятных вещей. В-четвертых, написать предсмертные письма, см. на других страницах. В-пятых, отказаться от похода на встречу класса. В-шестых, сходить в парикмахерскую».

Завещание – дело важное. Моя бабушка Роденкирхен завещания не оставила. Она только устно приказала раздать ее украшения внучкам.

– Каждая девочка сможет себе что-то выбрать, – сказала она. – По очереди, начиная с младшей.

Мысль на первый взгляд была очень даже неплохая, но, после того, как бабушка оттуда, сверху, увидела склоку, разыгравшуюся над ее шкатулкой с драгоценностями, она наверняка решила, что лучше бы оставила завещание.

Тетя Эвелин, у которой были только сыновья, из-за чего она осталась совершенно не у дел, стояла в углу комнаты, скрестив руки, и кипела от негодования. Моя мама же, со своими четырьмя дочерьми, напротив, казалась чрезвычайно довольной. Я думаю, это был первый и единственный день в ее жизни, когда она не жалела, что хоть кто-то из нас не мальчик.

– Бери сапфир, сапфир, – шептала тетя Алекса моей тогда еще трехлетней кузине Клаудии.

Но Клаудия, которая не представляла себе, как выглядит сапфир, сначала ухватилась за коралловое ожерелье, а потом за янтарную подвеску с какой-то мухой внутри. После этого тетя Алекса разразилась слезами. Наши кузины Дайана, Франциска, Мириам и Бетти набросились на фальшивый жемчуг, фигурную серебряную подвеску, гранатовый гарнитур и ожерелье из розового кварца, а их мать в это время билась головой об стенку. А вот Тина, Рика, Лулу и я, не обращая внимания на дешевое барахло, выбрали очень правильные вещи. Тине досталось сапфировое колье, Рике – бриллиантовые сережки, Лулу – прелестные платиновые часы с бриллиантами, а я выискала себе кольцо с огромным шлифованным аквамарином.

И когда я его нацепила на свой маленький пухлый пальчик, тетя Алекса громко всхлипнула, а тетя Эвелин пробормотала: «Маленькая ведьма!»

– Помолчи лучше, – заткнула ей рот моя мама. – Ты и так уже заграбастала весь антиквариат и фарфор.

– Какой еще фарфор? – завопила тетя Эвелин. – Наш лучший мейсенский фарфор расколошматила твоя младшая.

– Точно, – сказала тетя Алекса. – Так что ее вообще нужно было исключить из числа наследников.

Но об этом моя бабушка ничего не упоминала.

И во второй заход – «Не эти красные сережки, Дайана, другие красные сережки!» – мы инстинктивно выбрали самые ценные вещи: Рика – опаловую подвеску, Тина – кольцо с изумрудом, Лулу – рубиновые сережки, а я – жемчужное ожерелье с бриллиантовой застежкой. Моя мама была чрезвычайно горда за нас. Никаких ценных вещей, кроме этих украшений, у меня не было. И все же мне не хотелось, чтобы то немногое, чем я владела, попало не в те руки: к примеру, моя коллекция детских книжек (некоторые из них были антикварными), мой mрЗ-плеер и ноутбук. Я чуть было не взялась за телефонную трубку и не позвонила маме: «Не вздумай все отдавать Арсениусу и Хабакуку, ты слышишь меня?» Но потом спохватилась, что выдам себя с головой – а это будет просто глупо с моей стороны. До самого дня моей смерти я должна вести себя по возможности обычно. Иначе все поймут, что я задумала, и отправят меня в психушку.

Мне хотелось подойти к этому мероприятаю, как и ко всему остальному в моей жизни, хорошенько все просчитав и взвесив. На вопрос «почему» я уже ответила. Дальше мне следовало позаботиться о том «как». Это должно произойти как можно более безболезненно и технически несложно. И ни в коем случае не отвратительно. Даже после смерти я хотела выглядеть хорошо. К тому же нужно продумать о том, кто тебя найдет.

В действительности все оказалось не так просто.

По субботам мы с друзьями всегда устраивали кулинарные вечера. Готовясь к очередному такому вечеру, я продолжала раздумывать над тем, как мне «это» сделать.

На сайте www.ostorozhnodepressiya.de я нашла психологический тест «К какому типу самоубийц вы относитесь?». Пройдя этот тест, я совершенно точно определила, что я отношусь к типу «Мэрилин Монро» и точно не к типам «Анна Каренина» и «Харакири». Честно сказать, мне это даже польстило. Но вот найти снотворное без рецепта казалось совершенно невозможным. Я нашла лишь одну фирму в Интернете, которая предлагала любые «фармацевтические препараты без оригинальной упаковки» по цене 50 центов за таблетку. Может, мне просто заказать у них килограмм таблеток, съесть их и посмотреть, что будет? Но ведь я могу нарваться на «Виагру» или витамин С. Или, что еще хуже, на таблетки, от которых растут усы.

Я натянула свой старый зеленый свитер и джинсы, вдела в уши любимые сережки с лягушками. Потом посмотрела на себя в зеркало, чтобы проверить, не читаются ли по выражению лица мои суицидальные планы, и заметила, что уголки губ у меня приподняты, а это было совершенно неуместно. Но в таком положении они находились постоянно. Это была анатомическая особенность: всех женщин нашей семьи отличали широкие, пухлые, вечно улыбающиеся рты.

– Чувственные губы, – так всегда называл их Ульрих.

– Широкая пасть, как у лягушки, – выразилась как-то про мой рот Бритта Эмке в шестом классе.

И мы с Чарли положили ей в учебник по латыни в качестве закладки лягушку, которую незадолго до того кто-то переехал. Мы хотели, чтобы она увидела, как на самом деле выглядит широкая пасть лягушки. Боже, как она орала!

Когда я с грохотом спускалась вниз по пожарной лестнице, Фолькер и Хилла с детьми уже сидели за накрытым к ужину столом.

Я услышала, как они все хором произносили:

– ...И благослови ту пищу, которую ты нам послал.

Из приоткрытого окна доносился очень аппетитный аромат жареного мяса

– Бог сегодня был щедр к ним.

И тут я вдруг поняла, что почти весь день ничего не ела, и поспешила к трамвайной остановке.

Когда-то наши кулинарные вечера проходили очень весело. Мы с нетерпением их ждали и с большой охотой готовили сложные экзотические блюда, пили дорогие аперитивы и вино и до поздней ночи пировали и болтали. Однако с тех пор, как у моих друзей появились дети, у них, кажется, напрочь отбило понимание экзотики. Фондю из не прошедшего термической обработки сыра, алкоголь и тандури вдруг стали опасными. И, несмотря на существующий уговор, на наших встречах теперь каждый раз присутствовал как минимум один ребенок – «няня не пришла», «она так хотела тоже пойти», «у него зубки режутся»; суши на наших кулинарных вечерах теперь тоже не было, потому, что дети суши не любят.