Татьяна Алюшина - Две половинки Страница 19

Сбегая от своих мыслей, Степан запустил мини-котельную в подвале, натаскал дров на топку к камину про запас, надо же дом прогреть, протопить основательно. Когда печь ровно загудела, надел валенки, старый свитер, взял лопату и пошел разгребать снег на участке – хозяйство требовало ухода, да и руки занять, чтобы голову освободить от размышлений.

Работы хватало с излишком – расчистить дорожку от калитки к дому, от ворот к гаражу, дорожку к бане, стоявшей в конце участка, до которой все руки не доходили и от того она оказалась изрядно засыпанной, да и тропки для пробежки не мешало подчистить.

Физическая работа на воздухе – дело, никто не спорит, хорошее, но еще никого от мыслей нелегких она не спасала.

Иллюзия.

Вот, мол, делом займусь, не до тягостных дум будет.

Ага! Щас-с!

Он расчищал стежки-дорожки с остервенением, соответствующим влезшим без спросу и расположившимся, как хозяева в голове, нелегким, каким-то безысходным думам.

Степан тряхнул головой, стараясь избавиться от навязчиво звучавшего самообвинения.

Все он правильно решил!

Неправильно было поддаться помутившему разум желанию познать нечто, не испытанное в его мужской жизни. Не страсти огненные – нет! Хватало в его жизни и страстей, до фига! Нет, другое… что-то такое глубокое, истинное… не объяснить – настоящее, что ли!

Вот что неправильно!

Не следовало, ох, не следовало, возвращаться – ведь ушел же, переступил порог – и кидаться так отчаянно, с головой кидаться в Стаську!

И так однозначно, бесповоротно от нее уйти!

– Нет! Уйти – как раз правильно! – зло возразил себе Больших, закидывая подальше пласт снега с лопаты.

Он уже один раз женился и, как ему казалось, по любви – будет с него и этого раза! Хорошо, удалось уйти без глобальных потерь и непримиримой ненависти ко всему женскому полу!

Битому-перебитому, изрядно потрепанному, удалось убраться Степану Больших с мест масштабных семейных баталий.

С Надей, его бывшей женой, они познакомились традиционно: в институте, и поженились, когда оба проходили интернатуру, он хирургическую, она – терапевтическую.

В стране уже что-то ворочалось новое, именуемое кооперацией, гласностью и перестройкой и прочими ругательными названиями, менялось, но накатанные пути карьерного роста медика производили впечатление незыблемых и постоянных.

Молодую семью двух работников медицины ждали четко просматриваемые, не ими придуманные и установленные перспективы развития, становления и закрепления на хороших местах. Оба собирались работать в больницах, получать приличную зарплату и уважение общества. Он – защищаться, она – просто работать, жить, как все живут, родить детей, вырастить, машину купить.

По указующему персту дедушки Ленина, дорога впереди ждала светлая, проторенная, обеспеченная и просматриваемая до самой старости на каждом этапе пути.

Надюха не выдержала после полугодовой невыплаты зарплаты.

Пришла вечером поздно домой, злая, осунувшаяся, расточая амбре дешевого коньяка, не раздеваясь, прошла в кухню, опустилась тяжело на табурет. Он понял ее состояние и молча поставил чайник на плиту, достал с полки чашки, заварку, сахарницу…

– Все, Степан, я ушла – уставшим, бессильным голосом сказала жена.

Он медленно повернулся к ней:

– Ты же не хотела уходить, Надь. Тебя же не сегодня-завтра заведующей отделением собирались назначить.

– Да потому что работать больше некому! Все разбежались! – громко ответила она, словно продолжая прерванный с кем-то спор. – Это когда у нас молодых врачей завотделениями назначали? И толку от этой должности?! Зарплаты как не давали, так и не дадут, а той, что дадут, только в туалете подтереться, жить на это нельзя!!

Чайник кипел гордо и требовательно, выпуская струю пара из носика. Степан выключил газ, налил чаю, поставил чашку на стол перед женой и сел напротив.

– Ну, ушла и ушла! – попробовал он успокоить жену, – я заработаю.

– Да что ты заработаешь?! – закричала она и хлопнула ладонью по столу. – Что?!

Чашка подпрыгнула на месте, чай перелился через край и растекся лужицей. Никто из них не обратил внимания и не стал устранять беспорядок.

– Ты на двух работах сутками, домой спать приползаешь, черный весь от усталости!! И где миллионы?! – кричала Надя, в мгновение перейдя от пассивности к агрессии.

– Что ты кричишь, Надь? Это временные трудности.

Степану совсем не хотелось с ней спорить и обсуждать очевидное. Для себя он такого легкого выхода, как уйти с работы, не видел.

– Да не временно, Степан! Теперь это навсегда! Ничего у нас врачи получать не будут, кроме плевков в морду! Ни врачи, ни учителя, никто из бюджетников!

– Надь, мы не на политическом митинге, – остудил праведный гнев супруги спокойным голосом Больших. – Не кричи, что-нибудь придумаем.

– Я уже придумала – так же мгновенно перешла от агрессии к усталости Надежда. – Вчера я встретилась с Леной Городовой. Помнишь ее, моя бывшая сокурсница? Она «держит» несколько торговых мест на вещевом в Лужниках, предложила мне идти к ней реализатором. Проще говоря, продавцом. Я согласилась. Зарплату и проценты от реализации она назвала такие, что не согласиться я не могла.

– Значит, решила стать работником торговли.

– У тебя есть предложение лучше? – вскинулась по новой готовая к борьбе по отстаиванию интересов супруга.

– Оно тебе не понравится. Я считаю, что врач должен лечить, а не тряпками торговать.

– Вот и лечи, раз ты у нас идейный! А я не буду! Я пойду бабки зарабатывать!

– Ну да! Встанешь за прилавок и они с неба посыпятся! Это каторжный, грязный, тяжелейший труд! Мне в отделение неделю назад молодую женщину привезли, тоже на рынке торгует, так у нее обморожение ног тяжелейшее, а она и не заметила – «ну, болят и болят, так у всех болят, мы ж на ногах весь день и в жару, и в мороз! И тяжести таскаем. Ну, распухли, а чего им не пухнуть!» Пришлось пальцы на ноге ампутировать, и еще неизвестно, остановится ли на этом! А она молодая тетка, с высшим образованием!

– Да, именно такую работу я выбираю, – зло и убежденно сказала Надя, выслушав мужа. – Но там платят деньги!

Надюха обладала решительным характером, попавшим к тому же на благодатную почву – в коллектив предприимчивых и столь же решительных женщин. Она быстро из реализатора превратилась в самостоятельного «челнока».

Где-то перезаняла денег, досконально изучила и разузнала, у той же Лены и у остальных, где, что, почем и как лучше покупать, продумала все тщательно и поехала. Первый раз в Польшу.

Закупила товар на продажу, завалив квартиру всевозможными электроприборами, посудой, пакетами с упаковками, какими-то бутылками – Степан не вникал. Помог оттащить баулы на вокзал к поезду, взяв для этой цели отгул, запихал неподъемные полиэтиленовые, клетчатые сумищи в вагон и помахал рукой.