Екатерина Вильмонт - Фиг ли нам, красивым дамам! Страница 2

– Данчик, ты папе сообщил о свадьбе? – спросила мама.

– Конечно. Обещал приехать.

– Вот и славно. Он тебя не отговаривал от женитьбы?

– Да нет, – засмеялся Данила. – Просто удивился. И спросил: «Ты совсем дурак, что ли?»

– Да, твой отец, когда мы разводились, сказал: «Больше я на эти грабли наступать не буду!» И, как видишь, держит слово. Сынок, а ты… Ты уверен, что хочешь жениться?

– Ты почему спросила? Тебе же нравилась Илонка?

– Она мне и сейчас нравится. Хорошая девочка. Толковая, неглупая, тебя любит… Ну и хорошенькая, как картинка. Просто она на днях звонила, была грустная… Ты ее ничем не обидел?

– Да вроде нет. Просто она… Короче, она потребовала, чтобы я поменял работу, а для меня это неприемлемо.

– Она именно потребовала?

– Да не то чтобы категорически потребовала, но дала понять… Вполне недвусмысленно. Да еще и со слезами. Ты бы, мамочка, объяснила девушке, что со мной такое не проходит.

Инна Львовна грустно покачала головой.

– Если бы ты знал, как я сама этого хочу!

– Я знаю. Но ты же не давишь на меня.

– Потому что знаю – ты все сделаешь наоборот. Сам полезешь к черту в зубы. Лучше уж помолчать.

– Так вот и объяснила бы Илоне, если она так тебе нравится.

– А разве тебе она не нравится? Уже не нравится?

– Да я не знаю…

– Данька, если так, то лучше не надо!

– Ох, мама… Там уже полным ходом идет подготовка к свадьбе. Да и жалко Илонку. В сущности, она хорошая, да и пора мне семью заводить. Хочется уюта, когда возвращаешься из командировки. Да и обрыдла мне холостяцкая жизнь, тридцать два уже. И родители у Илонки славные люди, интеллигентные, милые…

– Все так, Данечка, все так, но в твоем тоне слышится обреченность. Ты ее не любишь?

– Откуда я знаю?

– Данька, колись, ты встретил другую женщину?

Он испуганно взглянул на мать.

– Колись, Данька. Легче будет. Кто она?

– Знаешь, мама, это такая идиотская история. Собственно, даже и нет никакой истории.

И он рассказал матери о прекрасной незнакомке.

– И ты ровным счетом ничего о ней не знаешь?

– Только имя. Ариадна.

– Ну, сынок, это чепуха! Пройдет. И не вздумай ломать себе и Илонке жизнь из-за такой ерунды. Ты молодой мужик, в Москве прорва красивых женщин, всех ведь не догонишь. И потом, ты-то ей глянулся?

– Да нет. Она заметила, как я на нее глазел, и чуть заметно улыбнулась, но не мне, а так…

– Кажется, это у Блока: «И этот влюблен!»? Словом, «Дыша духами и туманами»?

– Нет, скорее «Я помню чудное мгновенье».

– О, тогда у тебя есть шанс! – рассмеялась Инна Львовна.

– Почему?

– Ну, «наше всё» посвятил эти стихи Анне Петровне Керн, а в его дневниках есть запись: «Сегодня, с Божьей помощью, употребил Анну Петровну Керн!»

– Ну, мама, ты даешь! Хорошо, что твой муж тебя не слышит! Он был бы недоволен. Плохо влияешь на молодое поколение.

– Глупости! Он, конечно, препод, но с чувством юмора у него все в порядке. Иначе я ни за что не вышла бы за него замуж.

– Да, отсутствие чувства юмора – тяжелый диагноз.

– Но у Илонки твоей есть это чувство. А у прекрасной незнакомки его может и не быть.

Так что живи спокойно. И запомни: делай, что должно, и будь что будет. Если судьбе будет угодно, она может снова столкнуть тебя с этой женщиной. Ты ведь даже не знаешь, москвичка ли она. И женись уж на своей девочке. Она будет хорошей женой.

– Спасибо, мамочка! Ты умеешь врачевать мои душевные раны.

– Это не рана, парень, так, легкая царапинка.

Разговор с матерью и впрямь помог. Он стал придумывать, какие еще непереносимые для него недостатки могут обнаружиться в Ариадне. Неряха, дура, без чувства юмора, патологическая скупердяйка, наглая как танк, умеющая говорить только о диетах и личной жизни знаменитостей. Ужас какой! Зачем тогда эта красота при таком букете? Через сутки уже стошнит.

И он успокоился.

Время неумолимо приближало день свадьбы. Незнакомка почти забылась. Дня за три до торжества позвонил отец.

– Данька, прости старика, не смогу приехать на свадьбу, ногу подвернул, она распухла, еле ползаю, а приезжать в Москву инвалидом, ей-богу, не хочется. И если на свадьбе не можешь танцевать с молодыми красотками, это горько и обидно. Уж не взыщи, сын! К тому же ботинки не налезают. Словом, невезуха. А у вас свадебное путешествие планируется?

– Ну да, конечно.

– И куда, если не секрет?

– В Италию.

– А чего так горестно это прозвучало?

– Да нет. Я бы лично предпочел дома посидеть.

– А невеста жаждет в Европу, так?

– Ну да. А я, кстати, в Италии еще не был. Так что даже рад…

– А вы надолго?

– На две недели.

– Может, на обратном пути заскочили бы ко мне? Я бы познакомился со своей снохой.

– Боюсь, не выйдет. У меня потом сразу командировка.

– Опять в горячие точки?

– Точно еще не знаю.

– Ну ладно, тогда я, как нога пройдет и ты будешь в Москве, непременно прилечу. У меня для вас роскошный свадебный подарок! Я бы мог прислать его непосредственно к свадьбе, но хочу увидеть ваши радостные мордахи не по скайпу. Как мама?

– Как всегда остроумна.

– А ей твоя невеста нравится?

– Да, нравится.

– Это хорошо. Впрочем, я всегда знал, что она будет хорошей свекровью.

– Да Илонка уже в ней души не чает!

– О! Значит, ты везучий парень, Данила Кульчицкий!

– Тьфу, тьфу, тьфу!

– Разумеется, плюю три раза через левое плечо! Все, сын. Целую тебя и желаю счастья в семейной жизни!

А в день свадьбы молодым доставили роскошную корзину цветов и старинный резной сундучок, полный швейцарского горького шоколада. И записочку: «Чтобы этот шоколад был самой большой горечью в вашей жизни!»

Данила был растроган. Илона пришла в восторг.

– Какой твой папа изысканный! Жажду с ним познакомиться! Вообще, твои родители – это улет!

– Твои еще лучше!

– Почему?

– Потому что они вместе, уже серебряную свадьбу сыграли. А мои аж в разных странах.

– Тебе от этого грустно, Данечка?

– Да так, самую чуточку, – улыбнулся он невесте.

– Я люблю тебя, Данечка! И я так сегодня счастлива!

– Вот и хорошо. Я тоже счастлив! – сказал он. Хотя ему показалось, что это прозвучало как-то неубедительно. Но, к счастью, Илона этого не заметила. Она была так очаровательна в коротком платье цвета сливок и с изящным веночком на голове. Когда речь зашла о свадебном платье, Илона сразу заявила, что ни за что не хочет длинное платье.

– Зачем? Чтобы оно потом пылилось в шкафу и занимало место? А в коротком я, как говорится, и в пир и в мир.