Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая Страница 20

Приняв решение, князь сухо улыбнулся.

– Не-е-е-т… – протянул он, – вся труппа остается.

– А динамит? – прошипел граф. – Мы не можем закрывать глаза…

– Поступай, как я сказал, – устало оборвал его князь. – Я знаю, что делаю.

– Очень надеюсь на это, потому что, если что-нибудь случится, тебе придется расхлебывать все самому, – мрачно ответил кузен. – Я умываю руки.

– Ничего подобного. Твоя хитрость нам очень пригодится. Я хочу, чтобы за каждым членом труппы велось непрерывное наблюдение, а пистолет и динамит охранялись двадцать четыре часа в сутки. Ты должен обеспечить, чтобы к ним никто не прикасался. Арестуй любого, кто попытается к ним подобраться. Если потребуется, вызови еще полицейских и охранников. А мы тем временем позволим актерам выступить завтра вечером как ни в чем не бывало. Послезавтра они все равно уйдут.

– Но… но ведь завтра здесь будет половина Санкт-Петербурга! – с жаром проговорил граф. – Может быть, даже царь и царица!

– Значит, твоя обязанность – проследить, чтобы никакой трагедии не произошло. Я полагаю, ты сможешь это сделать?

В глазах графа вспыхнул злой огонь, но затем угас и превратился в тлеющие угольки. Он недовольно кивнул.

– Хорошо. Значит, решено. А сейчас поступай, как я велел. Я же пока займусь другими делами. Да, вот еще… – Князь вынул из кармана футляр и отдал его графу. – Верни это Фаберже.

Затем он удалился.

У него за спиной граф Коковцов вскинул в отчаянии руки. Он мог только догадываться, что было на уме у его кузена, однако даже представить себе не мог, какая мысль родилась в голове князя.

«Как все просто! – думал Вацлав Данилов, когда лакей раскрывал перед ним позолоченные створки массивных дверей. – Он получит свою зеленоглазую богиню даже раньше, чем ожидал».

По мере того как морозный зимний день постепенно перешел в еще более морозный вечер и наконец сменился холодной северной ночью, начал падать небольшой снежок, белой пудрой покрывая Санкт-Петербург и приглушая все городские звуки. На улицах и проспектах, на тысячах подоконников и перекрещенных рамами оконных стеклах, в освещенных фонарями парках сверкали и переливались хрустальные снежинки, словно какое-то щедрое божество высыпало на землю гигантские пригоршни бриллиантов. Дворцы на берегу закованной в лед Невы, подсвеченные мерцающими сквозь снежную дымку уличными фонарями, казались прекрасным видением, перенесенным сюда из пушкинских сказок.

Все три здания Зимнего дворца снаружи были залиты светом прожекторов и ярко освещены изнутри. Царь и царица удалились на покой после вечерней молитвы, позднего обеда и часа, когда царица вместе с дочерьми вышивала в своих покоях, а царь помогал своему младшему, больному гемофилией сыну Алексею собрать мозаику-головоломку, купленную в английском магазине на Невском проспекте.

Во дворце Даниловых, уступавшем по величине и великолепию лишь Зимнему, тоже ярко горели огни. Круглые сутки триста слуг усердно готовились к празднованию пятидесятилетия княгини Ирины, которое должно было состояться на следующий день. Свет горел во всех окнах дворца, за исключением двух личных покоев и комнат в крыле для прислуги, расположенном над гаражом и конюшней.

– Благодарю вас. – Сенда улыбнулась молодому лакею, который сопровождал ее от театра мимо целого взвода слуг, вытиравших пыль, начищавших все до блеска и расставлявших огромные букеты оранжерейных цветов в гигантские вазы и цветочницы. Она мягко прикрыла за собой дверь. После бесконечного перехода через громадные, поражавшие своим великолепием холлы и необъятные гостиные, маленькая комнатка под самой крышей, смежная с комнатой Шмарии, показалась ей особенно крошечной и простой. Стены, покрытые толстым слоем штукатурки, были все в трещинах, а простенькая обстановка выглядела старой и неуютной.

Сенда не могла подавить в себе чувство сожаления и обиды. Она надеялась на гораздо более роскошные апартаменты, поскольку по своему великолепию дворец превзошел все ее самые смелые ожидания. Весь, за исключением крыла для прислуги.

Плотно сжав губы, она понимала всю безосновательность этой обиды. Ей следовало бы благодарить судьбу. В конце концов, у них была крыша над головой, обильная, хотя и простая, еда и сколько угодно дров.

В комнате горела только одна лампа, отбрасывая темные тени на серые стены. Огонь в камине почти погас. Было холодно. Сначала Сенда подумала, что Шмария спит, но потом увидела, что постель не тронута и покрывало туго обтягивает тонкий матрац.

И тут она разглядела его силуэт у узкого окна, наполовину скрытого толстыми двойными портьерами, призванными служить защитой от коварных ветров, проникающих в любую щель и трещину. Он стоял неподвижно и глядел в окно. Даже не повернулся, чтобы поздороваться с ней. Возможно, не слышал, как она вошла.

Сенда заглянула в кроватку, которую экономка приказала перенести сюда из детской. Витиеватая позолоченная резьба и атласное покрывало казались неуместными в этой комнате, но Сенда безмятежно улыбнулась, глядя на ангельское личико и подтыкая поплотнее одеяло вокруг малютки. Тамара крепко спала, засунув в рот крошечный пальчик. Вспомнив предостережения бабушки Голди о том, что у ребенка, сосущего пальцы, вырастут кривые зубы, Сенда наклонилась и осторожно, чтобы не разбудить девочку, вытащила пальчик у нее изо рта. Тамаре надо было как следует выспаться. По крайней мере, два дня малышка проведет в тепле и уюте. Сенда была благодарна и за это. Слишком уж много невзгод выпало на долю ее крохотной дочки.

Убедившись, что с девочкой все в порядке, Сенда взяла кочергу, помешала тлеющие в камине угли и подбросила в огонь еще одно березовое полено. Сухое дерево затрещало и быстро занялось. Убедившись, что огонь разгорелся как следует, она подошла к окну и встала у Шмарии за спиной. Он так и не обернулся, хотя не мог не слышать ее шагов.

Она нежно обхватила руками его мощную грудь и прижалась лицом к его теплой спине. Он продолжал стоять, как каменный.

Сенда нахмурилась, но заставила себя проговорить беспечным голосом:

– Кажется, я все выучила.

Шмария по-прежнему молчал.

Она отодвинулась от него и принялась массировать его плечи.

– Ты очень напряжен.

– А чего ты ожидала? – спросил он голосом, полным тихой горечи.

Сенда в удивлении отпрянула от него.

– Что произошло, Шмария? – тихо, чтобы не разбудить ребенка, спросила она. – Разве ты не рад, что я пришла? Теперь остаток ночи принадлежит нам двоим.

– Весь день я тебя почти не видел.

– Мне надо было все повторить, чтобы как следует запомнить. Ты ведь знал это.