Александр Шохов - Счастье есть Страница 20

Хотя, как знать? Возможно, Он все-таки вмешивается в мою жизнь, хотя я и ничтожно мал по сравнению с ним? Может быть, Он делает это незаметно для меня самого. Возможно, это Он тихонько подтолкнул меня к жизни после трех лет пустоты и одиночества? Кто знает, есть ли Ему, Создателю Универсума, дело до меня, маленького человека на незаметной планетке в одной из сотен миллиардов галактик? Если это Он отнял у меня жену и сына, я не прощу. Хотя в моем прощении Он наверняка тоже не нуждается. Пожалуй, я мог бы написать об этом в своем дневнике. Мог бы, если бы смог… Где же этот черт Алекс?».

Он махнул официанту, чтобы тот выписывал счет, достал мобильный телефон и набрал номер друга.

– Алло! Ты где шаришься? Фрида уже ушла.

– Я сейчас, – глухо сказал Алекс в телефон.

– Что случилось?

– Сейчас, иду.

Когда Алекс появился и сел за столик, в его округлившихся глазах был написан ужас. Пластырь от укушенного уха опять отклеился и забавно болтался под легкими дуновениями морского бриза.

– Ты что, змею в штанах увидел? – спросил Макс.

– Нет. Хуже. Жена звонила.

– И что?

– Подает на развод.

– И что?

– Да как-то не думал я, что она на это решится.

– А ты сам чего хочешь – сохранить брак или развестись?

– Понимаешь, я хотел сам подать на развод. Но не так скоро, – ответил Алекс. – Думал, что поживу отдельно, как-нибудь приду в себя, а потом решусь…

– Алекс, тебе самому надо определиться. Хочешь сохранить брак – сохраняй. Хочешь развода – разводись.

– Просто-то оно просто, – сказал Алекс. – Только я вдруг почувствовал, что не готов еще к решительным действиям. Тебе еще не пора на презентацию?

– Скоро будет пора. Надо проектор проверить и с заказчиком предварительно поговорить.

– Можно я с тобой пойду?

– Ну если пластырь от уха отклеишь, то можно.

Алекс резко сорвал с уха пластырь, бросил его на стол.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

Они медленно пошли по улице.

– Я вот думаю, – сказал Алекс. – Может, так и правда будет лучше? Я буду свободен. Буду обеспечивать своих детей. И мне никто не будет капать на мозг. Буду ухаживать за красивыми девушками, жить буду один… В течение всех этих лет семейной жизни я думал, что рай выглядит именно так…

– И теперь, когда ты близок к исполнению своей мечты, тебе становится не по себе? – спросил Макс.

– Макс, ты же знаешь, что я не труслив. Я многое испытал. Да и служба в армии, вроде, приучила меня принимать быстрые и однозначные решения. Но сейчас мне страшно. Ощущение, что я как будто бы приближаюсь к порогу, переступив который, обратно уже не вернусь. Ну, может мне и не так страшно, как было в ЗАГСе, когда мы женились. Вот тогда я перетрусил основательно. Особенно когда увидел решетки на окнах комнаты жениха.

– Любишь ты прикидываться пугливым большим кроликом, – сказал Макс. – Если бы я не знал, как ты себя ведешь в поединке на татами, я бы, может, и поверил. Честно говоря, Алекс, ты, мне кажется, больше изображаешь испуг. И сам себя убеждаешь, что тебе страшно, – сказал Макс. – Для тебя это, своего рода, актерская игра.

– Ты знаешь меня с детства, Макс. Я всегда долго обдумывал важные решения.

– Это так.

– Сейчас, когда Клава начала ускорять события, я чувствую себя не в своей тарелке.

– Может быть, на это она и рассчитывает?

– Может быть, – Алекс помрачнел. – Думаешь, она хочет, чтобы у нас все наладилось?

– Конечно, хочет, – сказал Макс. – Она же женщина. Мать твоих детей. Только вряд ли она признается в том, что ты ей нужен. Она хочет, чтобы ты за нее боролся. Проверяет, способен ли ты на это.

– Не способен, – покачал головой Алекс. – Я вдруг несколько дней назад понял, почему я женился на Клаве. Я же видел все ее недостатки, но все равно женился.

– Почему же?

– Потому что я считаю себя недостойным быть с женщиной, которая более умна, более красива, более элегантна. Меня всегда влекли эти умные, красивые и элегантные женщины. Но я никогда не осмеливался подойти к ним, заговорить, начать строить отношения… Ты понимаешь?

– Думаешь, ты с Клавой потому, что боишься красивых женщин? Но они же всю жизнь на тебя заглядываются! Обладатель черного пояса, инструктор ближнего боя… Алекс, елы-палы, да ты же супергерой…

– Теперь ты понимаешь, почему у супергероев всегда проблемы с девушками, – грустно усмехнулся Алекс. – Робею я в их присутствии, неуклюжим делаюсь. Чем красивее девушка, тем ужаснее я себя веду. Сам же знаешь.

– Ну, твой имидж это никак не портит, – улыбнулся Макс. – Женщины понимают, что с тобой это происходит из-за них. И им это приятно.

– Ну конечно! Вот, вчера я на глазах у Фриды был избит женой, а на следующий день убегаю от нее с лазаньей на брюках. Супергерой, говоришь?

– Ладно. Жалей себя дальше. Но скажи, ты бороться за Клаву не будешь?

– Не буду. Но неопределенное будущее – это как-то непривычно.

– Радуйся. Ты сам перелистываешь страницу. А за меня ее перелистнул безжалостный случай. Но все проходит… Проходят и боль, и страх, и отчаяние, и желание покончить с собой, и бесконечные визиты к психологу… А после всего этого остается только счастье.

– А счастье есть? – спросил Алекс.

– Счастье есть, – уверенно кивнул Макс.

7

Клава, супруга Алекса, и ее мама, теща Алекса, Ангелина Квадриговна, за то время, пока дети были в школе, успели сделать многое.

Во-первых, они подали заявление о разводе. Правда, писать заявление с двумя забинтованными пальцами было непросто, но Клава справилась.

Во-вторых, они пошли к психологу. Им обеим надо было разобраться в своих крайне запутанных чувствах. Разумеется, в качестве психолога был выбран тот самый Альберт Абрамович Карапетян, к которому Клава с Алексом ходили на сеансы семейной психотерапии. Альберт Абрамович после двухминутных переговоров по телефону согласился уделить им полчаса времени, на сегодня график у него был довольно плотный.

Психолог принимал на Приморском Бульваре. Его офис поражал посетителя обилием драгоценных пород дерева в интерьере, дорогими безделушками на полочках около стола секретаря, и тишиной.

Девушка-секретарь предложила женщинам присесть, и спросила, будут ли они чай. Обе дамы вежливо отказались.

– Подождите несколько минут, – улыбка секретаря казалась совершенно искренней и абсолютно доброжелательной. – Альберт Абрамович немного занят.

Наконец, дверь в кабинет открылась, и оттуда вышел ушастый маленький человек с огромным светло-серым котом на руках. Он улыбнулся секретарю и исчез за входной дверью. Это был Эммануил Кошечкин, но ни Клава, ни Ангелина Квадриговна не были с ним знакомы. Светло-серый котище был таким огромным, что Клава на секунду даже испугалась.