Роберта Лэтоу - Ласковый дождь Страница 20

Приоритеты менялись, все переворачивалось с ног на голову, и довольно быстро. Но хуже всего было то, что она занималась этим в одиночку, против своей воли и без особого смысла, насколько она могла судить. Мирелле посчастливилось найти внутреннее основание для того, чтобы заниматься этим: сорок миллионов долларов в год на дороге не валяются, хотя это вряд ли могло ее утешить при том, что вся ее жизнь пошла наперекосяк из-за этого проекта.

Зазвонил сотовый телефон. Она нажала на кнопку и поднесла трубку к уху:

– Алло?

– Привет, ты можешь говорить?

Это был Пол. Она отвернулась от царившей в офисе суматохи, прикрыла глаза, и сердце ее сильно заколотилось. У Миреллы камень с души свалился – ее отношение к Полу не изменилось. Его голос вернул ей чувство безопасности и привычного комфорта, и в этот момент она поняла, что же именно ее так огорчает. Дело не в наследстве – с этими проблемами она справится, – а в этих прекрасных цветах. В этом фатальном напоминании об Адаме Кори и его чувстве к ней. Она признала это, и ей стало легче. Она в состоянии жить дальше с мыслью, что он не одобряет ее поступков. Цветы вдруг стали для нее просто цветами, что означало конец всей этой истории.

– Короче, – тихо сказала она. – У меня здесь полный офис народа, и мне не очень удобно разговаривать.

– Сегодня вечером…

– Да?

– Я смогу выбраться только между семью и девятью. Я имею в виду промежуток времени, а не количество раз. – Он хмыкнул. – Тебя это устроит?

– Время или количество раз? – лукаво переспросила она.

– О, вот это мне нравится. Ты говоришь так, как будто хочешь, чтобы тебя изнасиловали.

– Я хочу, чтобы меня полюбили и изнасиловали, – прошептала она и добавила обычным голосом: – Я приеду домой к семи и с нетерпением буду тебя ждать. Мне о многом нужно с тобой поговорить.

– Надеюсь, ты говоришь так только для того, чтобы не вызвать подозрений у своих сотрудников? Я не хочу разговаривать. Я хочу трахаться. Я целый день мечтаю о том, чтобы распять тебя на кровати. – Это были его последние слова.

Короткие гудки жалобно завыли ей в ухо. Она долго держала трубку в руке, пока короткие сигналы не сменились длинным. Ее снова покоробило от его грубости и прямолинейности. Да, сегодня вечером он ее изнасилует, но любовь, которой ей так не хватало, явно не входила в его планы.

Она медленно развернулась в кресле лицом к суматохе, которую создавали ее сотрудники. Слова ее лучшей подруги Дины отозвались у нее в ушах: «Бейся за все сто процентов, но если тебе удастся получить пятьдесят, считай, что ты в выигрыше. И помни, пятьдесят один процент всегда лучше, чем пятьдесят».

Дина… Мирелла решила обязательно позвонить ей вечером. Она еще не успела сообщить ей о наследстве, но теперь хотела поделиться накопившимися новостями и рассказать об отпуске и предстоящей поездке в Лондон. Дина Уивер, с которой она была дружна почти двадцать пять лет и которая всегда восхищалась Миреллой, хотя и не одобряла ее безупречно отлаженного образа жизни, так не похожего на ее собственный, будет потрясена. Мирелла невольно улыбнулась от этой мысли.

Она выбросила звонок Пола из головы и включилась в работу своих подчиненных. Через час появился Бриндли.

Он растерянно замер на пороге и оглядел недоуменным взглядом мечущихся вокруг служащих. До него доносились обрывки фраз:

– …Усилия всей команды…

– Это того стоит…

– Слишком много этических проблем…

– Встреча в десять…

– Никогда…

– Сексапильная деловая женщина…

Бриндли потрясла такая активность. Он вошел в кабинет, ожидая застать Миреллу Уингфилд с головой погруженной в работу, заваленной бумагами по самую макушку. Вместо этого он увидел ее вальяжно сидящей боком на столе со скрещенными ногами, обтянутыми дымчатыми нейлоновыми чулками. Там, где заканчивалась ее серая габардиновая юбка, виднелась узкая полоска обнаженного бедра. Она чистила банан. Ее элегантные серые туфли аккуратно стояли рядышком возле ножки стола. На столе были разложены небольшие стопки документов.

– Привет, Бриндли, проходите. Извините, что я перенесла ваш визит, но мне не хотелось тратить впустую ни ваше, ни мое время. Мне нужно было сначала привести в порядок дела.

– Да, я понимаю.

Она указала ему на стул напротив. Он сел и поставил портфель на пол рядом со стулом.

– Должен признаться, Мирелла, вы беспокоите меня с самого начала нашей вчерашней встречи. Я понимаю, что для вас все это оказалось настоящим шоком. Но прошу вас, помните, что вы можете рассчитывать на мою помощь.

– У меня и в мыслях не было ничего другого, Бриндли. Я начала читать документы, которые вы мне оставили, и могу заверить вас, что не изменила своего мнения относительно скорейшей ликвидации наследства. Только по этой причине я устроила так, чтобы у меня появилась возможность надолго оставить работу. Я намерена сотрудничать с вами в тесном контакте и напряженном ритме и как можно скорее покончить с этим делом. Я могу оставить свой офис на несколько недель, как только налажу здесь работу, это будет дней через пять-шесть. Затем я готова провести неделю, десять дней, даже две недели с вами в Лондоне, а потом вернусь сюда. У меня есть дом на побережье, и я хочу провести остаток отпуска там. Я смогу заниматься там своим наследством, а вы будете прилетать ко мне, если в том будет необходимость. Так я представляю себе наше дальнейшее сотрудничество. Хотите банан?

Мирелла потянулась к хрустальной вазе с фруктами. Бриндли не отрываясь смотрел на ее стан, который привел его в не меньшее восхищение, чем ноги. На ней была белая блузка с длинными рукавами и глубоким вырезом, который почти не скрывал холмики ее грудей с темными полукружьями сосков.

Накануне он был потрясен тем, что его таинственная наследница, которую он так долго разыскивал, оказалась красивой деловой женщиной, хотя, пожалуй, несколько более «американкой», чем ему бы хотелось. Вечером у себя дома она проявилась с другой стороны: за этим фасадом оказалась разумная, привлекательная, решительная и наделенная внутренним аристократизмом женщина. Теперь Мирелла Уингфилд обнаружила свою третью ипостась – чувственно-сексуальную. Несомненно, в ее жилах текла горячая кровь загадочных предков, хотя сама она в это не верила – пока.

Он задумчиво очистил банан, откусил кусочек и только тогда понял, что делает. С минуту они молча жевали, глядя друг на друга.

– Терпеть не могу бананы, – скривился он, поднимаясь со стула. – Они напоминают по вкусу детское питание. Совсем забыл, что я не люблю их.

– Простите, Бриндли. А как насчет груши? – Она слезла со стола и, надев туфли, протянула ему мусорную корзину, чтобы он мог выбросить остатки банана. После чего она села за стол, а Бриндли вновь занял свое место.