Татьяна Тронина - Белла, чао! Страница 21

Африкан прошел на кухню, махом опрокинул в себя стопку с виски. Глубоко задумался, прислушиваясь к собственным ощущениям. А ощущения были ужасные. Словно у Африкана в груди зияли огромные, незаживающие раны. Можно пальцы в них вкладывать…

Африкан опрокинул в себя еще стопку – и только тогда стало чуть легче дышать. Раны все так же болели и кровоточили, но уже чуть полегче…

Он полез в холодильник, достал огурец, захрустел им.

Затрезвонил домофон.

– Кто?

– Служба доставки.

Африкан нажал кнопку, открывая дверь в подъезд. Открыл заранее дверь в квартиру и ушел на кухню. Налил себе еще стопку, третью, выпил вдумчиво.

– Алло, хозяин, ты где?

– Здесь я… – Африкан выплыл в коридор. Курьер – молодой прыщавый парень – протянул квитанцию. Африкан расплатился, захлопнул за курьером дверь, перешагнул через пакеты с провиантом (завтра разложит все по полочкам, а сейчас нечего отвлекаться!) и снова уплыл на кухню. Налил себе четвертую стопку.

В мозгу образовалась приятная, призрачная ясность. Боль не исчезла, нет, но алкоголь, словно наркоз, сделал Африкана к этой боли нечувствительным. Так, надо бы еще добавить, и тогда станет совсем хорошо, легко… Африкан закрыл глаза и радостно, свирепо застонал сквозь зубы.

– Ой! Извините, я не знаю, как вас по отчеству… – вдруг услышал он рядом с собой странно знакомый голос.

Африкан открыл глаза и увидел в дверях кухни давешнюю девицу – эту, как ее… Андромеду? Белладонну?..

Она стояла, прислонившись к косяку, и ее рыжеватые, кудрявые волосы торчали в разные стороны, словно у папуаса из Новой Гвинеи. И еще эта круглая, розовая, отвратительно-наивная физиономия провинциалки, круглые глаза, в которых не читалось ни единой мысли… Тупа, аки корова. Наверное, галлюцинация. Да, да, девица – глюк.

Допился, значит. Делириум тременс. Горячка белая.

– Иди отсюда… – вяло отмахнулся Африкан. Отвернулся и принялся уныло декламировать стене: – «Я принял снотворного дозу и плачу, платок теребя…» Блин, забыл. Как там дальше?

– «…о Боже, волнения слезы мешают мне видеть Тебя…» – продолжила Белладонна. – Послушайте, Денис Африканович… Я вам вот что хочу сказать – вы человек талантливый.

– Мерси.

– Да не за что… Но вы – лицемер и обманщик. Вы не имеете права морочить головы людям. Зачем вы пишете свои сценарии? Вы ведь не верите в то, что пишете! – с отчаянием произнесла Белладонна.

– Изыди, – насупился Африкан. Ишь, сама – глюк, а вздумала ему нотации читать!

– Никуда я не пойду! – топнула ногой Белладонна. – Я вам должна сказать… Вы – негодяй, Денис Африканович! Вы… как там сказано… Вы не имеете права обманывать малых сих!

Белладонна говорила и говорила – что-то гневное, обличительное, а Африкан с изумлением смотрел на нее. И вдруг понял, что она – никакой не глюк, а та самая девица из супермаркета. Только вот как она попала к нему в квартиру? Впрочем, неважно. Главное – поскорее выпроводить ее и продолжить лечение. А то, кажется, боль начала возвращаться.

– Эй, ты… как тебя там…

– Белла. Только не надо фамильярности, мы с вами на брудершафт не пили! – прервав свой монолог, гневно произнесла девица.

– Вали отсюда, Белла.

– Я-то уйду, а ваша совесть с вами останется!

Африкан поднялся из-за стола.

– Ой… – испуганно пискнула непрошеная гостья. Африкан схватил ее за плечи, намереваясь волочить к двери. Но девица заорала и попыталась оттолкнуть Африкана.

– Ах ты, зараза! – Полный праведного гнева, Африкан тряхнул ее. Девица снова попыталась вырваться. – Да я тебя…

Раз – и он вдруг почувствовал удар по голове. Очень сильный. И что-то полилось по лицу, глаза защипало… Острый запах виски. Белла ударила его по голове бутылкой! И все пролила! Чем теперь обмывать кровоточащие раны в груди?!

Разбитой бутылки Африкан не смог простить. Страшная ярость охватила его. Все, она его достала, эта Белла. Не хотела по-хорошему, пусть узнает, как по-плохому…

Зарычав, мужчина вцепился девушке в волосы и одним движением швырнул ее в раскрытую дверь кладовки. Раз – и захлопнул дверь снаружи.

Девица принялась колотиться, орать что-то испуганно.

Африкан, не обращая внимания на ее вопли, взял в руки телефон:

– Алло, Петрович? Это Африкан. Да-да… Слушай, ты как, сегодня дежуришь? Заедь ко мне, будь другом. Ты знаешь, я бы тебя по пустякам не стал беспокоить. Ко мне тут сумасшедшая ворвалась, чуть не убила. Забери ее. Приедешь? Вот спасибо, друг…

Африкан нажал на кнопку отбоя.

Девица за дверью затихла. Потом крикнула:

– Эй… Денис Африканович! Кому вы там звонили?

– А сейчас узнаешь сама, кому… – мстительно ответил Африкан.

Через десять минут прибыл наряд из местного ОВД (ох, недаром Африкан имел привычку пить с нужными людьми!). Петрович, участковый, и еще двое с ним.

– Африкан, ты чего это… кровь на лбу! – удивился Петрович. – Головой работал, что ли?

– Ага. Вон там, забирай. Ворвалась, ударила, скандалила… – Африкан указал на кладовку.

Петрович открыл дверь. На кухню вышла испуганная, мрачная девица.

Петрович скороговоркой представился.

– …Как вы сюда попали, гражданочка?

– Дверь была открыта.

– Били человека?

– Била. Но я должна, должна была ему сказать, что он лгун и лицемер…

Белла не договорила – Петрович мотнул головой, и два сержанта, сопровождавшие его, схватили девицу за руки и поволокли к выходу.

Белла подобного поворота событий никак не могла ожидать. Ее – в милицию?.. За что? За то, что решила сказать правду? За то, что ударила этого негодяя бутылкой по голове? Но она же оборонялась…

Милиционер, задержавший девушку, заявил, что ей инкриминируется незаконное проникновение в чужое жилище и нанесение тяжких телесных повреждений. Что ее, скорее всего, на несколько лет посадят в тюрьму. А пока сидеть ей в обезьяннике, дожидаясь окончания Первомая…

Беллу отвезли в отделение и посадили в помещение, огороженное решеткой. Вместе с ней в обезьяннике находилась еще бомжиха. Она сладко спала и храпела, распространяя вокруг себя сложный букет ароматов…

Но Белла заснуть так и не смогла. Девушка сидела на деревянном настиле, обхватив колени руками и уставившись в одну точку. Одна мысль вертелась в голове: «Я погибла… Жизнь моя кончена!»

Лишь к утру Белла постаралась скинуть с себя оцепенение и попыталась оценить произошедшее. Как же так могло произойти, что она, приличная и законопослушная девушка, сроду ни у кого не укравшая ни копейки, не ударившая ни одно живое существо (комары не в счет), не сумевшая выстрелить в утку из ружья, никогда никого не обманывавшая ради выгоды и т. д. и т. п., – вдруг стала преступницей?..