Энн Мэтер - Кто приручит тигра Страница 21

Когда он ушел, стало очень тихо. Доминик беспокойно расхаживала по комнате, желая, чтобы всего этого вечера не было. Она выставила себя полной дурой и, как, несомненно, решит Джон (и будет прав), его тоже. Но это не только ее вина. Все начал Винсенте Сантос. Если он поставил целью зачем-то высмеять ее, то он, безусловно, достиг успеха в своем неблаговидном намерении.

Она глубоко затянулась, направляясь к дверям, ведущим на балкон, и вышла на улицу. Над головой простиралось небо: безоблачный шатер темно-синего, почти черного бархата. Звезды казались больше и ярче, чем дома, в Англии. Цветущие акации обволакивали ее своим ароматом. Облокотившись на перила балкона, она глубоко вздохнула. Ночь была так прекрасна: она была создана для любви, а не для уныния!

Звук двери, открывшейся у нее за спиной, заставил ее поспешно вернуться в комнату, но это был всего лишь Сальвадор с перекинутой через руку ее одеждой. Он отсутствовал всего около получаса, и Доминик не скрыла изумления.

Сальвадор улыбнулся.

— У меня в подвале весьма эффектная сушилка-барабан, — легко объяснил он, — и очень хорошее гладильное устройство. Доминик ответно улыбнулась.

— Понятно. Это великолепно! Спасибо вам, Сальвадор.

Сальвадор положил одежду на кровать и выпрямился.

— Гости… гости сеньора Сантоса уже разъехались? — осторожно осведомилась она.

— Нет, сеньорита. Почему вы спросили? Доминик пожала плечами.

— Здесь так тихо!

— Это — большой дом, сеньорита.

— Да. Да, наверное, так. — Доминик задумчиво гладила подол платья. — Я… я думаю, все считают меня полной идиоткой, — пробормотала она.

Остановившись у двери, Сальвадор оглянулся и посмотрел на нее.

— Почему кто-то может так подумать? — спросил он почти мягко.

— Ну, то, что я упала в бассейн, и так далее.

— Это была случайность, мисс Мэллори. Никто не станет специально падать в бассейн во всей одежде.

Доминик повесила голову.

— Они могут подумать, что я это сделала, чтобы привлечь к себе внимание, — вздохнула она.

— Не думаю. — Сальвадор снова улыбнулся.

Доминик посмотрела ему прямо в глаза.

— Чей… чей это халат? — не удержалась она.

Сальвадор пожал плечами.

— Он принадлежал сеньорите Изабелле, мисс Мэллори.

— Изабелла? — Доминик с трудом вздохнула. — Кто она?

— Сестра сеньора Сантоса, мисс Мэллори.

— О, да! — Доминик кивнула. — Она ушла в монастырь, да?

— Это правда, мисс Мэллори. Доминик бросила на него сердитый взгляд.

— Вы не сплетничаете, да, Сальвадор?

— Да, мисс Мэллори, я стараюсь этого не делать.

— Но ведь вы понимаете, что я пытаюсь… ну… узнать у вас кое-что.

— Я это понял. — Сальвадор выразительно развел руками. — Однако я могу предложить вам: «если вы хотите узнать что-то о семье сеньора Сантоса, спросите его.

— Вы думаете, он мне скажет?

— Я думаю, он сделает для вас немало, да, мисс Мэллори.

Доминик сделала гримаску.

— Потому что не выносит, чтобы ему препятствовали!

— Препятствовали? Как это?

— А, не будем об этом! — Доминик устало пригладила волосы. — Я должна одеться и снова присоединиться к гостям? — спросила она сардонически.

— Если желаете.

Сальвадор открыл дверь и собирался уже выйти из комнаты, когда на площадку упала тень, и тут же в дверях возник Винсенте Сантос. Он стоял, глядя на них.

— Сальвадор, — сказал он вопросительно, — ты был так долго…

— Мы разговаривали, сеньор, — спокойно ответил тот. — Я вам нужен?

Сузив глаза, Винсенте смотрел через комнату на Доминик.

— Нет, мне было любопытно, только и всего. Наша гостья оправилась? О чем вы разговаривали?

— О том, о сем, — ответил Сальвадор, к глубокому облегчению Доминик. — Я пойду?

Винсенте кивнул и посторонился, пропуская Сальвадора в дверях. Потом он вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Доминик стояла у кровати, жалея, что не успела одеться, хоть и знала, что шелковый халат ей очень идет.

Однако Винсенте не попытался коснуться ее. Вместо этого он достал портсигар и вынул оттуда узкую длинную сигару, которую неспешно, хладнокровно закурил, после чего убрал портсигар обратно в карман.

Потом он поднял лицо. Выражение его было мрачно-задумчивым, золотистые глаза смотрели на нее почти равнодушно, словно он оценивал ее качества. После чего он сказал, изумив ее:

— Я хочу, чтобы ты разорвала свою помолвку с Хардингом и вышла замуж за меня!

— Вышла за вас! — Доминик ушам своим не поверила. — Вы шутите!

Выражение его лица оставалось отчужденным, но напряженным.

— О, я совершенно серьезен! — сказал он спокойно.

Доминик прижала ладони к пылающим щекам.

— Это смешно! Вы не можете хотеть жениться на мне! Вы меня не любите!

— Я тебя хочу, — отозвался он хладнокровно.

Доминик отвернулась, ошеломленно тряся головой. Такое отсутствие эмоций казалось нехарактерным для него, равнодушие, с которым он делал подобные заявления, сбивало ее с толку. Ей казалось, что она — как кораблик, покинувший гавань и мечущийся в бурном и чужом море.

Что он за человек, что минуту назад пытался соблазнить ее, а теперь предлагает жениться? Что им движет? Какие дополнительные причины вызвали это приказание?

— Я люблю Джона! — едва смогла выговорить она дрожащим голосом.

— Нет, не любишь, — спокойно ответил он. — Не лги мне, Доминик. По крайней мере будем честны друг с другом!

Доминик резко повернулась к нему.

— Честны. Честны! Как вы можете говорить о честности! Как вы осмеливаетесь прийти сюда и просить меня выйти за вас замуж, когда вам прекрасно известно, что в этот момент здесь, внизу, мой жених пользуется вашим гостеприимством, веря в вашу дружбу!

Винсенте пожал своими широкими плечами. Потом посмотрел ей прямо в глаза.

— Между мной и Хардингом никогда не было и никогда не могло быть дружбы? — с горечью парировал он.

Доминик продолжала трясти головой. Она была сконфужена и потрясена. Ей даже трудно было поверить в реальность происходящего.

— Ладно, ладно, вы друг друга не любите, но это не дает вам права предполагать…

— Я не делал никаких предположений, — прервал ее Винсенте жестко. — Ах, Доминик, перестань себя обманывать! Ты хочешь меня — не меньше, чем я тебя! Хорошо, тебе не нравится признаваться в этом, но тем не менее это так.

Почему это женщины воображают, что в этом отличаются от мужчин?

— Вы говорите о похоти? — нетвердым голосом воскликнула Доминик.

— Ну и что?

— То, что нельзя вступать в брак из-за похоти?

— А разве я сказал, что это все?