Кровь Моего Монстра - Рина Кент Страница 21

— Подождите! — я не могу думать так быстро.

— Три, два…

Дерьмо.

Дерьмо.

— Один.

Все происходит в замедленной съемке. Я бросаюсь вперед не для того, чтобы стать мертвецом, а потому, что искренне считаю другого снайпера слишком умным, чтобы его можно было одурачить палкой или даже винтовкой.

Вероятно, он не станет целиться, пока не увидит меня в прицеле. Вот почему у меня нет другого выбора, кроме как пойти по этому пути.

Я слышу выстрел и удар в верхнюю часть спины, прежде чем чувствую жжение под кожей.

Боль взрывается в моем плече, и гравитация тянет меня вниз, но мне удается использовать остатки моих сил, чтобы оттолкнуться от ствола дерева.

Я даже подгибаю ноги и руки так, чтобы полностью спрятаться и больше не попадать в его поле зрения.

Но при этом я царапаю свежую рану о дерево. Из горла вырывается крик, но я прикусываю губу, чтобы подавить его.

— Липовский, ты, бля…

— Вы попали в него, капитан? — спрашиваю я сонным голосом, определенно перебивая его, и в любой другой раз я бы загнала себя в дерьмо, но сейчас особые обстоятельства. — Скажите мне, что вы попали в этого мудака…

Мое дыхание замедляется, как и мой пульс, но, когда мое тело начинает наклоняться в сторону, я с силой трясу головой и остаюсь в безопасном положении.

— Конечно, я попал, но он не один.

— Извините, капитан. Я не думаю, что смогу отвлечь остальных.

— Ни хрена, — в его голосе мрачная интонация. — Насколько тебе больно?

— Выстрел в верхнюю часть спины, думаю, в плечо, но это терпимо.

— Черт возьми. Ты едва в сознании.

— Ха… Думаю, это означает, что мои попытки казаться сильным провалились…

— Не смей терять сознание, Липовский. Это приказ.

— Вы… раньше называли меня Александром… — мои глаза слипаются. — Мне это нравится больше… — чем фальшивая фамилия.

Понятия не имею, почему я сказала ему это, но почему-то это казалось обязательным.

По крайней мере, Александр — мужская версия моего настоящего имени, а Саша — уменьшительная форма для обоих.

— Липовский!

Александра. Меня зовут Александра, черт возьми.

Но у меня нет сил сказать это, моя голова склоняется набок. Вокруг меня звучат выстрелы, продолжая симфонию войны.

Я пытаюсь поднять винтовку, даже когда не могу открыть глаза. Думаю, это инстинкт. Необходимость остаться в живых, несмотря ни на что.

Но мои пальцы почти не двигаются.

Я не знаю, сколько времени проходит и проходит ли вообще, прежде чем меня окружают сильные руки.

Они кажутся большими и похожими на клетку, но вместо того, чтобы поймать меня, они держат меня.

А потом его голос, состоящий из странной смеси ночных кошмаров и колыбельных, звенит у меня в ушах.

— Что, черт возьми, мне с тобой делать?

Глава 9

Кирилл

Этот гребаный ублюдок.

Клянусь всем, что нечестиво, я убью его нахер, если он жив.

Мне нужно больше времени, чем у меня есть, чтобы добраться до скользкого ублюдка. Во-первых, мне пришлось устранить снайпера, у которого, казалось, была личная неприязнь к нему — возможно, потому, что он убил одного из его друзей или что-то такое.

То, как он целился в Липовского, было актом чистой мести. Он бы не остановился, пока не решил, что он заплатил.

Потом мне пришлось убить трех повстанцев, которые бросились спасать его, пока он дремлет под деревом, как какая-то Спящая Красавица.

Правда остается, Липовский ранен либо из-за чистой глупости, либо из-за грандиозного чувства храбрости. Я не могу сказать, из-за чего, но я отвлекся. Только слегка.

Я должен оставить этого ублюдка умирать, мне все равно, но опять же, он выдал себя, потому что знал, что это самый верный способ позволить мне выстрелить снайперу прямо между его гребанных глаз.

Пригнувшись, я снимаю с него шлем и балаклаву. Его потные каштановые волосы прилипают ко лбу. Он явно крашенный, потому что иногда между окрашиваниями проходит больше времени, и его более светлые корни начинают отрастать.

Ремень винтовки, который душил его с тех пор, как он был на дереве, оставил красные полосы на бледной коже горла.

Я начинаю тянуть его, но встречаю сопротивление.

Его глаза закрыты, а губы синие, что чертовски плохой знак, но этот маленький засранец на самом деле сжимает пальцы на своем оружии.

Потеря моего оружия ничем не отличается от потери моей жизни.

Я выдергиваю винтовку из его хватки и пристегиваю к плечу. Затем я механически притягиваю его к себе. Еще раз, я поражен чистой мягкостью этого ублюдка, особенно когда он не застыл и делает все движения, чтобы казаться более жестким, чем он есть на самом деле.

Мне не нужно долго искать рану. Уродливая дыра невелика, но вся его спина залита кровью. Пуля, должно быть, попала в артерию, учитывая кровотечение и дыру без выхода на плоть, прямо возле защитного жилета.

Рядом нет никаких жизненно важных органов, но синие губы — плохой знак.

Нам нужно вытащить его отсюда сейчас же.

Как раз в тот момент, когда я собирался поднять его, покалывание пронзает меня сзади в шее, и я хватаю винтовку, прежде чем резко оборачиваюсь.

Никого не видно, но я чувствую, что они прячутся в окрестностях. Я остаюсь на месте, не двигаюсь, затем медленно сосредотачиваюсь на Липовском.

В тот момент, когда они атакуют, я готов к ним. Стреляю первому в сердце, но, когда поворачиваюсь к другому, он уже прыгает на меня и бьет кулаком в бок.

В ушах звенит, но я хватаю нож и вонзаю ему в глаз. Он воет, пытаясь отпрыгнуть, но уже слишком поздно.

Я стреляю в него из винтовки Липовского, и он падает на землю.

Ублюдок. В ухе до сих пор звенит от удара, несмотря на шлем.

Я нажимаю на свой наушник.

— Альфа-Один — Волк-Один. У нас раненный человек.

Ничего не проходит, даже статика.

Гребенный пиздец.

Я снимаю его с уха, и действительно, он весь мятый.

Поэтому я переключаюсь на свой портативный.

— Альфа-Один — Волк-Один, у нас раненный человек. Повторяю, один человек ранен. Прием.

На этот раз помехи, но ответа нет. Глядя на то, как операцию трахнули боком, я не удивлюсь, если наше общение испортится.

Я едва успел немного обменяться информацией с Виктором ранее. По крайней мере, он жив. Чего нельзя сказать о всех остальных.