Маргарита Южина - Свадебный марш для ловеласа Страница 22

– Но я же встретил! – рявкнул Семен. – И оказалось… Оказалось, что мне… Мне как раз вас и не хватает… Нет, я вообще не понимаю – мы же взрослые люди, ну что такого? Взяла бы, пожила бы у меня, не понравилось – переехала на съемную квартиру, а там… Там, глядишь, и с квартирой бы что-то решилось. Ну?

– Ты прав… – горько кивнула Соня. – Мы взрослые. Только Ксения – еще ребенок. А если она себе чего-нибудь придумает, привыкнет, или… Семен, останови здесь, я добегу.

– Сиди уже! – пробурчал Овчаров. – Добежит она… А эти кули как ты потащишь?

– Какие кули? – заморгала Соня.

– Ну вон… На заднем сиденье… – насупился Овчаров. – Хотел вас порадовать, подарков накупил, как идиот какой-то… А она… Она даже видеть меня не хочет…

Соня оглянулась на заднее сиденье. Пакеты, коробочки, ленточки…

– А это все нам? – по-детски вспыхнули глаза Сони.

– Все, – глядя в окно, пробурчал Семен.

– Все-е-е?! – радостно вытаращилась на него Соня, но тут же в ней проснулась «благочестивая Софья». – Спасибо. Ты очень внимателен. Но… Боюсь, мы не сможем это принять. Мы…

– Только попробуй! – прорычал Овчаров. – Я такое устрою… Не смогут они… Я куда теперь это дену? И вот еще что… Еще раз скажешь, что Ксюшка не моя дочь!

– Понятно… – испуганно пролепетала Соня. – Я лучше… Я вообще лучше поменьше говорить буду, ладно?

– Куда уж меньше, – выдохнул Овчаров и строго на нее посмотрел: – Ну и где твой подъезд?

Возле подъезда он вышел вместе с ней.

– Ты куда? – плеснулся испуг в глазах девчонки.

– Тебя проводить, – растерялся Овчаров. – Ты же одна не дотащишь.

– А я… Семен! – снова стала серьезной дамой Софья. – Ты даже не думай. Мы этого не возьмем! Что это за баловство? Мы же не нищие какие-то! Я и сама могу все купить. Ну, в самом деле, ну, что это такое, ну… Семен, нет-нет, даже не думай, нам не надо…

– И мне тоже не надо! Куда я эти рукавички надену? Или вот это? И это еще! – рассердился Семен и стал выкладывать все пакеты прямо на снег у подъезда. Когда в машине ничего не осталось, он повернулся к девушке. – Все! Больше не буду тебе надоедать… Не хочу, чтобы ты ко мне такое же отвращение испытывала, как к своему любимому… К Лачуку этому! И… А…

Он махнул рукой, прыгнул в машину и дал по газам.

Семен был расстроен… Да нет же, он был раздавлен! Он ничего не понимал. Ну все же женщины хотят замуж! Ну да, все. Вон у него – сколько девчонок было, и все тянули под венец. Да и сейчас… Елена Прекрасная иззвонилась прямо вся… И сейчас звонит! Вычеркнуть ее из телефонной книги! Кто там еще? Наташа… Откуда Наташа? Кто это вообще? Вычеркнуть ее… А еще Аня какая-то… Туда же… Все торопятся в загс. Или, на худой конец, сначала к нему домой, а потом уже в загс. А Соня что? Ей почему не хочется? И что он сделал неправильно? Он все как следует сказал – пригласил ее к себе жить… Блин, ну как хреново-то… Вот с Ленкой не так было. Вон она, до сих пор телефон мучает. И все же, что же с Соней он сделал не так? Ведь он же ясно видел, на катке она была… совсем другой она была. Она и смеялась от всего сердца, и на него смотрела… Как надо смотрела, а потом, в машине…

Дома стояла уже такая позабытая тишина – родственники отбыли в коттедж, а дома был только отец, который по старинке читал газету.

– Пап, привет… – буркнул Семен. – У тебя как? Все хорошо?

– Да, неплохо… – оторвался от чтения Василий Васильевич. И вдруг спросил: – Сень, а чего б тебе не жениться, а?

– А тебе? – повернулся к нему сын. – Сам-то чего-то не женишься?

– Ну да… – начал складывать газету отец. – Ненормально это. Человек не должен быть один. У него должна быть семья, близкий человек рядом, дети должны бегать, визжать, смеяться… Ты посмотри, мы ж с тобой как два крота. Ну ладно я, а ты-то!

– А чего это – «ладно я»? Ты тоже еще не старый, – плюхнулся рядом с отцом Семен. – Мужики в твоем возрасте еще на таких девочках женятся, чего уж ты в пенсионеры?

– Я не возраст имел в виду, – кашлянул отец. – Я говорю – ладно я, я скоро женюсь, а ты-то?

– Ты-ы-ы?! – не поверил своим ушам Семен. – И кто же эта чудесница?

– Прекрати, Сеня, – насупился Василий Васильевич. – Какая она тебе чудесница? Бывшая моя одноклассница… Встретились вот… Она мне и раньше нравилась, но любил я другую. А теперь оказалось, что и не надо никакой другой. Надо было сразу на ней жениться, и жили бы… Но ничего на свете просто так не делается. Вероятно, мне надо было время, чтобы это понять…

– И чтобы я родился, – добавил Семен.

– А, ну это, конечно, и тебя родить нужно было, как же… – поторопился исправиться отец и вдруг снова спросил: – А что вот эта девушка с ребенком? Вы с ней больше не встречаетесь?

– Не знаю… – устало потер лицо Овчаров-младший. – Пап, я чего-то ее просто понять не могу. Вроде бы и относится ко мне неплохо… Глаза горят, теплом веет, а вот… Пригласил ее пожить у нас, так зашипела, как кошка! И ни в какую.

– Правильно, – кивнул отец. – А как ты хотел? Конечно. Она ж тебе не верит.

– Мне? Не верит? А я что, обманывал ее когда-нибудь? – обиделся Семен. – Чего это она мне не верит? Ну, ты сказал… Нет, почему это не верит-то?

Отец прошел на кухню, включил чайник и стал выискивать новую газету. Но Семен не мог так спокойно на это смотреть. Он перебрался к отцу – ему надо было выговориться.

– Пап, ну так ты скажи, с чего это она мне не верит-то?

Отец глянул на него серьезно:

– Ксюша – твоя дочь?

Семен вздохнул.

– Не знаю… Соня говорит, что не моя, а мне кажется… Я думаю – моя…

– Я тоже, – угрюмо проговорил отец. – Соня очень много перенесла, а теперь появился ты. И что, снова-здорово? Молчишь? Вот и она молчит… Ее нетрудно понять.

– А мне-то что делать? – не выдержал Семен.

– Думай сам, – не отрываясь от окна, пожал плечами Василий Васильевич. – Но я был бы не против такой невестки… Вот какую она тебе дочь родила, один в один папаша… Даже смотрит так же…

Отцу позвонили, он принялся искать свой сотовый телефон, и ему уже было не до сына… Или он старательно это показывал.

Семен еще немного покрутился на кухне и побрел к себе.

Хотелось спать – он уже давно так не кувыркался, как с этими коньками. Ноги гудели, в башке роились мысли далеко не самые радужные, и хотелось закрыться от них одеялом и уснуть. Он так и сделал, но уснуть не получалось.

Перед глазами стояла Соня. Смеющаяся, в беленьких коньках. Вот она немного отъезжает, ловко поворачивается, шапочка чуть съезжает на лоб, и она поправляет ее рукавичкой. А из-под шапочки выбивается светлая прядь. И Семену так хочется самому эту прядь убрать, провести рукой по лицу… А вот она склоняется над ним… Огромные глаза, брови такие красивые… Он никогда не обращал внимания, какие у девчонок брови. А у Сони заметил – красивые… И ресницы пушистые. А между бровями маленькая складочка… Это от переживаний? Куда же он смотрел? Почему же тогда, после свадьбы, не пришел, не увел ее к себе, чтобы не было никакой складочки, чтобы Ксюша звала его папой и чтобы теперь не выискивать в девчушке свои черты?