Эрин Пицци - Плавать с дельфинами Страница 22

— Вот, гляди. То, что надо. Возьми один. Из него можно получить и моющую жидкость, и шампунь, и мыло, и вообще все, что захочешь.

Пандора сорвала стручок, по форме напоминавший сердце.

— Вот из этого? Неужели?

Бен достал из-за пояса большой «ныряльщицкий» нож и ловким движением вскрыл стручок.

— Его нужно истолочь и сварить. И ты увидишь, он даст столько же пены, сколько и настоящее мыло. До того, как сюда стали приходить корабли из Майами, все только этим и мылись.

— Жизнь была тогда лучше, Бен?

— Пожалуй, кое в чем да. Семьи тогда были покрепче. Хотя заработать на пропитание было все же сложнее. Мужчины месяцами пропадали в море. Они приходили домой, к женам, и уходили в море опять, зачав еще одного ребенка, сына или дочь. Одежду нам раздавали миссионеры, а потому каждый носил то, что ему доставалось. Но, несмотря на все это, было весело: на острове много пели и танцевали. В рождественскую ночь на улицу все выходили, разодетые в лучшие свои наряды. Мужчины играли на скрипках, кое-кто — на гитарах, а, например, бабушка и мисс Энни ходили, окруженные детьми, и громко распевали церковные песни. Мы бродили из одного конца острова в другой, а люди присоединялись к нам. Все размахивали руками, танцевали, веселились. Кое-кто угощал нас пирожными. И в довершение всего устраивался общий котел.

— Общий котел?

— Да, так мы это тогда называли. Капитан Харди наполнял огромные оловянные котлы водой и варил в них здоровенные куски мяса забитой к Рождеству коровы, рыбу, одного или двух цыплят, еще он бросал в котлы целыми пригорошнями красные и зеленые перцы. Наверху всего этого варева плавали клецки. Бог ты мой, Пандора! Как же пахли эти клецки!

Пандора почувствовала, что напряжение отпускает ее и стихает боль в затылке. Она заметила, что не втягивает уже больше голову в плечи, а идет спокойно, расслабленно.

— А в это Рождество будет такой праздник? — спросила она с надеждой в голосе.

— Может быть, хотя и не такой, как раньше. — Бен продолжал вертеть стручок в руке. — Не все получится, как прежде, потому что теперь сюда на Рождество заявляются туристы из Майами. А вот мы с тобой вдвоем можем себе устроить все по-старому. К тому же у меня есть скрипка, а к бабушке на Рождество приедет целая куча ее родственников. Все три дня перед Рождеством бабушка и мисс Энн только и делают, что готовят, чтобы хватило всем до самой новогодней ночи.

— Как здорово! Спасибо, Бен. Я уже совсем успокоилась. Извини меня — немного сорвалась.

Бен склонил голову набок.

— Сегодня я должен буду сопровождать одного туриста, захотевшего понырять, но вот завтра утром мы с тобой отправимся плавать вдвоем. Я так решил. — Увидев беспокойство в глазах Пандоры, Бен поспешил успокоить ее. — Не бойся, мы не будем торопить события. Только тогда, когда ты немного привыкнешь к маске, мы потихоньку начнем осваиваться под водой.

Глава десятая

Пандоре всегда очень нравилось наблюдать за тем, как ведут себя рыбы. Девочкой она однажды даже выиграла на ярмарке двух аквариумных золотых рыбок. Она хорошо помнила тот вечер, который был одним из самых светлых воспоминаний. Ее мать, уступив тогда долгим и настойчивым уговорам отца, в конце концов согласилась, чтобы вся их семья пошла на городскую ярмарку, каждый год разворачивавшуюся на небольшой поляне напротив железнодорожной станции. Согласилась, несмотря на то что по пути на ярмарку семье предстояло пройти мимо соседних домов, где из-за занавесок (Моника не сомневалась) за ними обязательно будут следить любопытные соседи.

В качестве победного аргумента Фрэнк, отец Пандоры, выставил следующий: коль скоро эта ярмарка организуется для сбора средств в пользу пострадавших на производстве работников железнодорожной станции, где он работал, то их явка на мероприятие была как бы обязательной. Во всяком случае, они непременно должны были выслушать торжественную речь, с которой, по традиции, должен выступить начальник станции.

Пандоре исполнилось тогда шесть лет. Это она точно помнила, потому что как раз в это время страшно переживала из-за потери двух передних молочных зубов. День за днем перед сном она внимательно обследовала образовавшиеся ямки, тщетно надеясь увидеть след перламутровых верхушек будущих зубов.

Всю неделю мать не упускала случая пригрозить ей, что они никуда не пойдут. Но, на счастье Пандоры, случилось так, что соседка и близкая подружка Моники — мисс Силесия — угодила в больницу. Пандора была вне себя от радости, ведь теперь ей не грозило оставаться весь праздничный вечер в воняющей кошачьей мочой квартире этой самой мисс. При этом Пандора все же чувствовала себя немного виноватой, как будто именно она навлекла беду на несчастную соседку. Свою мнимую вину девочка особенно остро ощутила, когда стенающую, жалующуюся на какие-то «газы» соседку, санитары на ее глазах пронесли на носилках по заросшей сорняками садовой дорожке к машине «скорой помощи». Саму же Сплесию, однако, больше всего мучило то, что страдать ей приходилось именно тогда, когда прочие готовились вкусить за праздничными столами ветчины да желтых меренг.

— Ты присмотришь за моими кисками, Моника? — жалобно бросила она с носилок.

Моника, обожавшая все, что касалось чужих болезней и больничных злоключений, нежно погладила руку распираемой газами подружки. Проводив носилки до самых дверей «скорой помощи», она чмокнула Силесию в щеку и с чувством произнесла:

— Ни о чем не беспокойся. Я все беру на себя. — С этими словами она повернулась и пошла к дому, гордо подняв голову и раскачиваясь на высоченных каблуках-шпильках. Моника чувствовала, что в очередной раз заслужила восхищение соседей, собравшихся у дома Силесии по тревожному вою сирены «скорой помощи». Мать Пандоры хорошо знала, что было в головах окружавших ее людей. Ведь это она долго и основательно работала над тем, чтобы придать правильное, с ее точки зрения, направление всем их мыслям. Моника всегда умела вовремя и убедительно посоветовать соседкам, например, как поступить, чтобы удержать мужей, или, наоборот, чтобы от них избавиться. О соседках она знала все, даже кто что может себе позволить: стрижку, перманент, маникюр, педикюр, кто и сколько дает чаевых. Но самое главное — она знала, что пользуется среди живших вокруг большим уважением, и прилагала все усилия, чтобы сберечь и не потерять свою репутацию. Моника была известна в округе как женщина, не склонная много рассказывать о себе. Считалось также, что у нее хорошая семья, муж, приходящий каждый вечер домой вовремя и приносящий весь заработок жене (что не про всех мужей можно было сказать) и маленькая дочь. Девочку, правда, все немного жалели, потому что была она простовата и слишком уж тиха. Хотя некоторые надеялись, что она, может быть, еще и расцветет. Такое, мол, случается.