Екатерина Вильмонт - Мимолетности, или Подумаешь, бином Ньютона! Страница 23

– Дело твое. Может, и я скоро уйду.

– А есть куда?

– Нет.

– Тогда журналу кирдык. Но я тебя понимаю. Какая-то в державе нашей гниль завелась, как-то пованивать стало, а вот откуда, пока не разберусь.

– Вот-вот, и я тоже.

– Ой врешь, подруга! По глазам вижу, уж ты-то разобралась. И я дам тебе прощальный совет: гони в шею, не жалей! Воздух чище будет.

– Я пока не знаю, кого гнать.

– Ну-ну!

– Фаина, сегодня все мужики будут твои! – сказал мне стилист Яшенька. – О такой коже, как у тебя, можно только мечтать. Извини за банальное сравнение, но это персик!

На собрании Анита объявила о сокращении зарплаты. Все вздохнули с облегчением – лучше получать меньше, чем вообще потерять работу.

– Себе-то небось не сократят, – сказал кто-то, когда собрание закончилось.

– А вот и зря говоришь, – ответила бухгалтерша Антонина Антоновна. – И Фаине и Аните тоже сокращаем. Всем.

– Да ладно, им это сокращение семечки. Они и не заметят.

Такие разговоры у нас в порядке вещей, я не стала обращать внимания и пошла к себе, пора было переодеваться и ехать на юбилей. По дороге еще надо купить цветы. Я открыла шкаф в приемной, куда повесила платье, и обмерла. Платье, мое любимое платье, было изрезано в клочья, а белое кожаное пальто залито чем-то черным. Из кабинета вышла Анита.

– Фаинчик, что с тобой?

Я молча указала ей на шкаф.

– Так! Это кто же у нас старается? Узнаю, выгоню в одночасье! Ты догадываешься?

– Нет. Я думала, мышь мне подсунула Эстерсита, но сегодня она больна…

– Какую мышь?

– Дохлую. Я нашла в столе дохлую мышь.

– Какая мерзость… А почему ты мне не сказала?

– А зачем?

– Только не вздумай реветь! Испортишь потрясающий макияж.

– А зачем он мне нужен? Куда я пойду?

– Можно подумать, это твое единственное платье!

– Но самое лучшее… Подарок отца… Шанель… А пальто… Как жалко… И вообще, у меня такое настроение сейчас… Анита, знаешь, я уйду из журнала.

– Куда это ты уйдешь? Не вздумай! Еще чего! Я найду эту мерзавку, такие истории надо пресекать в самом начале. Вот увидишь, в понедельник я все выясню. И выгоню без жалости. А сейчас возьми мой плащ и быстро езжай домой. Позвони леди и предупреди, что немного задержишься, ты привезешь ей подарок от журнала, скажешь, из-за него и задержалась. И прямо сейчас вызови такси, чтобы на юбилее выпить и расслабиться. Там наверняка будут какие-нибудь мужики, кокетничай с ними, танцуй, веселись. Ну будет на тебе платье не от Шанель, думаешь, твоя жизнь кончилась? Может, она только начинается? Давай, давай. Вот тебе плащ. Уйдет она… Видали? Тоже мне, мимоза! Ты уже принимала скорые решения. То любимого своими ручками другой отдала, то работу бросила… Это все результат, кстати, того поступка. Раньше у нас такого не бывало. Это ты сама спровоцировала…

– Анита!

– Что Анита? Попробуй возразить! Впрочем, мне уже некогда слушать твои возражения.

И она умчалась. А я поплелась на стоянку. Больше всего мне хотелось плакать. И меньше всего что-то праздновать. Но я понимала, что Мария Ипполитовна расстроится. Да и лишать ее радости по поводу подарка от журнала, свидетельствующего о ее большом успехе на новом поприще, было бы свинством. Ничего, приеду, отдам подарки, побуду полчасика и тихонько слиняю. Мне просто необходимо поплакать, слезы тяжелым комом скопились внутри.

В четверть восьмого, когда я уже переодевалась, позвонила Мария Ипполитовна.

– Фаина, дружочек, вы где?

– Простите, я опаздываю, меня задержали на работе, но я скоро буду. Не ждите меня, хорошо?

Меня трясло. Кто же так меня ненавидит? И за что? Анита обещала разобраться, но как? Перед входом в ресторан я замерла, собралась с духом и вошла. Мария Ипполитовна сидела во главе стола, лицом к входу. Она сияла и выглядела настоящей королевой.

– А вот и моя Фаина! – воскликнула она, поднимаясь мне навстречу. Сидевший с ней рядом седовласый красавец поднялся тоже.

– Добрый вечер! – сказал он, принимая у меня пальто. – Столько о вас слышал от мамы…

– Я тоже наслышана, Леонид Петрович.

Я сгрузила подарки на стул и обняла юбиляршу.

– Милая, дорогая Мария Ипполитовна, я вас поздравляю, желаю вам… А впрочем, вы все сами знаете. Вот обещанный чайник, а это подарок от журнала.

Она зарделась.

– Правда? А что это?

– Сумка от Гуччи. Надеюсь, вам понравится. Анита Александровна просила передать вам, что вы лучшее приобретение журнала за последние годы.

Гости зааплодировали. Она притянула меня к себе, поцеловала и шепнула:

– У вас что-то случилось, деточка?

– Ерунда. Потом как-нибудь расскажу, вместе посмеемся.

Меня посадили между Леонидом Петровичем и юбиляршей. За столом было еще два свободных места. Из собравшихся знакома мне была только подруга Марии Ипполитовны Нинель Борисовна, чудная тетка, которая живет в соседнем с нами доме. Я чувствовала себя не очень уютно, а комок внутри с каждой минутой разрастался.

– Фаиночка, а это Миша, – сказала Мария Ипполитовна, беря за руку мужчину, сидящего рядом с ней с другой стороны.

Он лучился обаянием. Есть такие люди: вроде бы ничего особенного, но обаяние невероятное.

– Мама говорила, что вы красивая, но я не думал, что до такой степени, – улыбнулся он.

– Спасибо.

– А почему вы ничего не едите? Здесь здорово вкусно кормят.

– В самом деле, дружочек! Попробуйте хоть что-то.

– Девушка, вероятно, сидит на какой-нибудь новомодной диете, – сказал над моим ухом Леонид.

– Нет-нет, просто я немножко отдышусь и тогда накинусь на еду.

– А вы выпейте, сразу станет легче, – посоветовал Миша.

– Фаина за рулем, – вступилась за меня Мария Ипполитовна.

– Нет-нет, я на такси. Не могу же я не выпить за вас, Мария Ипполитовна!

– Вот и чудесно! Леня, налей Фаине водки, она шампанского не любит.

– О, наш человек! – обрадовался Миша. Он не сводил с меня сияющих глаз.

– А Степа будет с минуты на минуту, – сказала Мария Ипполитовна. – Он поехал в аэропорт кого-то встречать и задержался. Пробки!

Я смотрела на двух братьев. Как справедливо природа распределила свои дары. Одному брату красоту, другому обаяние. Если бы все это было, как нынче принято говорить, в одном флаконе, это было бы чересчур. Наглядный пример того, что обаяние куда важнее красоты, по крайней мере в мужчинах. Впрочем, в женщинах, вероятно, тоже.

– Фаина, скажите, а в этом заведении танцуют? – спросил обаятельный.

– Вряд ли, – покачал головой красивый. – Да и кому тут танцевать?

– Например, нам с Фаиной. Мама, ты не будешь возражать?

– Буду. Пусть Фаина немножко придет в себя, поест, а потом уж танцы. И вообще, надо дождаться Степу… а танцы нарушают застолье. Твоя мать все-таки пожилая дама, но тоже не прочь потанцевать с сыновьями. Но после ужина. Перед десертом.