Ариана Селеста - Проклятье Ван Гога Страница 24

Кейн зажал рукой рану и слегка застонал. Он словно резко постарел, мелкие морщинки на его лице превратились в тёмные борозды. Но, несмотря на всё это, он силился улыбнуться:

— Чёрт, опять в левое плечо! Что, больше никуда стрелять не умеешь, или при взгляде на меня твои руки начинают трястись от страха?

Пистолет отца всё ещё был направлен на Кейна.

— Я сохраню тебе жизнь, Реймур. Отдам долг. Теперь мы в расчете. Но в следующий раз, — он сделал паузу, и его голос зазвучал ещё опаснее, — я не промахнусь. Мне плевать, что нас связывают дела, и они ещё очень далеки от завершения. Увижу тебя рядом с Евой — отстрелю яйца, это понятно?!

Кейн скривил лицо в саркастическую насмешку и попытался встать. В следующую секунду на балкон с шумом повалились его люди, замельтешили тени и силуэты, послышались крики, ещё секунду спустя семь чёрных стволов были направлены на моего отца — бойцы ждали приказа. Вытаращив светлые водянистые глаза, Пол отшатнулся назад.

— Уберите пушки, — приказал Кейн, он поднялся на ноги, прерывисто дыша, — тут нам уже нечего делать, к тому же здесь невыносимо воняет дерьмом. Кто же это обосрался, а, Пол? — с презрением взглянув на Пола, Кейн сплюнул кровью в его сторону, — затем он посмотрел на отца и, придерживаясь за плечо правой рукой, двусмысленно заявил, — однажды я уже спас её, спасу и во второй раз, если ты ни на что не способен!

Я понятия не имела, о чём он говорил, но я почувствовала себя в тёплых надёжных руках — руках Кейна. Я вдруг поняла, что всю жизнь я ждала именно его, что моё сердце было отдано ему навеки, что бы не происходило вокруг.

Реймур смотрел как хрупкий ссутуленный силуэт Евы, подталкиваемый темноволосой женщиной, растворился за спинами ребят. Он понимал, что больше никогда не увидит её, и это причиняло ему куда больше боли, чем та пуля, что застряла в его плече.

— Пора сваливать, босс, — тихо сказал Баррель. Кейн не помнил, за что тот получил это прозвище, но оно так сильно прилипло к нему, что, кроме Кейна, его имя уже никто не помнил. Баррель был плечистым и низкорослым, с большим, словно размазанным по лицу, носом и серыми пронзительными глазами. Везде, где мог видеть глаз, словно корни диких растений, на поверхность его кожи проступали взбухшие вены.

Кейну казалось, что сила притяжения стала в разы сильнее, когда он покидал дом Евы.

— Ты меня прости, — придерживая Кейна за руку, произнёс Баррель уже на выходе, — но неужели эта девчонка стоит твоей жизни?

Кейн остановился и посмотрел Баррелю в глаза. От большой кровопотери лицо его стало белым как снег.

— Она стоит куда больше, — уверенно ответил Кейн, — намного больше.

Глава 14

Умереть, оставшись в живых

Рейчел вела меня куда-то вглубь дома, пока мы не оказались перед дверьми моей комнаты. Меня колотило, стучали даже зубы. Она открыла передо мной дверь.

— Проходи, милая, давай же, — оглянувшись, тихо сказала она. Снизу слышались звуки музыки и голоса гостей. Вечеринка была в разгаре.

Едва способная управлять своим телом, я прошла до середины комнаты и остановилась. Рейчел закрыла дверь на замок и подошла ко мне.

— Что случилось? — спросила она, взяв меня за обе руки. Ладони её, в противоположность моим, были мягкими и теплыми.

— Он выстрелил в него, — произнесла я, смахивая слезы, и подняла на маму тяжелый взгляд, — он выстрелил в Кейна, — повторила я срывающимся голосом, — из-за меня он чуть не погиб.

Рейчел обеими ладонями вытерла слезы с моих щек.

— Его ранили в плечо, — спокойно и, как мне показалось, безразлично сказала она, — жить будет, интереснее причина, по которой Фред собирался прикончить своего компаньона…

Когда ручка двери зашевелилась, я вздрогнула.

— Эванджелин, — грозно произнёс отец, — открой мне немедленно!

Я всхлипнула и посмотрела в испуганные глаза матери.

— Эванджелин!!! — затарабанил он так, что завибрировали стены.

— Стой тут, — прошептала она и поспешила к выходу. Как только защёлка повернулась, отец влетел в комнату, громыхнув створкой двери о стену, с которой незамедлительно слетела фотография, разбиваясь вдребезги.

— Фред, — пискнула Рейчел в слабой попытке его остановить.

— Исчезни! — заорал он и повернулся к ней с таким выражением на красном разъяренном лице, что я начала опасаться, как бы он её не ударил.

Рейчел бросила на меня мимолетный, полный сожаления взгляд и как безликая тень растворилась за дверью. Отец шагнул ко мне, и я почувствовала, как моя кровь превращается в ледяную вязкую слизь. Единственным желанием было спрятаться под кроватью, в шкафу, где угодно, лишь бы не видеть эти глаза, налитые кровью. Теперь я поняла, почему все боялись его, трепетали и затихали, как только он входил в комнату. В день моего восемнадцатилетия состоялось моё знакомство с настоящим Фредом Альда. Он не был моим папой, ласковым и нежным, заботливым, вытирающим слезинки с моих щек и целующим мои разбитые колени. Сейчас он был собой — неприступным, непоколебимым и жестоким. Не зря за глаза Кира называла его каменным сердцем, кажется, до меня стал доходить смысл её слов.

— Сядь, — приказал он, даже голос его теперь звучал как чужой. Я и не думала оспаривать приказ и опустилась на кровать. Глаза в пол, руки на коленях.

— Я не могу поверить, Ева, — почти по слогам проговорил он, — я до сих пор не могу в это поверить. Просто скажи мне, что всё, что я слышал, было ложью!

Я хотела соврать, попыталась произнести хоть одно слово, один звук, способный спасти ситуацию! Вместо этого я громко всхлипнула и зарыдала в голос, как завыл бы дикий зверь, попавший в капкан. Я не смогла соврать даже ради любимого человека, чтобы исправить то, что я натворила. Возможно, тем самым я сломала ему жизнь, возможно, теперь он находился в смертельной опасности.

— Ева!!! — взревел отец и заметался по комнате, схватившись за свои густые тёмные волосы, словно его намерением было собственное скальпирование, — как ты могла?!

Я ревела без остановки. Слезы оставляли на темно-синем шелке уродливые разводы и как туман расползались по моим коленям. При этом плакала я вовсе не потому, что мне было жаль себя. Нет. Мне было страшно за Кейна.

Спустя минут десять отец замедлил шаги и, наконец, сел в моё маленькое кресло канареечно-желтого цвета. Он достал телефон из кармана, я могла видеть, как тряслись его руки.

— Принести бутылку Макаллан в комнату Евы!

Каждая из них стоила десятки тысяч долларов, и отец открывал их только по особым случаям, например, на дни рождения… или на похоронах. Мне стало дурно. Он сидел молча, уставившись в одну точку, и если бы не дергающийся на щеке нерв, можно было подумать, он умер. Отец даже не дышал. Спустя минуту в комнату влетела Рейчел, глядя мимо меня, она поставила поднос с бутылкой и стаканом и так же быстро покинула комнату.