Саблезубый - Галина Валентиновна Чередий Страница 24

— Ну что, за твоих захребетников, дай им бог сто лет здоровья и судьбы самой счастливой! — поднял я свой стакан.

— Дай! — только и кивнул Яр и хлопнул опять будто и не огненную воду вовсе, а лимонад.

Катька отважно глотнула, выкатила глаза, закашлялась, но стойко справилась с поставленной задачей, а я быстренько напихал в нее закуски. Алконавт мой начинающий.

Камнев следил за нами вроде и совсем рассеянно, но при этом глаз не сводил, аж мураши по шкуре.

— Катя, вы же женщина, — неожиданно выдал друг.

Глава 23

Я чуть не поперхнулся. В других обстоятельствах я бы обязательно его подколол этим. Ага, любые бабы, кроме его погремушки, для него вроде и не бабы совсем.

— Да, — согласилась Катька. А глазки-то заблестели. Всего-то и глоток, а захмелела, похоже. Хотя сколько ей такой и надо.

— Тогда скажите мне, как… — Яр поперхнулся словами, треснул себя по груди кулаком. — Как мне сказать моей жене, что они ее выпотрошили?

— Что? — вышло у нас хором.

— Они не только детей достали, они все ей там… ну, ваше женское вырезали… Сказали, что-то там приросло и надо было. Кровь бы не остановилась. Как я ей скажу?

Я сидел как по башке ударенный, все только что проглоченное начало проситься назад, чувство вины душило адски. Это же я… Надо же было потащить. И что же теперь… Как же они… Роксана же, считай, только ожила. Яр не посвящал меня во всякие их интимные тонкости, но я же помогал ему найти не одного альфонсика Толечку, которого мы отправили по этапу и дай ему бог теперь добрых и щедрых зеков на его задницу. Мы еще и эскулапа одного нашли и поприжали. Аж целого главврача к этому времени, зав бабским отделением в больнице. Поломали чуток, доходчиво объяснили ему, что медицина больше не его. Никогда. Не дай боже узнаем — и за яйца подвесим. И я сложил два и два и понял и без пояснений Камнева, что этот медик криворукий в свое время что-то прямо сильно накосячил с погремушкой. Ну нах он по-другому бы Яру сдался. Короче, сообразил я еще тогда: сам факт, что Камнева залетела, был для них вроде чуда. Сработал исцеляющий хрен камневский и сперма, видать, повышенной живучести. А сейчас… Это же катастрофа, как бешеную погремушку взорвать может такая новость.

— Яр… — Что? Что, блядь, я могу ему сказать? Прости? Да на хуй бы мне это «прости» упиралось, если бы…

— Спасибо тебе, Андрюха! — повернулся Камнев ко мне. — По гроб жизни тебе обязан.

Что?

— Сказали, что если бы еще чуть… опоздали бы. Детей еще спасли бы, а Рокс… А я без нее как? Зачем вообще без нее-то? А если бы она как раз дома одна была? Если бы тебя рядом не оказалось… Спасибо, мужик!

— Да я… Это все Катюха вон, — сука, чего же это горло как в тисках жмет и в глазах расплывается. — Это она меня распинала. Я же обосрался и торчал чурбаном тупым.

— Я думаю, вам нужно сказать все, как есть, Роксане, — наконец подала голос моя девочка-находка. Сидит вся такая серьезная, в пижаме этой розовой, а мне пиздец как хочется ее к себе на колени перетащить и затискать. Спрятать рожу поплывшую в волосах, глаза утереть, чтобы не спалиться, что раскис. — Я плохой советчик, что могу в таком понимать. Но хотела бы честности от своего любимого человека. Даже если больно и сначала шок. Вам необходимо донести до нее, что вопрос стоял о ее жизни. И что вы ее любите все так же и даже больше. Ведь так? — Камнев рвано кивнул, буквально глядя в рот девчонке. — Она не должна посчитать себя опустошенной, неполноценной. Наоборот, в ее жизни теперь есть еще и ваши замечательные дети, и они ее наполнят. Двое детей сразу — это же такой подарок от судьбы, так? Все могло быть хуже настолько, что и подумать страшно. Но не стало. Все хорошо, и будет еще лучше. Время радости, а не грусти. Роксана все поймет и примет, только не забывайте ей показывать свою любовь. И простите, если наговорила тут чуши.

Катюха зыркнула на меня, явно прося поддержки.

— Да если этот мужик станет показывать своей жене еще чуток больше любви, то задушит ее и порвется сам напополам! — влез я, силясь переключить-таки все на оптимистичную волну. А то впору взвыть уже. — Выпьем же за безбашенную девчонку-погремушку, что сперла сердце моего друга с первого взгляда и черта с два когда его вернет. Уверен, матерью она будет такой же безбашенной, и помоги тебе бог, Камень. Ну и друзья всегда на подхвате, если что.

— Крестным пойдешь, — хоть улыбка Яра и была скорее похожа на кривую трещину на валуне, но процесс-то пошел, и у меня от сердца отлегло. — И вы, Катя. Еще по одной, и хорош мне уже бухать. Спасибо вам, Катя. Чистая правда, мы тут не горе заливаем, а радость мою празднуем.

Глава 24

Боев и его друг Яр, оба казались такими здоровенными на этой небольшой кухне, что я, усевшись между ними, в первый момент ощущала себя чуть ли не зажатой грудами мощи и тестостерона. А еще вообще неуместной, некстати совсем. Что я тут делаю? Зачем нацепила первую попавшуюся под руку пижаму и выперлась? У этих людей есть свой, давно устоявшийся мир и отношения, куда я не вписываюсь. Даже если бы хотела. А я не хочу. В смысле, нет никакого смысла хотеть подобного. Невозможного. Я здесь пробегом. Просто сижу с краешку и смотрю на события чужой жизни, констатирую прочные связи, что протянулись между этими мужчинами. Между Камневым и его Роксаной, и не важно, что ее нет рядом физически, для него совершенно очевидно, ее постоянное присутствие реальней нашего. Завидую, нет-нет, упаси бог, совсем не по-плохому, но, да, завидую, и мечтаю. О том, что и у меня все тоже так же когда-нибудь будет. Друг, хотя бы один, но такой, на которого можно положиться всегда. Что хоть порвется за тебя и тех, кто дорог для тебя, а ты для него в ответ. Мужчина, любящий настолько, что не будет знать, как дальше жить, если меня не станет. Мечта наивная, сказка почти. Очень эгоистично, ведь я сама еще не имею представления, как любить точно так же в ответ, но все