Кейт Хьюит - Поцелуй для папарацци Страница 25

Он лег рядом с ней, прикоснулся к ее щиколотке, медленно провел рукой по ноге до бедра, добрался до живота и наконец обхватил полную грудь.

– Платье, – пробормотал Бен, – мне мешает.

– Совсем немного, – согласилась Оливия.

Она повернулась на бок, чтобы он расстегнул молнию на ее платье. Оно безнадежно испорчено, но она, быть может, его сохранит. Платье будет напоминать ей о важном и приятном событии…

Какой бы прекрасной ни была их близость на кухне, в спальне все было гораздо лучше. Нежность, с которой Бен доставлял ей незабываемое удовольствие, была способна погубить Оливию. Если так будет продолжаться, он сможет проникнуть в ее сердце и остаться там навеки…

После Оливия лежала на кровати, тяжело дыша, с жадностью наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом роз. Рядом с ней лежал Бен, положив руку ей на живот. Она чувствовала себя счастливой. Слишком счастливой, чтобы о чем-то беспокоиться. Она наслаждалась восхитительными занятиями любовью.

Она повернулась к Бену и провела кончиком пальца по длинному шраму на его теле, который начинался под мышкой и заканчивался на бедре.

– Наверное, это было очень болезненно, – мягко сказала Оливия. Бен не ответил. – Как тебя ранили?

– Ножом в драке.

– Господи, – прошептала она. – Когда это произошло?

– После того, как я ушел из дома. Я оказался в неблагополучном районе Марселя. На меня напали несколько матросов.

– Это ужасно. Почему они это сделали? И как тебе удалось спастись?

– Они напали на меня, потому что я был восемнадцатилетним придурком, который пьяным бродил по плохому району. Я дал им отпор.

У Оливии появилось ощущение, что он что-то недоговаривает.

– Должно быть, это было ужасно.

– Не самое счастливое воспоминание, – согласился Бен. – Но оно заставило меня быстро повзрослеть и взяться за ум.

– Больше не будешь бродить один по темным аллеям?

– Что-то в этом роде.

– Почему же ты ушел из дома?

Оливия чувствовала, что вопрос – на грани дозволенного, но ей хотелось получше узнать этого мужчину.

– Я решил, что не могу оставаться там, – помолчав, сказал он.

– Из-за обмана и предательства твоей матери?

– Да. Иногда мне кажется, что не стоило уходить, но в то время я считал это единственным выходом.

– Я знаю, каково это, – тихо произнесла Оливия.

Бен с интересом посмотрел на нее, но не стал расспрашивать. И она была ему за это благодарна. Она расспрашивала его, однако сама не была готова открыть душу, не хотела объяснять, почему ее до сих пор терзает вина за то, что она разочаровала мать. Именно из-за этого Оливия превратила свою жизнь в один большой спектакль, построенный на лжи.

«Но с Беном ты была настоящей».

Не полностью. Она никогда не была до конца настоящей. Но теперь ей этого хотелось, что было весьма опасно.

– Не будем об этом. – Бен прикоснулся к ее обнаженному плечу. – Вечер в разгаре. И мне хочется опробовать большой душ, в котором поместятся двое.

Он зазывно приподнял брови, и Оливия засмеялась, радуясь, что они сменили тему.

Они провели полчаса в душе, намыливая друг друга и дразня, до тех пор, пока желание не стало невыносимым…

– Что это? – неожиданно спросил Бен.

– Ты о чем?

Оливия недоуменно моргнула, а он указал на свежий синяк внушительных размеров на ее бедре.

– Об этом. – Его голос был суровым, от прежней игривости и нежности не осталось и следа.

– Это синяк.

– Я знаю, что это такое, Оливия, – процедил Бен сквозь зубы. – Как он появился?

– Полагаю, во время наших эскапад на кухне, – ответила она, стараясь говорить беззаботно. Почему он разозлился? – Стол покрыт сталью, а ты давил на меня достаточно энергично. – Она улыбнулась, рассчитывая увидеть его ответную улыбку.

Однако Бен прорычал:

– Я не… я не осознавал, что был слишком груб с тобой.

– Ты не был груб, – возразила Оливия. – Ведь ты не причинял мне боль специально. К тому же я сказала, что хочу почувствовать твою дикую страсть. – Она покраснела. – Мне нравится в тебе это, Бен. Твои реакции такие естественные.

– Естественные? – надменно переспросил он. – Разве в наших отношениях есть хоть что-то естественное?

А вот это действительно было больно.

– Да, ты прав. – К ее глазам подступили слезы.

Замечательное завершение вечера. Всего пару минут назад она была покрыта мыльной пеной, а Бен сводил ее с ума жаркими поцелуями.

Почему все кардинально изменилось?

Бен не сводил глаз с синяка.

– Мне нужно вернуться, – заявил он.

– Вернуться к чему?

– К работе.

Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. Она не будет умолять его остаться. Ни за что. Если он хочет уйти, пусть уходит. Она не рассчитывала, что они проведут ночь в объятиях друг друга. К тому же ей нужно выспаться. Хорошо, что он уходит. Отлично!

– Когда мы в следующий раз увидимся?

А как насчет того, чтобы держаться достойно?..

– Не знаю. – Бен быстро оделся.

Оливия наблюдала за ним, дрожа. Что-то пошло не так, но она не знала, как исправить ситуацию…

– Бен… – начала она и беспомощно замолчала. Он посмотрел на нее, и она не могла разобрать, есть ли хоть капля сочувствия и понимания в его мрачном взгляде.

Затем Бен потянулся и обхватил ладонью ее лицо. Оливия зажмурилась, пытаясь остановить слезы.

– Прости меня, – сказал он, и в его голосе слышалась боль.

Только после того, как Бен покинул номер, Оливия сообразила, что он не объяснил, за что извинился.

Глава 10

Синяк на ее теле. И появился он по его вине. Внутренности Бена болезненно сжимались, когда он покидал номер Оливии. Если отбросить тревогу и ненависть к себе, он в какой-то степени понимал, что слишком бурно отреагировал. Он не специально причинил вред Оливии, да и ей не так уж было больно. Тем не менее синяк появился, потому что Бен отдался во власть своей внутренней дикости, которую почувствовала Оливия. Той дикости, из-за которой он однажды покалечил человека и оставил его на пустынной ночной улице, а человек тот был без сознания.

Господи, о чем он только думал? Что натворил?

Потерев ладонями лицо, Бен поднялся на крышу отеля. Ему необходимо было поплавать.

Через несколько часов он лежал на кровати в своем номере, глядя в потолок. Время, которое он провел с Оливией, Бен хотел навеки запечатлеть в своем сердце, несмотря на то что повел себя непростительно. Он вспоминал, как соблазнительно она ему улыбалась, когда слизывала растопленный шоколад с клубники. Как страстно они целовались на кухне. Как она обвивала его талию своими длинными ногами. Как они лежали на огромной кровати, усыпанной лепестками роз, и он чувствовал себя счастливым.