Джудит Крэнц - Все или ничего Страница 25

Отойдя к самому краю чаши, где было меньше всего народу, она окинула ее задумчивым взглядом. Ах, если бы остановить это мгновение, запечатлеть его на фотографии, быстро подумала Джез. Но она понимала, что это невозможно. Понимала, что радостное, счастливое восприятие этого момента связано только с ее ощущениями и только через призму этих ощущений она видит сейчас все вокруг, потому что это ее дом, ее любимые места, потому что на ней платье, цену которому знает только она, потому что на ней эта шаль – бесценная семейная реликвия... Никакая другая женщина здесь не смогла бы так нести на плечах эту шаль, а коли так, нужна ли сегодня притворная скромность? Да и вообще к чему фальшивить?

И все же она не смогла побороть желание и не представить, как бы это выглядело в фотообъективе. Сложив пальцы колечком и приставив их к глазу, Джез стала выбирать точку импровизированной съемки. Чтобы захватить в кадр последнюю цепочку огней и расширить фокус, она инстинктивно отступила на три шага назад.

Внезапно она почувствовала толчок в спину, и это было так неожиданно, что она чуть не упала. Пятясь, она натолкнулась на кого-то, кто ел, нет – пожирал именно в тот самый момент огромную тарелку чили; она мгновенно поняла это и тут же ужаснулась, так как, застыв на месте, почувствовала, как полужидкая горячая масса из помидоров, масла, бобов и сосисок огромным пятном быстро расползается по краю шали и стекает на платье. Медленно, очень медленно, словно это могло хоть как-то уменьшить ущерб, она повернула голову и посмотрела вниз.

– О господи, неужели это сделал я? Не может быть! – Голос принадлежал мужчине.

Подняв глаза от пятна, она взглянула на обидчика. Этот урод, неуклюжий, неотесанный увалень, которого она видела впервые в жизни, даже покраснел от испуга. Подумать только! Перед ней стоял здоровый рыжеволосый болван в синем в тонкую полоску костюме и черных туфлях, среди собравшихся он походил скорее на клоуна. Может, дать ему по яйцам? Или это будет слишком неделикатно для дамы?

– Но это... действительно... так, – все еще находясь в оцепенении и с трудом подыскивая слова, проговорила Джез.

– Сейчас я принесу соду... и соль, только не двигайтесь, стойте здесь. Я сейчас вернусь! – умоляюще пробормотал он.

– Соль? Соду? Да это как мертвому припарки, даже если посадить малюсенькое пятнышко на скатерть! Вы все испортили. Навсегда!

– Нет, подождите! Не расстраивайтесь! Я куплю вам другое платье, достану другую шаль. Обещаю, все будет новое, даже лучше!

– Да что вы говорите? Думаете, это так просто? Послушайте, вы, идиот недоделанный, вы представляете себе, что надо ждать чуть ли не всю жизнь, пока опять появится такое платье? Такие платья принадлежат самым шикарным женщинам мира, а их единицы. Его можно будет купить только после смерти одной из них, если, конечно, она не завещает его своей дочери. А что касается шали, так она принадлежала моей прабабке, так что это вообще невосполнимо, это фамильное наследство. Вернее, было им, до того как вы тут объявились.

– Вот черт!

– Это первое почти осмысленное слово, которое вы сказали. «Черт» совершенно точно отражает ситуацию. Надо быть полным кретином, чтобы есть чили стоя. Вы – как дорожное происшествие: все спокойно, а потом вдруг – нате! Вы что, не видели вокруг ни столов, ни стульев? Или никогда не были на вечеринках?

По мере того как Джез говорила, она распалялась все больше и больше. Чили уже стекало на землю, подол платья промок и кое-где начинал прилипать к ногам.

– Послушайте, я сам расстроен до невозможности, в жизни себя так скверно не чувствовал, но если уж на то пошло, то я-то просто стоял в сторонке, никому не мешал, занимался своим делом и просто смотрел. А тут вдруг откуда-то появляетесь вы и со страшной силой толкаете меня под локоть. Тарелку я держал крепко, но вы просто выбили ее. Я взял на себя всю вину, всю без остатка, но должна же быть справедливость, виноват не только я один.

– Ага, ну давайте сыграем в «кто виноват»! А потом вы скажете, что я просто пыталась привлечь ваше внимание и не могла придумать ничего лучше.

– Нет, я скажу вот что: если бы вы обладали хоть малейшим чувством реальности, то мы могли бы согласиться, что это вовсе не катастрофа, подобная утечке нефти на заводах Экссон, – язвительно заметил мужчина, также рассердившись.

– Великолепно. Давайте блеснем эрудицией и продолжим список. Это не катастрофа на ядерном реакторе в Пенсильвании. Это не Чернобыль. Теперь ваша очередь. Что еще не произошло?

– Это не конец света, черт побери, – спокойно произнес незнакомец. – Давайте я попробую снять остатки чили с шали, пока не присохло. Сейчас я как можно осторожнее сниму ее с вас.

Вытянув руки, как палки, он сделал шаг вперед и снял шаль. Намокший конец треугольника свисал вниз и покачивался каким-то мерзким хвостом, когда он, повернувшись, медленно подошел к бортику помоста и разложил на нем шаль. Подбежав к ближайшему столику, Джез схватила два ножа и охапку салфеток и тут же вернулась назад. Они задумчиво склонились над большим черным шелковым треугольником.

– Постарайтесь просто смахнуть то, что сверху, – инструктировал ее незнакомец, – но не скребите по шелку. Он очень тонкий.

– А вы что, работаете в химчистке? – тихо огрызнулась Джез, но все же последовала его совету.

– Джез, Кейси, чем вы тут занимаетесь? – Сзади неожиданно прозвучал голос Майка Килкуллена.

Они выпрямились и плотно встали рядом, загораживая шаль.

– Только не говорите, что вам уже есть что скрывать, – улыбнулся он, глядя на их виноватые лица.

– Произошел несчастный случай, Майк. Я опрокинул тарелку с чили на старинную шаль этой молодой леди, – объяснил незнакомец.

– Вот черт! – Майк расстроенно сморщился. – Каждый раз, когда я подаю чили, обязательно происходит что-нибудь подобное. Никогда больше не буду подавать чили. – Он склонился над шалью. – Боже мой! Какого черта мы так горюем? Думаю, дело поправимое. Думаю, что все надо оставить как есть. Это – для рук специалиста.

– Вот видите, – произнес рыжеволосый, поворачиваясь к Джез, – я же говорил, что есть выход.

– И значит, теперь вы можете чувствовать себя прекрасно? Помню-помню, вы уже извинялись! Что же вы тогда не предлагаете выкрасить мое платье в кирпичный цвет? В таком случае все вообще великолепно! – В ее голосе еще звучали опасные нотки, но присутствие отца заставляло ее сдерживаться.

– Хуанита Изабелла, ну можно ли так разговаривать со своим блудным кузеном?

– Кузеном? Не может быть, – одновременно сказали незнакомец и Джез.

– Разве вы еще не знакомы? Джез, это Кейси Нельсон. Его прабабка носила фамилию Килкуллен. Кейси, это моя младшая дочь Джез. Насколько я понимаю, она твоя четвероюродная сестра.