Розалинда Лейкер - Эта сияющая земля Страница 25

С самого начала их отношения были непростыми. Он привык, что всегда нравился девчонкам, ее предостерегали знакомые, хорошо его знающие. Она держалась достойно, что только подстегивало его.

До завоевания Польши Эрик плавал на круизном корабле, и среди многочисленных пассажиров было немало женщин, чье внимание привлекал молодой красивый офицер. И у него даже случился серьезный роман с англичанкой. Но после вояжа она вернулась домой, и на этом их отношения закончились.

Керен достала хлеб из печи и посмотрела на него. Эрик сел на противоположный край стола и улыбнулся ей.

— Как у тебя дела?

Он привык вытягивать из нее ответы, пытаясь сосредоточить на себе ее внимание.

— Последние дни лета мы с Джоаной плавали, много гуляли, собирали ягоды. А три недели назад я ездила домой и пробыла там несколько дней.

— Что скажешь, если я позову тебя на рыбалку? Мне необходим глоток горного воздуха. Мы можем пойти завтра и устроить маленький пикник.

Утром Джоана видела, как они отправились в горы. День был теплый, никаких признаков дождя, который Керен предсказывала за завтраком. У них в руках были удочки, а за спиной у Эрика рюкзак.

Джоана надеялась, что они сблизятся за этот день, потому что была уверена, что ее брату нравится эта девушка, а он нравится ей.

Они шли по извилистой тропинке, поднимающейся в горы через темный лес, мимо грохочущих водопадов. На подъемах нужно сохранять дыхание, поэтому они шли, почти не разговаривая. Им не требовалось остановок на отдых, так как они оба родились в горах. Пройдя лес, они вышли к берегу озера.

Неподалеку стояли старые бревенчатые домики, и летом они служили местом, где можно было подоить корову, пасущуюся на высокогорном пастбище. Керен взяла ключ от домика Рейнов, и они вошли внутрь. Комната напоминала кукольную, с маленькими окошками и примитивной мебелью, которая стояла здесь сто лет, а, возможно, даже больше. За закрытой внутренней дверью находилась спальня с двумя кроватями.

Она открыла окно и достала из шкафа сковородку, чтобы пожарить форель, которую они собирались поймать. Повернувшись к двери, она наткнулась на Эрика, преградившего ей дорогу.

— Нам надо поговорить. Именно поэтому я хотел, чтобы сегодня мы остались вдвоем.

Она в упор посмотрела на него. Он всегда все делал по-своему, и хотя, возможно, ни он сам, и никто в семье не осознавал, что он был любимым сыном у матери, это было так. Мать баловала его больше остальных детей. Однако Керен не собиралась идти у него на поводу.

— У нас будет полно времени для разговоров, когда пойдем ловить рыбу.

Он сжал ее руку.

— Ты не права, у нас осталось совсем мало времени, чтобы все обсудить.

Она подняла на него глаза и, оттолкнув, выбежала. Он устремился за ней, но она уже успела убежать. Еще в прошлый раз Эрик решил, что должен поговорить с ней, сказать, что она нравится ему, но не получилось, и он возвратился на корабль расстроенным. Он не переставая думал о ней. Керен запала ему в душу, и он ничего не мог с этим поделать. Сейчас он решил, что обязательно ей признается.

Она с удочкой стояла на берегу. На траве лежали три рыбины.

— Да уж, не густо!

Она нахмурила красивые брови.

— Почему ты злишься?

— Я не злюсь. — Он покачал головой. — Никогда не злюсь. Просто я так мало пробуду дома, а потом еще много месяцев не смогу сказать, что я люблю тебя. Ты слышишь, что я говорю? Я тебя люблю…

Эрик не повышал голоса, наоборот, говорил очень тихо. В наступившей тишине, казалось, его слова повисли в воздухе. Ее щеки покраснели от смущения, и она закусила нижнюю губу.

Он взял у нее удочку и отбросил в сторону, а потом обнял ее. Она напряглась, и он нежно прижал ее к себе, поглаживая ее шелковистые волосы. Керен подняла голову, и их губы встретились. И он сказал то, чего она никогда не ожидала услышать от него.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Керен. Я не пытаюсь связывать тебя обещаниями, просто прошу тебя запомнить мои слова. Я люблю тебя и всегда буду любить. Только бог знает, когда мы снова увидимся, но когда вернусь, то буду надеяться, что ты согласишься выйти за меня.

Она почувствовала, что тает в его объятиях, и неожиданно для себя начала целовать его.

Они отдавались любви весь день. Их нежная страсть не знала предела. Когда пришло время уходить и запирать домик, она почувствовала, что запирает на ключ самый важный момент своей жизни.

Джоана видела, что, возвращаясь, они держатся за руки. Керен, терпеливая, добрая и мягкая, идеально бы подошла ее брату. Весь вечер она ждала, что они объявят о своей помолвке, но ничего не произошло, и она поняла, что они решили подождать и обменяться кольцами, когда он в следующий раз приедет домой.

В ту ночь Эрик остался в комнате у Керен. Впервые за все время ее дверь оставалась незапертой, и он улыбнулся, вспомнив свои разочарования, когда пытался заходить к ней раньше. Они обнимали друг друга так, как будто прошли годы, с тех пор как они последний раз были вместе. Впервые в жизни из его глаз потекли слезы от переполнявших эмоций, от любви и предстоящей разлуки. Он прижался к ней, зарывшись лицом в ее волосах, чтобы она не видела его слез.

В пять часов, когда она еще спала, он тихонько выскользнул из теплой постели. Ему пора было уезжать, и он не хотел прощаться. В дверях он оглянулся и посмотрел на нее, прежде чем покинуть комнату.

Он оделся, взял рюкзак, который собрал накануне, и тихо спустился по лестнице, надеясь, что скрип половиц не разбудит никого в доме. Подойдя к кухне, чтобы позавтракать, он увидел серебристую полоску света под дверью. Когда он открыл ее, увидел мать, стоявшую около печи и готовящую завтрак.

— Почему ты встала так рано? — спросил он удивленно, опуская рюкзак на пол.

— Я не могла заснуть, последние дни у меня бессонница, — сказала она, ни словом не обмолвившись, что хотела увидеть его перед отъездом, и ничем не выдав своего беспокойства. Она не сказала, что боится за отца, здоровье которого становится все хуже, или того, что Рольф тайно участвует в борьбе против нацистов, подвергая себя опасности. Даже Джоана что-то скрывает.

— Садись за стол. Все готово.

Она поела вместе с ним, в основном разговаривая о ферме. Потом он поднялся из-за стола, поблагодарив ее.

— Мне пора идти.

— Я приготовила тебе бутерброды. — Она отдала ему пакет и пошла к двери. Холодный утренний воздух проник в теплый дом. Уже светало, и на горном склоне брызги водопада отдавали золотом. Она вышла с ним на крыльцо.

— Какое чудесное утро, — сказал он, надевая рюкзак. — Береги себя, мама.

Она почувствовала, как комок подступил к горлу, и обняла его с такой силой, словно он был совсем маленьким ребенком.