Татьяна Веденская - История одного развода Страница 26

Мой муж разводит меня на квартиру. Ничего особенного. Рядовой случай. Это казалось мне таким странным, таким нереальным и мало имеющим отношение ко мне. Мишка сидел на стуле около выхода и ждал. На его лице читалась недетская мука. Утром он долго суетился на кухне, а потом подошел ко мне и спросил:

– Мам, а можно, я не пойду?

– Суд должен определить, с кем ты будешь проживать.

– Я что, должен выбирать? – испугался он.

– Нет. Не должен. Ты не должен выбирать между мной и папой.

– Слава богу.

– Дети всегда остаются с матерью. И потом, у твоего отца там есть ребенок, вряд ли у него найдется время заниматься тобой.

– Мам!

– Что мам? – возмутилась я. – Ты думаешь, я не вижу, как ты ходишь и смотришь на меня волком? С чего ты взял, что я поступаю несправедливо? В конце концов, ведь это твой отец меня бросил. И нашел себе другую. Это по-твоему справедливо?

– Нет, – поник Мишка.

Я тяжело осела на стул и закрыла лицо руками. Я не знала, как найти в себе силы и сдерживаться. Не сливать ничего этого на Мишку. Если бы у меня был психоаналитик, то, лежа на его кушетке, я часами бы изрыгала проклятия и жалобы.

– Ты можешь относиться к отцу как угодно. В конце концов, тебе он в принципе ничего плохого не сделал. Но не требуй этого от меня. Я его видеть не могу. И сегодня, если только ты действительно не считаешь его безвинной жертвой обстоятельств, ты должен сказать, что хочешь остаться со мной.

– Ладно! – тихо пробормотал сын. Тяжелое у нас у всех выдалось лето.

Наше заседание задержали почти на час. Я ходила из угла в угол, Андрей с Манечкой тихо перешептывались в курилке на лестнице. Когда я проходила мимо лифта, то могла их видеть, если скосить глаза. Ничего не могла с собой поделать, мне хотелось его видеть. Мне нужно было знать, что ему без меня плохо. Но ничего подобного я сказать не могла. Наоборот, он был подтянут, у него улучшился цвет лица. Он держал Манечку за руку и ободряюще кивал. Странно, а меня он никогда так не держал за руку.

Все-таки когда-то держал. В институте. И потом, после. До того как мы поженились. Мой адвокат спокойно читал какую-то книгу в обложке. Может, он стесняется того, что читает? Может, это детектив? Или того хуже, женский роман? Нет, вряд ли это возможно.

– Демидовы? Пришли? – высунулся из зала заседания секретарь.

Мы подскочили.

– Давно! – уточнил Трополенко. Ему явно надоело ждать. У него были еще и другие дела. Это только для нас других дел не предвиделось. На работе шеф с явным недовольством вздохнул, узнав, что мне опять нужен отгул.

– Паспорта давайте, – буркнул секретарь. Ему-то вообще было наплевать на наши проблемы. Его расстраивало то, что, судя по нашему воинственному виду, протокол суда будет длинным и содержательным. Сколько печатать!

– Вот.

– А вы кто? – секретарь с подозрением посмотрел на Трополенко.

– Я адвокат. Вот мой ордерочек, а вот доверенность.

– Понятно, – кивнул секретарь и скрылся за дверью.

У меня неожиданно сильно стукнуло сердце, кровь забурлила и ударила в голову. Я начала волноваться. Украдкой бросив взгляд на Андрея, я поняла, что он тоже не в лучшем состоянии. Так ему и надо, поганцу. Интересно, а он почему без адвоката? Экономит? Мои деньги экономит?

– Проходите, – крикнул секретарь, не обременяя себя трудом открыть при этом дверь.

Я даже не сразу поняла, что это нам. Но Трополенко уже прошел в зал и махнул мне рукой.

– Идите сюда, что вы стоите. Садитесь здесь. А Мишу посадите ближе к выходу, – спокойно командовал он. Андрей сел напротив меня и положил перед собой бумаги в матовой папке. Что именно было написано на верхней странице, я не разобрала. Но само наличие этих бумаг и их количество заставило меня пережить неприятный приступ паники. Андрей – доктор наук, гений анализа. Я сама поражалась, что можно с таким умом просто ходить по земле. Кажется, надо бы летать. И вот теперь весь этот ум (правда, несколько потрепанный временем и алкоголем) направлен против меня.

– Все явились? – тихо спросил у секретаря судья, все тот же средних лет и внешности лысенький безвольный мужчина.

Интересно, а дома он такой же судья, принимает решения, стучит колотушкой по столу? По его виду кажется, что дома он строится под звуки барабана и старается ни в чем не перечить теще. Значит ли это, что здесь он будет отыгрываться на нас?

– Все, ваша честь.

– Слушается дело о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества. Возражения, отводы суду есть?

– Нет, – пробубнили Андрей и Станислав Георгиевич.

– Ходатайства, просьбы о переносе даты рассмотрения дела есть?

– Нет.

– Истец, иск поддерживаете?

– Да, ваша честь. Полностью, – твердо ответил Андрей и посмотрел мне прямо в глаза. Я увидела, как зрачки его карих глаз расширяются.

– Ответчик, исковые требования признаете?

– Ни за что! – категорически заявила я.

Адвокат недовольно посмотрел на меня и взял за руку.

– Ваша честь, моя доверительница имеет в виду, что признает иск частично. Она согласна на расторжение брака, так как стороны действительно фактически уже не живут совместной жизнью и общего хозяйства не ведут. Но не признает требования о разделе имущества, так как это имущество не является семейной собственностью.

– Все ясно, – прошептал себе под нос судья и углубился в бумаги.

Он листал страницы дела. Я смотрела на него и думала, кто же это потрудился, чтобы собрать и подшить в одну папку такое количество каких-то бумаг. И вообще, разве можно впихнуть пятнадцать лет семейной жизни в одну картонную папку на веревочках? И всю мою ненависть, в которую переродилась моя любовь, как и вино, которое перерождается в уксус. Как жаль, что обратное превращение невозможно. И что в таком случае могут значить какие-то пустые слова совершенно постороннего человека, пусть даже судьи? Разве они могут что-то изменить? И разве может судья, вчитавшись в материалы дела, сказать мне, кто в этом виноват? Все это, как говорится, вне пределов его компетенции.

Судья оторвал взгляд своих холодных, маленьких глаз от бумаг и сказал:

– Слушание дела объявляется открытым.

Глава 3

КАЖДОМУ СВОЕ. ВАМ – ТЕЛЕВИЗОР

За всю нашу совместную жизнь я изменила Андрею дважды. В первый раз это случилось, когда Мишке было около полутора лет. Я тогда работала на одну компьютерную фирму из «новых». Маленькая конторка, ввозившая в Россию под видом дешевых сломанных запчастей новейшие персональные компьютеры. Я собирала их, тестировала и устанавливала у заказчиков. Страшно подумать, какие тогда делались у нас деньги, причем на всякой ерунде. За каждую сборку я получала пятьдесят баксов, за каждый выезд к клиенту – двести. И все это покрывалось из прибыли, заложенной в стоимости компьютеров. Я, конечно, зарабатывала очень хорошо, а мои работодатели, два рисковых приятеля, затеявших бизнес на деньги, украденные у одного из западных поставщиков, – еще больше.