Джой Оутс - В плену любви Страница 26

Пальцы ее дрожали, дыхание в груди перехватило, и она опустила глаза, моргая и пытаясь прогнать пощипывание в глазах. Она ожидала чего-то такого. Нечего себя обманывать, это так; она ожидала этого, но делала вид, что не понимает перспективы с обреченностью загипнотизированного кролика, который не может сдвинуться с места при виде с шумом и огнями приближающегося локомотива. Она отказывалась признать очевидность, запрещала себе думать о ней, и отказывалась называть это своим именем до самого последнего момента, когда уже не найти места, где можно спрятаться. Но теперь, когда она увидела его держащим руки Антонии, больше нельзя было не понимать, что то, на что намекала Дина, — правда: Макс был мужчиной в расцвете сил, который должен любить и быть любимым.

Но она не могла вынести этого. Потому что любит его. Вот и все. И в этом был весь ужас.

— Трини, как я рада снова видеть тебя, дорогая! И как прекрасно ты выглядишь!

Глубокий обольстительный голос звучал совсем рядом, и Линнет почти подавилась кусочком копченой лососины, видя, как обнимаются обе девушки Трини, принужденно, как деревянная кукла, Антония с мягкой грацией и истинно королевской уверенностью.

Глаза янтарного цвета на секунду остановились на Линнет.

— Где мы с вами познакомились, никак не вспомню? — спросила она с мурлыкающими интонациями, в которых скрывалась опасность. — Я думала, что знаю всех родственников и друзей Макса.

— Мы не знакомы, но я видела вас в «Баре Гарри» не очень давно, — сказала Линнет, подозревая, что ее осматривают и оценивают, что Антония раздражена тем, что никак не вспомнит, кто же она, и тем, что в жизнь Макса проникла какая-то неизвестная женщина.

— А, вспомнила — вы присматриваете за дочкой Макса. Я не сразу узнала вас, — ее глаза прошлись по костюму Линнет, она мысленно подсчитывала, сколько он может стоить. — Мне очень нравится ваш туалет, вы должны назвать мне имя дизайнера.

Линнет назвала его. Дизайнер был молодым многообещающим итальянцем, и она понимала, что Антония пытается сообразить, как Линнет смогла позволить себе такой расход.

— Ах, Макс так щедр, — сказала она наконец очень тихо.

— Наверное, — заметила Линнет слегка натянуто.

Она купила костюм на свои деньги, отказавшись сказать Максу где, но была уверена, что это лишь вопрос времени, и он все равно узнает адрес магазина.

— Это законные представительские расходы, Линнет, — сказал он спокойно, но с оттенком нетерпения, незадолго до начала приема. — Почему вы так глупо себя ведете?

— Я не знаю, Макс. Можете отнести это за счет моего запоздалого умственного развития, — отпарировала она и была удивлена, заметив, как огонек признательности вытеснил раздражение из его взгляда. Но она не могла опровергнуть естественное предположение Антонии, что Макс оплатил счет, и единственное, чего ей сейчас хотелось, — избавиться от этой привлекательной умной молодой женщины, чье происхождение, положение в обществе и красота давали ей право претендовать на мужчину, которого, теперь не было смысла скрывать это от себя, полюбила Линнет.

Она почувствовала почти облегчение, терпеливо выслушивая графиню фон Рудерсдорф, которая долго и нудновато рассказывала, как их самолет задержался в Нью-Йорке. Антонии вскоре это надоело и она незаметно ушла. Убедившись, что разговор в гостиной перешел в ровный гул, Линнет смогла заглянуть в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке.

— Все идеально. Когда работа сделана и знаешь, что она сделана хорошо, забудь о ней, — услышала она за спиной голос Макса. Опираясь плечом о дверной косяк, он осматривал стол и выглядел элегантным и крайне респектабельным в смокинге с атласным широким поясом.

Линнет почувствовала, как у нее из-под ребер начинает растекаться боль глубокий нервный спазм, который был ей знаком по выступлениям перед публикой. Он иногда возникал перед тем, как ей предстояло петь. Но как только она начинала, боль проходила, радость и уверенность в себе охватывали ее, и она знала, что все будет хорошо.

Но не теперь. Боль возникла оттого, что она полюбила, знала, что лекарства от этого нет и что ничего хорошего ее чувство не сулит.

Это был мужчина, из-за которого Джоанна погубила себя, мужчина, которого жадно ждала Антония, чтобы отнять у нее, мужчина из совсем других жизненных сфер, который, конечно, был не для нее. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и попыталась выглядеть, говорить и вести себя, как всегда.

— Я думаю, вы правы.

— Я знаю, что прав. И спасибо, Линнет, за всю ту трудную работу, которую вы сделали.

— Пожалуйста, — сказала она машинально по-итальянски.

Он слегка улыбнулся.

— Вы действительно помогли. Тетя Дина выглядит намного более спокойной, сказал он, и Линнет проследила за его взглядом через открытую дверь, в комнату — туда, где Дина смеялась с Вернером Пассевальдом. Швейцарский банкир, крупный блондин пятидесяти с чем-то лет, держал руку на плече Дины, и она улыбалась ему в лицо. Вдруг Линнет показалось, что это молодая девушка.

— Она просто светится от счастья! — воскликнула Линнет. — Можно подумать, что… — Она быстро остановила себя, но Макс загадочно посмотрел ей в лицо, уголки его рта чуть поднялись.

— Что она его любит? Вы это хотели сказать?

Ну, конечно, любит, Линнет. Старик Вернер ухаживает за ней с тех пор, как умер мой дядя, и они были бы идеальной парой.

Линнет, вспомнив слова Дины о ее одиночестве, пробормотала:

— Так почему же она не выйдет за него замуж? Чего она ждет?

— А как вы думаете? Она не вышла за него замуж, так как понимает, что нужна здесь. Она уже несколько лет не дает моей семье развалиться и собственные желания переносит на второй план, до тех пор пока не убедится, что я устроил свою жизнь. Короче, она ждет, когда я снова женюсь, чтобы у Косимы была мать, а у этого дома душа.

Он заглянул ей в глаза с глубокой серьезностью, которая ничем не напоминала того легкомысленного, смеющегося плейбоя, образ которого он так легко принимал, когда находил это нужным. Линнет почувствовала, что ее медленно душит спазм, что дыхание с трудом вырывается из груди.

— А вы… вы собираетесь сделать это… скоро? — спросила она еле слышно.

— Надеюсь, птичка-певунья, — сказал он спокойно, как о чем-то решенном. Надеюсь, что скоро сделаю это.

Глава 7

Линнет приняла как должное тот факт, что и в загородном доме и в «Кафаворите» у Макса была отдельная комната, где он занимался делами, связанными с его бизнесом. Кроме того, он вел дела комитета, ставящего своей целью восстановление Венеции. Эту работу Макс выполнял исключительно в благотворительных целях.