Татьяна Туринская - В погоне за облаком, или Блажь вдогонку Страница 26

Атласный халатик с вышитыми на спине до неприличия яркими попугайчиками я безжалостно отодвинула в сторону: не игривое у меня сейчас настроение. Мне бы чего-нибудь мрачного, тяжелого. Такого, чтоб в вернувшегося Лёшку швырнуть со всей силой, и убить на месте. И то мало будет такого наказания. За то, что он меня бросил одну в такое мгновение, его распылить надо. На молекулы. На атомы. И чтоб при этом каждый атом живым остался, и мучился до скончания веков. А мучается пусть так же, как я мучилась, когда он меня бросил.

Из всего вороха тряпья я выбрала джинсы и тонкий трикотажный свитерок. Ими, конечно, Лёшку не убьешь, даже по ветру не рассеешь. Зато удобно. Вещи подошли идеально: то ли мать, предательница, размер подсказала, то ли Дружников сам угадал. По количеству и ассортименту одежды можно было понять: готовился не один день, и, судя по всему, надолго. В закрытом шкафу обнаружились две шубки, дубленка, и несколько курток всевозможных расцветок. А на дворе июнь только-только обозначился. Вот и думай, к чему Лёшка готовился. К торжественному пылепусканию, или к долгой совместной жизни.

Идиот! Не будет никакой совместной жизни. Хотя бы потому, что нельзя жить с идиотом. Я бы, может, и осталась. И не на одну ночь, а надолго. Может, даже штамп в паспорте оспаривать бы не стала. Но будь же ты человеком! Зачем же любимую женщину ледяным душем окатывать на пороге блаженства. Я ему всю себя на блюдечке, а он мне "брачная ночь", "брачная ночь"! Дурак.

Злость не только не развеялась, она, кажется, усилилась многократно. Жаль, что он ушел. Был бы рядом, я бы его убила. Сначала высказала бы все, что о нем думаю, а потом безжалостно бы убила. За такие фокусы нужно наказывать серьезно. Гад, какой гад! Сначала довел до точки кипения, а потом… Все равно что привести голодного до смерти человека в дорогой ресторан с изысканным салат-баром, провести вдоль всех этих аппетитностей, дать насладиться ароматом каждого блюда, пообещать: "Все это твое", а потом грубо вышвырнуть на улицу, не дав откусить даже корочки хлеба. Изверг!

О предательстве Артёма, подруг и родной матери даже не вспоминалось. Сейчас это казалось такой ерундой. Мир встал с ног на голову. Я сходила с ума из-за Лёшки Дружникова. Чушь, нелепица! Да, он и раньше неоднократно сводил меня с ума, так что вроде бы ничего не изменилось. Но раньше он доводил меня своими занудствами и неумениями. А теперь недоступностью.

Вернее, не совсем недоступностью. Он-то как раз был в досягаемости. Только свистни, явится по первому же зову, аки Сивка-Бурка. Но звать, просить близости? Унижаться? Ни за что! Однако главное, опять-таки, не это. Даже если придет сам, он ведь не поймет, почему я так разозлилась. Никогда не откажется от собственных забубонов. Наверняка ведь и дальше будет твердить: "Ты жена моя, поэтому будешь моей". Никакая я не жена! Потому что прежде чем назвать женщину женой, мужчина как минимум должен добиться ее на это согласия. А что сделал Лёшка? Он решил, что его желания достаточно, а меня, как глупую корову, можно на веревочке привести в нужное место, поставить перед теткой с халой, и выжечь на ухе тавро: номерной знак такой-то, имущество принадлежит Дружникову А.Н.

Я не имущество! Не корова я! И не позволю выжигать клеймо ни на ушах своих, ни на пальцах. И дурак Лёшка, если этого не понимает. А он таки не понимает. Значит, тысячу раз дурак! И нечего о нем думать. И нечего жалеть о том, что не произошло между нами. Нечего думать о том, что случилось бы при объединении двух облаков. Никакое он не облако! Это я превратилась в облако под его, надо признать, ставшими вдруг умелыми руками. А сам он как был чурбаном бестолковым, так им и остался.

Но кто бы знал, до чего же хочется, чтобы этот чурбан снова пришел! Чтобы снова превратил меня в облако. Чтобы дал, наконец, возможность узнать, что же происходит с облаками, когда они вливаются друг в друга…

Звонок раздался очень не вовремя: Наталья как раз погрузилась в героиню с головой. Где Наташа, где Наталья — уже не разберешь. Общими стали мысли, общими стали органы чувств. И тут действительность ворвалась в сознание тревожной руладой телефонного звонка.

Наверняка свекровь, кому же еще теребить ее в такое время — все нормальные люди знают, что днем Наталья уходит в свой мир, откуда ее доставать не рекомендуется.

Ах, как некстати! Впрочем, "свекровь" и "кстати" понятия сами по себе несовместимые, так что нечего жаловаться. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть. Наталья неуклюже выбралась из образа Наташи, и покорно взяла трубку.

Пришлось полчаса выслушивать, как свекор накануне отравился колбасой. Сколько раз говорить: не покупайте дешевые продукты! Сын им деньги каждую неделю отстегивает, чтоб не экономили на здоровье, но они упорно складывают их в кубышку: на черный день.

После разговора вернуться в Наташу не удалось — что-то эфемерное улетучилось безвозвратно, закрыв доступ в героиню. А жаль — у Натальи были грандиозные планы насчет нее.

Что ж, пусть. Придет ночь, а вместе с нею Лёшка. То есть нет, Лёшки ей даром не надо — пусть остается в прошлом, там ему самое место. Придет Алёша. И целую ночь будет ее баловать, как раньше. За вишней, конечно, уже не полезет. Но Наталье такие глупости и ни к чему. Теперь она желает иного баловства. Взрослого.

Но это потом. А сейчас с минуты на минуту муж приведет Поросенка из сада. Надо сообразить чего-то на ужин. Или нет. Надо ему позвонить — пусть-ка по дороге купит грилованную курочку. Лень готовить. Лучше потратить время на общение с дочерью и любимым мужем.

Любимым. Но немножко надоевшим. Чуть-чуть. Самую капельку. Это ведь ничего? Каждый человек имеет право устать от другого.

Сильные руки сжали в объятиях. Лёшка. Алёша. Снова ты…

Сердце вспорхнуло. Прости, милый, я была так глупа тогда. Ты же помнишь, как я была глупа, да?

Хорошо-хорошо, не будем вспоминать. Ни к чему это сейчас, я согласна. Сейчас есть только мы. Только ты и я. И ты уже давно не Лёшка. Ты Алексей. Алёша. Мой Алёша. Ты ведь всегда был моим, правда? Даже когда я была дурочкой. Ты всегда любил только меня, я знаю.

Как слепа я была… Почему раньше не увидела тебя таким, каким вижу сейчас?

О грустном тоже не будем. Продолжай. Мне очень приятно. Никогда не думала, что так приятно будет оказаться в твоих объятиях. А еще не думала, что буду сходить с ума от твоих поцелуев. Почему ты раньше так не целовался, Лёшка? Прости — Алёша. Это Лёшка не умел целоваться, не ты. От его поцелуев у меня два дня болели губы. Зачем ты кусал меня, Лёшка? Прости, Алёша — никак не могу привыкнуть, что ты не он. Я никогда не привыкну к тебе новому.