Айрис Джоансен - Дорога домой Страница 27

Не выпуская письма из рук, Элизабет медленно опустилась в кресло-качалку. Ум ее был в полном смятении, но способность здраво рассуждать она не потеряла. Надо попробовать добраться до рационального зерна. Взгляд ее зацепился за медленно вращающееся колесо за окном. Ровный, медленный шум помог ей собраться с мыслями, как это обычно и бывало. Откинувшись на спинку, она положила руки на подлокотники. Любовь. Ложь. Правда. Вымысел.

В течение долгого времени одно поколение ее предков за другим вырабатывало в себе разумное и практичное отношение к жизни. Но это не значило, что она лишилась способности мечтать. Она была из семейства Картрайтов. И унаследовала их качества. Ей хватало силы принять то, что она считала верным. Надо расслабиться и подумать, что делать дальше.

– Бет…

Он произнес ее имя тихим голосом, который прошелестел в окутанной сумраком комнате, как упавший с ветки лист.

– Джон! – не отводя взгляда от вращающегося колеса, сказала она. Его появление нисколько не удивило ее. Она ждала, когда он придет. Она знала, что он придет.

– Бет, нам надо ехать. Мне сообщили, что Бардо выехал со своей фермы. Через час он прибудет сюда. Здесь небезопасно оставаться. – Джон шагнул вперед и остановился рядом с ее креслом-качалкой.

Когда Элизабет заговорила, голос ее был совершенно спокойным.

– Слышу.

– Бет, у тебя было не так много времени для того, чтобы…

– Вполне достаточно. Присядь, Джон. Мне надо задать тебе несколько вопросов.

– Потом. Я приехал затем, чтобы увезти тебя и Эндрю.

– Нет, сейчас. – В ее голосе прозвучали металлические нотки. – Не собираюсь устраивать тебе допроса, но одну вещь я должна узнать непременно.

Джон сел на подоконник напротив нее. Полумрак, царивший в комнате, не давал ей возможности разглядеть выражение его лица, но его нетерпение она чувствовала явственно.

– Что именно?

– В своем письме Марк написал, что времени у нас немного. Что он имел в виду?

Какое-то время Джон продолжал сидеть неподвижно:

– Неизлечимая болезнь сердца развилась у Марка после тех мук, что нам довелось пережить в Саид-Абубе. Если бы не несчастный случай, он все равно умер бы в ближайшее время. Вот почему он покинул Кланад. Врачи сказали, что ему осталось жить полгода, и он захотел получить то, чего мы не могли дать ему. Марк решил пожить так, как живут обычные люди.

Элизабет закрыла глаза. Ее Марк! С золотистыми волосами, удивительной красоты человек.

– Мученик, – в голосе Джона прозвучал оттенок боли. – Не только красивый человек. Но и мученик. Мужчине трудно смириться с этим.

– Ты не говорил мне, что он обречен.

– Не говорил. Марку не хотелось, чтобы ты знала. Все, что ты знаешь о нем, таким оно и было: добрый, заботливый, нежный и храбрый. Я могу завидовать ему сколько угодно, но должен по справедливости отдать должное всем его качествам.

– Спасибо, – прошептала Элизабет.

Единственный звук, который нарушал тишину, воцарившуюся в комнате, был звук вращающегося колеса за окном.

– Ты веришь мне? Элизабет открыла глаза.

– Я верю Марку.

– Мне понадобится много времени, чтобы ты снова начала верить и мне тоже.

Они снова замолчали.

– Надеюсь, пока я смогу смириться с этим. – Он помолчал. – А теперь едем.

– Еще нет. Мне надо поговорить с Бардо, – она подняла ладонь, не давая ему возразить. – Мне необходимо сделать это. Может быть, это единственный способ заставить мой разум признать невозможное. Слишком многое при этом ставится на карту. А времени на выяснения нет.

– Если не хочешь уехать сама, позволь увезти Эндрю. Гунер ждет нас, он успеет скрыться с малышом. А Гунеру можно доверить Эндрю.

Гунеру она может доверить сына, несмотря на нежелание разлучаться с ним. Но придется. Нельзя подвергать опасности ребенка только из-за того, что ей нужны еще доказательства.

– Хорошо. – Она поднялась и подошла к кроватке, на которой безмятежно спал Эндрю. – Пусть он увезет его. Я сейчас его вынесу.

– Отлично. – Джон поднялся и повернулся к двери. – Пойду дам Гунеру соответствующие инструкции о том, где мы встретимся с ним позже.

Когда через пять минут Элизабет вышла на крыльцо, Джон и Гунер уже ждали ее.

– Кажется, у нас с Эндрю все-таки будет возможность дочитать книгу до конца, – с улыбкой сказал Гунер, принимая завернутого в одеяло малыша. – Я предчувствовал, что так оно и получится. И поэтому на всякий случай прихватил старика Эйнштейна с собой.

– Чудесно. – Элизабет заботливо поправила одеяло, не в силах расстаться с сыном. Она не могла отпустить их. – Береги его, Гунер.

– Не сомневайся.

– Увидев, что ты выходишь из дома с ребенком на руках, наблюдатели Бардо непременно попытаются остановить тебя. – Джон пристально посмотрел на друга. – Не следует рисковать, ограничиваясь обычными методами самообороны. С тобой Эндрю, и ты можешь прибегнуть к «броне». Гунер быстро посмотрел на Джона и присвистнул, испытывая одновременно удивление и… удовольствие.

– А я как раз подумал о том, поднимешь ты шлагбаум или нет? Веселого мало, но зато намного безопаснее для Эндрю. Ну что, тогда до встречи. Надеюсь, скорой. – И он, бережно прижимая к себе младенца, направился к машине. – Ну что, малыш, пора трогаться в путь.

Элизабет смотрела, как Гунер, сев в машину, заботливо пристегнул ремнями колыбельку к сиденью рядом с собой.

– С ним все будет в порядке, – сказал Джон. – Ты же понимаешь, что я бы не отдал Гунеру, если бы у меня оставалась хоть капля сомнения.

– А что означает «броня»? Джон немного помолчал.

– Это своего рода запрет, табу. Нарушить которое могут немногие.

– Почему? – Я объясню тебе позже, – загадочная улыбка пробежала по губам Джона. – Мне кажется, на тебя обрушилось слишком много новых сведений за последнее время. Тебе надо переварить все.

Гунер тем временем развернулся и выехал на дорогу.

– Быть может, ты прав, – вздохнула Элизабет, – у меня в голове такая каша. Но это не значит, что тебе удастся увильнуть от моих вопросов. Они переполняют меня, и чтобы все утряслось, тебе придется дать ответы на каждый из них.

– А я и не пытался увильнуть от них, – Джон закрыл дверь. – И готов говорить с тобой на любую тему. Так даже лучше. Когда ты будешь в курсе всего, то, быть может, начнешь снова мне доверять.

– Быть может.

На лбу его легла морщинка озабоченности, и Элизабет вдруг почувствовала, как горячая волна сочувствия к нему растопила лед, сковавший ее душу. А ей казалось, что после пережитого потрясения чувства не скоро смогут найти выход. Но след боли, что промелькнул в его глазах, исчез почти так же быстро, как и появился.