Диана Джонсон - Развод по-французски Страница 27

— Причем говорят это таким тоном, как сказали бы: «В конце концов, это были только собаки», — жаловался Роджер. Он никогда не считал, что принадлежит к какой-то нежелательной социальной прослойке, и был уязвлен до глубины души. — Я знал, что адвокатов не любят, но чтобы так…

Лично я сказала бы, что, помимо запрета на оружие, ему стоит попытаться через коллегию адвокатов воздействовать на общественное мнение, а может быть, даже присмотреться к профессиональной этике своих коллег. Но это не пришло ему в голову.

Каждые два-три месяца Джейн и Роджер летят в Санта-Барбару провести уик-энд с Марджив и Честером. Сами они останавливаются в отеле «Мирамар», а Фрица подкидывают деду с бабкой. Представьте себе обсаженную пальмами улицу, вдоль которой стоят невысокие саманные дома с бурыми черепичными крышами, грохот океанского прибоя, перекрывающий городские шумы, хриплые крики чаек, запах цветов, соли и масла, на котором жарят тортильи. Санта-Барбара красивее, чем Майами в штате Огайо, и более внушительна, чем ее заносчивый, застланный туманом и бензиновыми выхлопами сосед Лос-Анджелес. Городу нравится считать себя хранителем традиций благоразумия и честных состояний, которые воплощаются в старинных, нередко бесподобных по своей красоте особняках испанского стиля за толстыми саманными стенами и причудливыми чугунными оградами. Значительную часть населения составляют мексиканцы, которых не часто увидишь в сериале «Санта-Барбара».

Когда папа с Роджером и мной переехал сюда — это было, когда он женился на Марджив, с которой познакомился во время пешего путешествия, организованного клубом «Сьерра» (почти так же, как позже Рокси познакомилась с Шарлем-Анри), — так вот, когда мы переехали сюда, Санта-Барбара казалась мне верхом человеческих мечтаний. Очарование тропиков, покачивающиеся на ветру пальмы, старинная испанская архитектура, словно несущая в себе отзвуки прошлого величия и причастности к истории и культуре (художественный музей, комитет по защите природы, симфонический оркестр, и всего два часа езды до зала Дороти Чэндлер в Лос-Анджелесе, где играют пьесы и дают оперные спектакли заезжие труппы). Даже нефтяные платформы по вечерам манили, как далекие таинственные острова. Я полюбила влажный солоноватый ветер, и благопристойность городка была близка моему среднезападному сердцу. В то же время меня тянуло к темнокожим служанкам и садовникам, собирающимся у автобусных остановок, к мальчикам и «травке» в школе. Мне даже понравилось, как здесь в обязательном порядке исправляют неправильный прикус, что в Огайо делается сравнительно редко. Парадоксально, но факт: я была диковата во многих отношениях, а моя новая сводная сестра Роксана, всю жизнь прожившая в Санта-Барбаре, была образцом среднезападной барышни — благоразумной, трудолюбивой и благопристойной.

Нет ничего проще, как вообразить семейный обед дома, в Калифорнии. Разговор будет вертеться вокруг работы Роджера, работы Честера и, конечно, вокруг Рокси.

Мой отец, коренной житель Среднего Запада, цепляется за отжившие калифорнийские обычаи. Он до сих пор любит жарить мясо на вертеле, хотя здесь уже этого не делают, так как боятся рака желудка. Говорят, он поражает тех, кто готовит пищу на открытом огне, сжигая древесный уголь. Калифорнийцы вообще мало едят мяса. Плотоядность французов поначалу меня просто поразила.

— Жалко, что у Рокси так складывается, — вздыхает Джейн. Ее интерес к ссорам и примирениям в семье вызывает некоторое подозрение, потому что слегка окрашен самодовольством. — Неужели во Франции нет хороших психологов?

— Он говорит, что безнадежно влюбился в кого-то, — говорит Марджив. — Разводиться хочет. — В ее голосе звучит насмешливая нотка, как если бы она сказала «он верит в Бога» или «ходит в церковь».

— Я думала, что во Франции развод запрещен, — замечает Роджер.

— Это в Ирландии запрещен, — поясняет Честер.

— М-м… И как долго тянется эта процедура?

— Не знаю, — говорит Честер. — Наверное, около года. Когда должен появиться ребенок?

— Не раньше декабря, — отвечает Марджив.

— Теперь у нее в придачу еще и Изабелла на руках. Да, У Рокси забот — полна коробочка. — Роджер всегда симпатизировал своей сводной сестре, а меня совсем не понимает.

— И все-таки хорошо, что Изабелла там. Хоть какая-то моральная поддержка Рокси, — вступается за меня Марджив. (Здесь я словно воочию вижу, как остальные охают и закатывают глаза.)

— Рокси нужно как следует проконсультироваться. И чтобы адвокат был американец, во Франции есть такие. Я наведу справки.

— Она с кем-нибудь встречается? — спрашивает Джейн.

— Не думаю, у нее уже седьмой месяц, — говорит Марджив.

— Я имею в виду врача, чтобы подготовить ее к родам. — По своему ремеслу Джейн, естественно, верит в способность человека к сопереживанию.

Честер выходит, чтобы принести цыплячьи грудки.

— Мы должны выработать линию поведения, — продолжает Марджив. — Даже решить философский вопрос: какова наша позиция?

— Что тут философского? И какое отношение этот вопрос имеет к нам? — осторожно спрашивает Роджер.

— Мы надеемся, что она останется с Шарлем-Анри? — Ясно, что Марджив мучает этот вопрос, иначе она не стала бы спрашивать.

Вошедший Честер слышит ее, хмурится.

— Не вижу, чем вам не угодил Шарль-Анри. Никто не спрашивает нашего мнения. У Рокси должен быть тот муж, какого она хочет. Ты просто мечтаешь, чтобы она жила в Калифорнии.

— Верно, я и сама знаю. С одной стороны, было бы здорово, если бы Рокси жила дома, и Женни, и маленькая. А с другой — так интересно, что внучки живут за десять тысяч миль от тебя и даже не говорят по-английски.

— Почему бы тебе не погостить там? Многие хотели бы, чтобы у них был такой предлог, как внуки во Франции.

— Плохо, что я мало буду видеть Женни и маленькую, когда она появится, — упорствует Марджив.

— Это еще не причина, чтобы Рокси порвала с их отцом, — говорит Честер. — Кроме того, нам, наверное, придется материально помочь им.

Марджив удивленно смотрит на мужа: он что, шутит? Но Честер вполне серьезен.

— Я и сама подумала, что нам надо оплатить адвоката, — соглашается она. — Во Франции, думаю, найдутся хорошие профессионалы. Ты кого-нибудь знаешь, Джейн?

— Все лаканианцы, сторонники парижской школы фрейдизма. — В голосе у нее сомнение.

— А вы знаете, что «Святая Урсула» Рокси может быть довольно ценной вещью? По крайней мере сейчас, когда в Гетти готовят экспозицию «Источник света: школа Латура». Собирают работы того периода, именно те, где человек или предмет освещается источником света, находящимся на самой картине. Не то что, например, у Вермера — светом из окна или источником вне холста.