Жестокая клятва - М. Джеймс Страница 27

— Пока ты находишь то, что тебе нравится, что позволит тебе чувствовать себя здесь как дома, это все, что меня волнует, — твердо говорю я ей. — Чего я не хочу, так это чтобы ты перетаскивала что-нибудь слишком тяжелое, так что зайди обратно на минутку, пока я спущусь в вестибюль. Мебель в квартире принадлежит зданию, поэтому они захотят прислать кого-нибудь наверх, чтобы убедиться, что она доставлена в нужное место.

Она улыбается мне, нежно и водянисто, и мне приходится бороться с желанием наклониться и поцеловать ее. Она чертовски красива, красивее всех, кого я когда-либо знал, любой женщины, с которой я когда-либо был, и я хочу ее со свирепостью, которая причиняет боль.

— Я сейчас вернусь, — мягко говорю я ей, умудряясь сопротивляться своей потребности в ней, но едва-едва. Мы должны привыкнуть быть друзьями, сородичами, а не любовниками, напоминаю я себе. Это так чертовски тяжело, когда я чувствую, что она мне нужна, когда я чувствую, что никакого количества времени, никаких часов, проведенных с ней в постели, никогда не будет достаточно, а мне приходится подавлять это в себе.

Достаточно просто попросить кого-нибудь прийти и помочь передвинуть мебель, на самом деле, нескольких человек. Дежурный менеджер упомянул что-то о необходимости договориться о встрече, но быстрое упоминание о моей принадлежности к "Ирландским королям" привело к появлению трех здоровых мужчин, способных подойти и помочь убрать любую мебель, которую Изабелла решит, что она не хочет видеть. Пока я добавляю остальное.

— Я могу помочь, — пытается настаивать Изабелла, когда я поднимаюсь наверх, чтобы сообщить ей, что помощь уже в пути, но я просто качаю головой.

— Тебе нужно быть осторожной, — твердо говорю я ей. — Ты и так через слишком многое прошла на ранних стадиях этой беременности, а прием у твоего врача состоится только через две недели. Так что садись на диван и позволь своему мужу сделать всю работу.

При слове "муж" на щеках Изабеллы появляется розовый румянец, и мне приходится проигнорировать учащенное биение собственного сердца в ответ, когда я вижу это. Наша химия слишком хороша, притягательна до такой степени, что ее почти невозможно игнорировать. Я никогда не хотел иметь жену, и все же я здесь, задерживаюсь на прикосновении своих пальцев к ее лицу, и моя грудь сжимается от ее реакции на то, что я называю себя ее мужем.

— Я купила новый диван, — шепчет она, не сводя с меня своих влажных темных глаз.

— Иди посиди на старом, пока мы его не переместим. Или я сам отнесу тебя туда и посажу на него. — Я прищуриваюсь, глядя на нее, изо всех сил стараясь не обращать внимания на дрожь, которая, как я чувствую, пробегает по ее телу. Я могу сказать, что возбудил ее, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не отнести ее… но не на диван.

Звук открывающейся двери лифта отрывает меня от реальности, и я чувствую тихое, неохотное дыхание Изабеллы, когда она тоже отступает назад, направляясь к двери квартиры.

* * *

На то, чтобы вывезти старую мебель из квартиры и установить все новые коробки, уходит несколько часов. Когда это сделано, первое, что я собираю для Изабеллы, это диван, мягкий, плюшевый, отделанный сизо-серым бархатом, и многозначительно смотрю на нее, пока она не плюхается на него, свирепо глядя на меня.

— Прекрасно. Я, знаешь ли, не беспомощна, даже беременна. Но… спасибо тебе. За все это. — Ее голос смягчается на последних словах, она прикусывает потрескавшуюся нижнюю губу, как будто боится, что я могу счесть ее неблагодарной.

Я бросаю на нее взгляд. Ее руки зажаты между колен, ложбинка видна в глубоком вырезе укороченного топа. Мой член дергается от этого зрелища, я представляю, как его укладываю между ними, чего я с ней еще не пробовал. Я могу представить, как скольжу между ее грудей, головка моего члена касается ее губ, а ее маленький розовый язычок высовывается, чтобы облизать его…

— Найл? — Мое имя — вопрос на ее губах, и я резко вырываюсь из своих фантазий, находясь на пути к тому, чтобы чувствовать себя некомфортно возбужденным даже в спортивных штанах.

Ожерелье, которое я ей подарил, болтается чуть выше ее груди. Я сосредотачиваюсь на нем, и моя грудь сжимается при виде этого. Она носит его каждый день с тех пор, как я вернул его ей, и я знаю, что это что-то значит, я просто не могу позволить себе думать о том, что это значит. Она цепляется за надежду, от которой я изо всех сил пытаюсь избавиться.

— Я просто хочу, чтобы ты отдохнула, — твердо говорю я ей, распаковывая приставной столик для гостиной. — Я слышал, у тебя был трудный день, после возвращения с Анной из магазина.

Глаза Изабеллы расширяются, и я снова замечаю, какие они красные в уголках, слегка припухшие. Очевидно, что она плакала раньше, до моего прихода.

— Как ты узнал об этом?

— Ана написала мне сообщение. Я бы хотел, чтобы ты мне сказала об этом сама.

— Я не хотела создавать проблемы, — тихо говорит она. — Это было просто… я не знаю. Может быть, ревность. Или то, что она защищала свою семью, как она это видит. Я не думала, что тебе нужно вмешиваться…

— Если кто-то жестоко разговаривает с моей женой, или обвиняет ее, или плохо обращается с ней, это проблема. — Я отложил лезвие бритвы, которым вскрывал коробки, сосредоточив внимание на Изабелле. Она внезапно выглядит усталой и встревоженной, и я хочу ее успокоить. — Я хочу, чтобы ты поняла, что не имеет значения, вместе ли мы, женаты мы или разведены, любим ли мы друг друга или нет, ты мать моего ребенка, и я обещал тебе защиту. — Я качаю головой. — У Сирши не было причин так с тобой разговаривать. Но Ана не рассказала мне подробностей того, что было сказано, а я бы очень хотел, чтобы ты рассказала.

Зубы Изабеллы еще глубже впиваются в ее губу.

— Я клянусь, Найл, я в порядке…

— Как бы то ни было, — мягко настаиваю я. — Мне нужно знать, что тебе говорят.

Изабелла на секунду отводит взгляд.

— Это все то же самое, что сказал Коннор, но с примесью ревности, — говорит она наконец. — Она сказала, что никто не уверен, что ребенок твой, и что я могла солгать об этом ради денег и безопасности. — Она бросает на меня взгляд, и я вижу, как слезы наполняют ее глаза, а руки сжимаются между коленями. — Я думаю, что некоторые из ее конкретных слов были о том, что тебе нужна женщина, а не девочка. И