Наталья Миронова - Случай Растиньяка Страница 27

Катя взяла из рук Нины тонкий черный свитер из шелковой пряжи с вырезом «сердечком». Надев его, она замерла. Шелковый трикотаж облегал ее, как чулок. В этом наряде она еще больше походила на Джину Лоллобриджиду в молодости.

–  Как вам? – спокойно спросила Нина.

–  Слишком смело, – выдохнула Катя. – Я не привыкла к таким… откровенным нарядам.

–  А что здесь такого откровенного? По-моему, все на месте.

–  Ну, во-первых, на мне не тот лифчик, – смутилась Катя.

–  Что с ним не так?

–  Он бежевый, – пролепетала Катя. – Кажется, будто его и вовсе нет.

–  Вот и отлично! – кивнула Нина. – Так и должно быть! Пусть ваш кавалер гадает: «Надела или не надела?» Это такой провокационный стиль. Не выходит из моды с 60-х годов прошлого века.

–  Боюсь, года мои уже не те, – сокрушенно вздохнула Катя, продолжая смотреть на себя в зеркало.

–  Вам стукнуло шестьдесят четыре? Как Полу Маккартни?

–  Нет, но в феврале мне стукнуло уже тридцать два.

–  Глубокая старость, что и говорить. Сочувствую. А у меня такое впечатление, будто вы и не жили еще… Извините, это не мое дело… – начала было Нина.

–  Нет, вы все правильно поняли, – с изумлением обернулась к ней Катя.

–  Катя, – решительно продолжила Нина, – это ваша вещь. Вы выглядите восхитительно. Куда вы сегодня идете, если не секрет?

–  В «Гнездо глухаря».

–  Идеальный вариант. Берите и не спорьте. Вот примерьте еще вот этот свитерок. Это так, на каждый день. – И Нина протянула Кате свитер из шерсти букле цвета бургундского с высоким воротом, застегнутым перламутровой пуговицей неправильной формы. – Главное, иметь одну хорошую юбку, а дальше можно комбинировать, и вы всегда хорошо одеты. Каждый раз во что-то новое.

–  Вы хотите, чтобы я купила это все? – ужаснулась Катя.

–  Нет, почему же, я с удовольствием продала бы вам еще одну юбку, – невозмутимо ответствовала Нина. – Вот эту. – И она бросила Кате джинсовую юбку, простроченную во всех направлениях так, что она казалась стачанной из разных кусков, да еще то ли со вставками, то ли с аппликациями из разноцветных кожаных лоскутов.

–  Пеппи Длинныйчулок! – с восторгом простонала Катя.

–  Да, я тоже об этом подумала, – серьезно кивнула Нина.

Юбка пришлась Кате впору.

–  Вот эту я точно куплю.

–  А все остальное?

Катя молчала, закусив губу. Она не имела права нагружать эту очаровательную, но чужую ей женщину своими проблемами.

А Нина словно читала ее мысли.

–  Этери меня предупредила, что у вас будут затруднения. Берите все, Катя. Ценой я вас не обижу.

–  Это все дизайнерские вещи, – возразила Катя. – Я не представляю, сколько они стоят, но наверняка дорого.

–  Черная юбка стоит восемь тысяч рублей. Жакет вместе с блузкой – десять. Бордовый свитер – три с половиной, черный – пять. Джинсовая юбка – шесть. Все, вместе взятое, тянет примерно на тысячу долларов. – Катя заметила, что Нина, как и она сама в галерее, читает цены по каталогу. – Не знаю, есть ли у вас такие деньги, – добавила Нина, – а главное, готовы ли вы потратить их на одежду, но я сделаю вам скидку и могу предложить рассрочку.

Катя быстро прикинула в уме.

–  Да, – сказала она. – Да, готова. Я сто лет ничего себе не покупала. Тысяча долларов за сто лет – это не так уж много. И не нужно рассрочки. Я могу заплатить. Только я ужасно боюсь этой штуки. – Катя подняла тонкий шелковый свитер. – По-моему, это слишком для меня откровенно.

–  Ни капельки, – покачала головой Нина. – Конечно, вы можете его не брать, если не хотите, но это большая жалость. Этот свитер с черной юбкой – идеальный вечерний наряд. Для любого концерта. И вам абсолютно нечего стесняться, уж поверьте моему опыту.

–  Ладно, – покорно согласилась Катя.

Нина улыбнулась. «ЧуЂдная у нее улыбка, – подумала Катя. – Задорная, искренняя… Вот было бы у меня так легко на сердце…»

–  Как насчет кофейку? – бодро спросила Нина. – И как насчет перейти на «ты»?

–  Я – за, – искренне отозвалась Катя.

В магазин тем временем вошли еще женщины, но ими занялась продавщица. Нина провела Катю в подсобное помещение с примерно такой же кухонькой, как у нее в квартирке над галереей, выставила на стол кофейные чашки, а сама принялась священнодействовать.

–  А коньячку? – продолжала Нина. – У меня есть «Бисквит».

Этого Катя не поняла.

–  Нет, лучше без бисквитов. Мне все-таки кажется, я ужасно толстая.

–  Это коньяк так называется: «Бисквит». Мягкий-мягкий. Меня муж приохотил. А ты вовсе не толстая.

–  Спасибо, тогда с удовольствием, – легко засмеялась Катя. – А я вспомнила, где тебя раньше видела. И тебя, и твою подругу Тамару. Вы с ней в триста тридцатой школе учились? В Лялином?

–  Да, – обрадовалась Нина. – И ты тоже? А где ты жила? Я – в Казарменном, а Томка – на бульваре, в доме со статуями.

–  А я прямо в Лялином.

–  Что ж, за это стоит выпить. А я гляжу – вроде знакомое лицо…

Но Нина поставила на стол всего одну рюмку, налила в нее коньяк и пододвинула Кате.

–  А себе? – удивилась Катя.

Загадочная счастливая улыбочка тронула тонкие, но подвижные и выразительные губы Нестеровой, и Катя вдруг как-то сразу догадалась, что она сейчас скажет.

–  Мне нельзя. Я самую малость беременна, – понизив голос, призналась Нина.

–  Хорошо. Тогда за вас. За тебя, – поспешно поправилась Катя, но тут же добавила: – Нет, все же за вас.

Коньяк шелком скользнул прямо в горло. Катя никогда раньше такого не пробовала, даже в гостях у Этери. Мысленно она решила при случае щегольнуть перед подругой. Выпив кофе и расплатившись за покупки, она ушла, чувствуя себя счастливой.

Еще неизвестно, как пройдет свидание с Германом Ланге, но одно она знала точно: у нее появился новый друг.

Вернувшись домой, – она давно уже называла квартирку над галереей «домом», – Катя сгрузила прямо на пол пакеты с покупками и снова вышла. Ей надо было купить хорошие тонкие колготки. Краснея, обзывая себя дурой, она купила в магазине белья еще и трусики. Пусть не шелковые с кружевцом и «зубной нитью» в заду, а трикотажные, но все равно маленькие и хорошенькие. Если пристанет, разумеется, она ему ничего не позволит. Но хоть не стыдно будет.

Глава 6

Герман Ланге солгал Кате. Он был женат. Впрочем, сам Герман был убежден, что сказал почти правду. Он рвался на свободу и давно готовил побег. Ему осталось совсем немного до заветной цели. Мысленно он уже чувствовал себя разведенным. Поэтому он не считал, что обманул ее, и не испытывал раскаяния.

Герман Ланге родился первого января 1968 года. Его мать, как говорили акушеры, «перехаживала», схватки у нее начались на две недели позже положенного срока. Начались они тридцать первого декабря, и тогда врачи и акушерки принялись уговаривать ее: «Ну потерпи денек. Родишь парня, на год младше будет. Фору получит, может, в армию не загремит». Луиза Эрнестовна была сильной духом женщиной, она согласилась терпеть. Вытерпела двенадцать часов, зато родила богатыря. Почти пятикилограммовый мальчик появился на свет в самые первые минуты Нового года, уже после боя курантов.