Мария фон Трапп - Звуки музыки Страница 28

Однако, несмотря на весь мой энтузиазм, надо было что-то делать. Нам надо было зарабатывать на жизнь. Но как?

В те дни мы пожинали первые плоды нашей давней привычки читать Евангелие вместе с детьми. На любом перепутье, из любой беды то или иное его слово, казалось, могло подсказать выход. «Что бы ни попросил ты, — сказал наш Господь, — ты получишь это».

«Что бы ни попросил». Мы стали вдвоем просить наставить нас на верный путь, ответ ждал нас совсем рядом — в Ноннберге. Я отправилась туда, чтобы попросить помочь нам в нашей молитве в этой трудной ситуации.

— Почему бы вам не испросить разрешения у архиепископа на то, чтобы иметь собственную церковь, как делают во многих имениях? — спросила фрау Рафаэла. — Уверена, он отправил бы к вам священника, и вы могли бы сдавать комнаты в доме студентам Католического университета.

Как просто! Добрый старый архиепископ Игнатиус охотно дал разрешение. Одна из больших комнат на нижнем этаже, казалось, была специально сделана под домашнюю церковь, с глубоким оконным выступом в углу, как раз для алтаря. К тому же, скамейки там были расставлены также как в причудливой старинной монастырской церкви. Пастырь приходской церкви очень любезно помог нам с наиболее необходимыми церковными облачениями и другими принадлежностями. Мы присмотрели одного из профессоров богословского факультета для этого тихого места, где он вполне мог писать ученую книгу, над которой работал. Он стал нашим первым жильцом, по утрам проводил мессу и давал благословение по вечерам. Когда бы муж ни встречал меня на протяжении этих дней, он всегда торопливо говорил:

— Да, нам повезло, и я не желаю другого пути.

В самом деле — разве это не удача? Никогда прежде в семье мы не были так близки друг к другу, как теперь, никогда раньше с такой благодарностью Богу не замечали некоторых черт в характерах детей — ни ропота, ни упреков. И никогда прежде у нас в доме не было ни священника, ни церкви, ни святого причастия. Это была не просто удача, это было блаженство!

Не знаю, каким словом назвать это сейчас: было это забавно, смешно или трогательно — наблюдать реакцию наших богатых соседей? Одна из самых наихудших вещей, которая может случиться с состоятельным человеком, — подозрения, что ты можешь занять у него какую-то сумму. Предчувствуя эту серьезную опасность, он пытается предотвратить ее всеми средствами. Поэтому, когда муж встречал наших старых друзей, они начинали говорить о трудных временах и о том, что они не знают как свести концы с концами. Однажды Георг вернулся домой очень рассерженный.

— Знаешь, что случилось?

«Мы погибли!» — подумала я, глядя, как он расхаживает большими шагами взад и вперед, нервно покусывая кончики усов.

— Сначала я встретил Макса (один из самых богатых людей в округе). Совершенно неожиданно он стал объяснять мне, что даже если бы его родной брат попросил бы у него взаймы, он был бы вынужден отказать ему. «В такие времена, ты сам знаешь», — передразнил он мрачный голос Макса. — Спустя несколько минут, — продолжал Георг, — я повстречал баронессу К., и она сказала мне почти разочарованно: «На днях я встречала ваших детей и была удивлена тем, как весело и жизнерадостно они смотрят и как еще изящно одеты». «Еще» — мне это нравится! Скажи, — он резко остановился передо мной, — эти люди сошли с ума? И не говори больше, что я везучий!

— Скажу, — и я поцеловала его в самую середину сердитых губ. — Потому что тебе действительно очень повезло. Ни за какие деньги на свете ты не мог бы узнать, кто твои настоящие друзья, а теперь знаешь.

Он был вынужден засмеяться в ответ, а раз засмеявшись, ты уже не можешь больше сердиться.

Через год наш дом был полон людей, молодых преподавателей и студентов богословского факультета. Никогда раньше у нас не было так весело и так интересно по вечерам.

Раньше здесь редко было столько смеха, оживленных дискуссий и интересных людей. Профессор Д., наш первый жилец, быстро стал нашим дорогим, добрым другом. Когда его книга была почти завершена, к нам пришел его издатель и потом остался на чашечку чая в библиотеке, где в камине горел огонь. Заканчивался мрачный, холодный ноябрьский день. И это был лишь первый визит из многих, многих, последовавших потом. Отто Мюллер, молодой издатель, считался в числе наших ближайших друзей, и вскоре все писатели, ученые и профессора, приходившие навестить его, поселились у нас. Какое богатство это внесло в нашу жизнь, особенно для подраставших детей! В такие вечера я не могла удержаться от пристального взгляда на мужа, который, боясь услышать страшное слово «везучий», успокаивающе клал мне руку на плечо и говорил:

— Я знаю, что ты хочешь сказать.

Все это время мы не переставали вместе петь и даже писать музыку, в основном для удовольствия гостей. Наша новая церковь стала мощным стимулом того, чтобы заниматься этим много серьезнее, чем когда-либо ранее.

В 1935 году, на Пасху, профессор Д. уехал в путешествие и попросил своего друга-священника провести мессу вместо него. После завтрака молодой священник, которого звали отец Вазнер, сказал:

— Вы очень хорошо пели сегодня утром, но… — и он в нескольких словах объяснил нам несколько важных вещей и тотчас, прямо за столом, заставил нас повторить песнопение, дирижируя со своего места. Никто из нас тогда не знал, какими везучими мы были.

Это было рождение

ПЕВЦОВ СЕМЬИ ТРАПП.

Глава XI

«БОЛЬШЕ НИКОГДА»

Будет интересно однажды проследить рисунок нашей жизни, когда она, подобно ковру, расстелется перед нами. На протяжении всей жизни мы видим лишь обратную сторону узора, и очень часто весь рисунок с причудливо переплетающимися нитями кажется не имеющим никакого смысла. Но однажды, мы все же поймем его.

Оглядываясь сквозь годы назад, мы вдруг замечаем, как красная нить проходит через весь причудливый рисунок нашей жизни: воля Божья.

После первого великого поста, когда мы всей семьей начали читать Евангелие и продолжали до тех пор, пока это не стало привычкой, с каждым днем становилось яснее, что это было послание Христа, спустившегося на землю, чтобы многому научить нас. Это сердце нашей религии — всех религий — следовать воле Господа.

И здесь мы нашли свою путеводную звезду, которая должна была провести нас через все бури к последнему пристанищу.

Когда отец Вазнер обнаружил, что наши домашние песнопения представляют серьезный интерес, он стал приходить все чаще и чаще, чтобы присоединиться к нам. Он оказался великолепным музыкантом. Виртуоз-органист, он также прекрасно играл и на рояле. Но особым очарованием обладала его способность делать музыку простой и доступной. Каким наслаждением было слушать его мягкий голос, когда он пел песни Шуберта, Брамса и Хуго Дольфа! По сей день мы не перестаем удивляться его обширным знаниям в области музыкальной теории и истории музыки. Он никогда не вел себя как великая личность, живущая в высоком, недоступном мире избранных. Он был просто полон музыки, и это проявилось при любом общении с ним.