Светлана Демидова - Отдай мне мужа! Страница 29

Я отдал бы все на свете, чтобы не было этого несчастного случая. Но сейчас мне оставалось только поклясться себе – никогда больше не поддаваться благородным порывам вроде того, что поразил меня в полицейском участке, когда я вызвался исполнить скорбную миссию черного вестника. На душе было муторно, и колкие слова Жорика усугубили мое состояние. Мне даже вспомнился постыдный эпизод из моей жизни, который я изо всех сил пытался забыть.

Это случилось пять лет назад, когда редакция телевидения Кавминвод откомандировала меня в Москву. Там проходил Международный экономический форум, освещавшиеся на нем вопросы касались проблем Северного Кавказа. Я был аккредитован вместе с другими делегатами – в основном из городского парламента и администрации.

Нас поселили в гостинице «Космос», гигантской полуподкове, недалеко от исторического центра столицы. После двух дней непрерывных заседаний, бесед с разными людьми – хорошо известными, красноречивыми, облеченными властью и вносившими в разное время законопроекты, от которых дыбом встают волосы, – я пребывал в несколько сомнамбулическом состоянии. А вечером был роскошный прием для всех участников форума. Я чувствовал себя не в своей тарелке и временами досадливо морщился, когда алкоголь начинал влиять на крутые извивы беседы за столом, но все же учтиво держал рюмку и принужденно улыбался. В тот момент, когда я обдумывал возможность незаметно слинять из ресторана, со мной заговорила женщина, представившаяся тоже журналисткой. На вид ей было лет тридцать пять, и выглядела она ошеломительно: роскошное тело, матовая кожа, большие темные глаза и волнистые каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам.

– Я наблюдала за вами весь вечер, – улыбаясь, произнесла она. – Бедняга, вы словно отшельник. Вы не здешний?

– Это так заметно? – удивился я.

– Есть такой грех. Но не расстраивайтесь. Я видела вас за работой. Что ж, вполне профессионально. – Она взглянула на часы. – Я здесь уже отбыла положенное, и никто не посмеет сказать, что я не умею себя вести в светском обществе. Вы свободны?

– Да, – ответил я, пораженный ее напором.

– Тогда… Правильно ли мне показалось, что вы не прочь уйти отсюда?

– Ну, в общем-то… э-э-э…

Она не стала дожидаться, когда я найду нужные слова, рассмеялась, легонько тронула меня за руку и предложила:

– Тогда уйдем вместе. Жду вас в холле. Будьте паинькой, объясните своему оператору, что вам срочно нужно написать материал.

Не успев удивиться, откуда она знает про оператора, через мгновение я уже растерянно следил, как она идет сквозь толпу гостей, надменная и неприступная. Сроду мне не приходилось встречать таких женщин. И уж я и вообразить не мог, что в эту же ночь окажусь в ее постели. Сохранив юношески-наивный облик, застенчивый, заикающийся от смущения, я всегда был неуверен и неловок с представительницами лучшей половины человечества.

Ольга – так звали мою новую знакомую – пригласила в свой номер «поболтать на сон грядущий и выпить стаканчик-другой». Пока мы возносились на одиннадцатый этаж в бесшумном скоростном лифте, я успел отметить, что у нее очаровательная улыбка.

Как только мы вошли в ее апартаменты, она обняла меня и поцеловала. Поцелуй был восхитительным.

– Вы беззащитны, и я соблазню вас, – сказала она и, посмеиваясь, повела за руку в небольшую гостиную.

От поцелуя и выпитого за вечер голова моя была в тумане, и комнату я толком не рассмотрел. Заметил лишь высокий изящный торшер, изливающий мягкий свет, диван и удобный письменный стол с грудой бумаг на нем. Ольга, неторопливо двигаясь по комнате, достала блюдо с бутербродами, бутылку отличного красного вина и два высоких фужера. При этом она рассказывала низким мелодичным голосом, хотя я ни о чем ее не спрашивал, что она разведена, свободна и независима, что зарабатывает обзорами в экономическом еженедельнике, иногда публикуется в разных других изданиях – по мере необходимости. Она не особенно любопытствовала относительно моей персоны, забавляла рассказами о присутствовавших на приеме могущественных гостях, коротко и зло обрисовывая их. Попивая вино, она искусно вязала узелки того невода, который собиралась накинуть на наивного провинциального журналиста.

В какой-то момент Ольга, прервавшись на полуфразе, поднялась и вышла в другую комнату своего «люкса». Я, словно зачарованный, потянулся за ней. В темноте спальни эта женщина, все так же посмеиваясь, подвела меня к кровати, повернула кругом и подтолкнула так, что я упал на спину.

– Остальное – уж моя забота, – сказала она.

Если Ольга в своем ведомстве была так же деятельна, как в постели, то ее не зря держали на службе.

Она умело и быстро раздела меня. Насколько я помнил, последний раз меня раздевала мать, когда мне было шесть лет и я заболел корью.

Я отдался на волю течению, утонченной сладостной пытке. Ласковые руки, мягкие губы, сладострастный язычок продлевали и продлевали невыразимо блаженную муку. Ольга стонала, раскачиваясь взад-впред, запрокинув голову, всхлипывая, упиваясь любовью. О-о-о… какая женщина…

Потом она обессиленно обмякла, скатилась с меня, растянулась на животе и затихла. Я вытянул руку и осторожно, почти бережно прикоснулся к влажному округлому плечу.

– Очень хорошо! – через секунду сказала она. – И ты был хорош.

– Всегда оцениваешь своих любовников?

– Ты вовсе не мой любовник. Я назвала бы тебя привлекательным мальчиком с хорошими манерами. Вчера ты мне определенно понравился, и у тебя хватило смелости на короткое время зайти ко мне. Подчеркиваю, на короткое время.

– Понятно, – кивнул я.

Я пытался натянуть на себя скомканное покрывало, мне всегда казалось, что мужчина, оставаясь раздетым после занятия любовью, выглядит не особо привлекательным и очень уязвимым. Ольга, опершись на локоть, внимательно наблюдала за мной.

– У тебя такое не часто случается, верно? – со снисходительной улыбкой спросила она.

– Откровенно говоря, нет, – признался я. Мне казалось, что эта женщина видит меня насквозь, а потому сочинять о себе небылицы не имело никакого смысла.

Она поднялась, накинула шелковый халатик.

– Мне завтра, точнее, уже сегодня, рано вставать, и я должна выглядеть свежей, – сказала она, уже не глядя на меня.

Я понял, что мне пора уходить, и спросил:

– Когда снова буду в Москве, позвонить тебе в твой еженедельник?

– Если у тебя не будет ничего лучшего.

– А ты захочешь увидеться со мной?

– Если у меня не будет ничего лучшего.

– Неужели ты такая жесткая, какой хочешь казаться?

– Жестче, мой милый, много жестче.

Она зашла в ванную, и я услышал шум льющейся воды.