Белва Плейн - Рассвет Страница 29

– После перерыва не принимайтесь сразу за работу. У нас состоится небольшая церемония, и я хочу, чтобы все присутствовали.

Вывеску «Пайге и Райс» сняли со входа в главное здание. С обеих сторон от входа стояли прислоненные к стене лестницы, а на траве лежала новая вывеска. Вытянув шею, Том прочел видную ему вверх ногами надпись «Райс и Сын» и густо покраснел от смущения.

– Что, так скоро? – пробормотал он.

– А почему нет? – Бэд хлопнул его по спине. – Ты же мой сын, так ведь?

Рабочие засмеялись, а Том с чувством неловкости стоял перед ними, наблюдая, как поднимают и укрепляют новую вывеску. Золоченые буквы блестели на солнце, и вывеска сразу бросилась в глаза.

Один из рабочих крикнул: «Ура!», раздались аплодисменты. Три женщины, работавшие в конторе, не прекращая аплодировать, закричали:

– Скажи речь, Том.

Он отрицательно покачал головой, и тогда самая старая из женщин, работавшая у них с того времени, когда его мать была еще ребенком, проговорила с шутливым укором:

– Ну же, Том. Я тебя знала еще в животе у твоей матушки.

– Я этого не заслуживаю, – сказал он. – Пока, во всяком случае. И я действительно не знаю, что сказать.

– Конечно же, заслуживаешь, – громко запротестовал Бэд. – Ты здесь работаешь, разве не так? Каждый день честно выполняешь свои обязанности. Иначе Бэд Райс не поместил бы тебя на эту вывеску, можешь быть уверен. Правильно, ребята?

Рабочие засмеялись, согласно закивали: Бэд Райс такого не сделал бы, можно не сомневаться. Бэд обнял Тома за плечи.

– Это мой сын, ребята. Он хороший парень. Будь это не так, я не стал бы его нахваливать, хоть он и мой сын. Я люблю его, это правда, но похвала – это совсем другое дело. Я просто хочу сказать… черт, я слишком сентиментален, я знаю, но у многих из вас есть сыновья, так что вы понимаете мои чувства… так вот, я хочу сказать, что если что-нибудь случится со мной, Том возглавит дело, и он будет таким же справедливым, честным и порядочным, каким, надеюсь, был я. По крайней мере, старался быть.

Волна любви захлестнула Тома. Пусть это было сентиментально, пусть его смущало, зато это было настоящее. «Мой отец, – подумал он. – Если с ним что-нибудь случится, я… я не знаю, что я тогда сделаю». В этот момент ему было наплевать на то, что думают остальные. И он крепко обнял Бэда.

– Ну ладно, – сказал Бэд. – Солнце печет вовсю, не буду больше держать вас на такой жаре. Заходите внутрь, там вас ждет пиво. Охладитесь немного, прежде чем снова приняться за работу. Сегодня как-никак праздник.

Итак, Бэд с Томом уехали на работу, Тимми ушел на целый день в гости к одному из друзей, и Лаура осталась в доме одна. По крайней мере, она думала, что она одна, но когда, взяв газету, она вышла на веранду, вслед за ней вышла и Бетти Ли.

– Я и не слышала, как ты пришла, – сказала Лаура.

– Я знаю. Вы все разговаривали. А потом, когда вы пошли завтракать, я спряталась наверху.

Слово «спряталась» удивило Лауру. Да и тон, каким все это было сказано, был необычным. Отложив газету, она посмотрела на Бетти Ли. Темное лицо старой женщины приобрело какой-то серый оттенок. Было видно, что она плакала.

– В чем дело? Что случилось? – Должно быть, произошло какое-то несчастье, или в большой семье Бетти Ли кто-то умер. – Скажи мне. Сядь и расскажи.

– Не знаю, смогу ли я, мисс Лаура. У меня от этого сердце разрывается. Бетти Ли закрыла лицо руками.

– Что бы тебя ни мучило, расскажи, и тебе станет легче, – мягко сказала Лаура.

Бетти Ли отняла руки от лица и жалобно посмотрела на Лауру мокрыми от слез глазами.

– Я слышала, слышала, что он… он сказал.

Неужели слова о том, что всех черных надо утопить или отправить в космос? Неужели эти слова?

– Ты имеешь в виду…

– Он сказал, что мы ему до смерти надоели, все мы, а значит и я тоже. Я никогда не думала… Мне и в голову не могло прийти, что кто-то в этом доме… Вы моя семья. Были ею. Но теперь – нет. – Бетти Ла заломила руки. – Как я могу остаться здесь после этих слов, мисс Лаура? Я не могу, не могу.

Онеметь, оцепенеть – значит быть не в состоянии произнести ни слова. Не было слов, которые могли бы смягчить горе и разочарование этой старой женщины. Ее мир, маленький светлый мир ее приемной семьи с его рождениями и смертями, с его праздниками, плавным течением дней и лет, разбился вдребезги. Бэд сделал это за какие-то секунды. И Лаура подавленно молчала.

Тогда Бетти Ли встала и положила руку на опущенную голову Лауры.

– Вы думаете, я не понимаю, что вы к этому не имеете никакого отношения? О, я так тревожусь за вас. Вы были моей маленькой девочкой, я держала вас на руках, когда умерла ваша мама, я делала вам локоны, накручивая на палец ваши золотистые волосы. Я учила вашего Тома ходить. Наблюдала, как он растет и, признаюсь, заглядывала пару раз в книжки в его комнате. Я никогда вам об этом не говорила. Думала, что ж, он еще молод, молодые все немного сумасшедшие и идеи у них бредовые, как у наших молодых ребят из «Черной власти», которые ненавидят всех белых. Но мы надеемся, что придет время, они выйдут в большой мир и образумятся. Но когда взрослый мужчина в такой семье, как ваша… О, если бы мисс Сесилия или мисс Лилиан узнали об этом, они бы… я не знаю, что бы они сделали.

Теплая рука все гладила и гладила Лауру по волосам, пока та наконец, не подняла голову и не заговорила.

– Если бы я могла вернуть все назад, сделать так, чтобы эти слова не прозвучали…

– Я знаю.

– Послушай, послушай, Бетти Ли. Он не имел в виду тебя. Он, конечно, сказал ужасную вещь, но люди часто говорят то, чего они на самом деле не думают.

– Он сказал то, что думал.

– Но он не имел в виду тебя. Клянусь! Он знает, какая ты замечательная, он сам так говорит.

– Какая разница, имел он в виду меня или нет? – Лицо Бетти Ли посуровело.

«Она права, – подумала Лаура. – С моей стороны было глупо выдвигать такой аргумент».

– Не знаю что и делать? – проговорила она с вопросительной интонацией, словно надеялась услышать ответ.

– И я не знаю, что вам делать. Вот почему я так за вас тревожусь. Тяжело, когда муж и жена… – Бетти Ли не закончила фразу.

– Но во многих отношениях он хороший человек. Ты же видела… – начала Лаура и разрыдалась.

Бетти Ли обняла ее, приговаривая старые-престарые слова утешения:

– Не плачьте. Ни из-за чего на свете не стоит так плакать. Все будет хорошо, вот увидите.

– Ты ведь не всерьез сказала, что не сможешь у нас остаться, а?

– Всерьез, – после заметного колебания ответила Бетти Ли. – Теперь я буду чувствовать себя в вашем доме неловко. И вы бы так себя чувствовали на моем месте, правда?