Максим Никонов - Три дня в Канкуне Страница 3

– Подлец этот Борис, такое говорить.

Женя стала грустной и одинокой. А потом в оправдание сказала:

– Он был когда-то веселым циником и душой компании. Потом стал злым циником, а сейчас перерастает из мелкого негодяя в крупного. Борис – мой муж.

Она смотрела на меня своими спокойными серыми глазами. Стали в них не было, только грусть.

– Вчера или позавчера он разглагольствовал о том, кого лучше уволить, русского или индуса. – Короткое молчание. – Это про Мишу. Борис либо унизит его увольнением, либо оставит, чтобы унижать каждый день. – Еще несколько кругов убежали от нас по воде, чтобы разнести наши слова по всему свету. – Первое предпочтительней.

Миша под ударом. Если Борис его уволит и Миша не найдет работу в течение нескольких месяцев, ему придется продать взятый в рассрочку дом. Крах надежд. А работу сейчас не найти, даже в Вашингтоне.

Я был старше моего брата на пять лет и в детстве всегда защищал его. Теперь было понятно, почему Михаил изменил свои планы и вытащил меня сюда. Мой брат впал в детство.

Глава шестая

Мы шли вдоль берега океана. Трактор, собирающий пляжный мусор, вежливо пропустил нас, тракторист приветливо помахал рукой. Солнце пекло нещадно, и голова опять плыла.

– Смотри, баклан. Не спугни.

Пеликан сердито повел на нас глазом и уплывать не спешил. Она присела на корточки и потянула меня за руку. Куда? На тот край бесконечности, плескавшей свои воды с покачивающимся пеликаном у наших ног. Я послушно присел рядом. От ее волос пахло летом и соленой водой и еще чем-то, от чего хотелось петь и выть.

Пеликану не понравилось мое соседство, он отплыл на десяток метров и, оставшись недовольным достигнутым результатом, тяжело взмахнул крыльями, взлетел и исчез за верхушками пальм.

– Ты такой большой, неуклюжий…

К кому эти слова относились? Конечно же, к баклану-пеликану. Просто солнце напекло голову, и в нее лезли неправильные мысли.

Рука моя удерживала ощущение ее пожатия, когда она потянула меня присесть рядом с собой, чтобы поклониться этой ленивой глупой птице. Ничего пеликан этот не понимает, ни в запахе солнца, ни в запахе моря, хотя всю жизнь провел в их волнах. Вот если бы его в Нью-Йорк отправить, вот это было бы да! Он бы там обалдел – от кормежки и многомиллионного внимания интернационального народа. Дурная она птица. Баклан, одним словом.

Катер протащил парашют с привязанным к нему пассажиром. Тот радовался, размахивал руками и ногами и свистел во всю силу своих легких. Мы тоже помахали ему вслед. Группа чаек, захвативших кусок побережья, недовольно расступилась, предоставляя дорогу старшим по разуму братьям. Один из которых, не буду указывать пальцем, был точно глупым бакланом.

– Борис не дает мне развода, – неожиданно сказала она. – Мы давно уже не живем вместе. Я вернулась в Нью-Йорк. Вы ведь тоже оттуда?

Хорошо, что она задала этот простой и, по сути своей, повторный вопрос. Мне нужно было время, чтобы переварить услышанное.

– Да, я работаю в сити.

– А какие места вам особенно нравятся?

– Особенно?

Действительно, какое место мне особенно нравится в городе Нью-Йорке? Я ответил прямо.

– Мексиканское побережье.

Она рассмеялась.

– Мексиканское побережье в Нью-Йорке? Это такой ресторан? Где же он находится?

– Эээ… Недалеко от Канкуна.

Набитого глупыми толстыми бакланами, болтающими с очаровательными девушками. Потом их обжаривают в кипящем масле и подают на ужин на тарелочке с голубой каемочкой, чтоб неповадно было.

Мы дошли до конца пляжа. Дальше побережье заросло малорослыми деревьями, перед которыми были навалены кучи песка. Трактор обогнал нас, добавил еще немного мусора в эти кучи.

– Давайте возвратимся через бассейны, а то нас потеряли, наверное. А кем вы работаете в Нью-Йорке?

Мы опять перешли на вы.

Глава седьмая

Обратный путь получился намного короче. Но у него был свой плюс – бар, возле которого в тенечке расположилось несколько заманчивых столиков. Голова тоже немного охладилась. А будоражащий запах волос остался. Так же, как и ясные светлые глаза. Говорили мы в основном про Нью-Йорк, про общие любимые и нелюбимые места. И еще про что-то, очень важное и не запоминающееся.

Когда мы вернулись, обстановка в шезлонгах опять изменилась. Вся компания была в сборе. На этот раз в центре красовался пластиковый квадратный стол со стульями. Четверо мужчин играли в карты. В ту игру, в которую играют только русские и сербы, – преферанс. Я, кстати, не был исключением. Еще две девицы устроились рядышком. Игрокам пришлось приостановить игру для очередного представления. На этот раз это был Борис, муж Жени, собственной персоной. Девушки назвались Анитой и Катериной. Впрочем, их имена я тут же забыл.

Потом девушки исчезли, переодеться к вечеру, и мы с Женей сели на освободившиеся места, заняв позиции слева и справа от Мишки. Без смущения заглядывали в его карты и друг другу в глаза. У нее они были, как всегда, спокойные со смешинками. У меня же, уверен, в глазах одни черви забубенные.

– Мне надо на минутку, сейчас вернусь. Максим сдаст за меня, если вы не против.

Мише, брательнику моему младшему, захотелось в туалет. Понятно, почему – на углах стола стояли запотевшие кружки с пивом. Хоть и говорится, что вино в преферансе не товарищ, да, видать, не в Мексике. Соперники его не особенно были против, так что я пересел на освободившееся место и начал сдавать. На смех всем – по три карты. В преферансе сдавать надо по две, а я в последнее время играл в терц, там по три. Смех-гмехом, раздал и углубился в изучение пули. У Миши положение было аховое – всего три маленькие игры и бесконечная череда подсадов. В том числе серьезный проигрыш на распасах в самом начале игры. У Бориса – длиннющая череда игр, много выигрышей и много подсадов. Одна сыгранная девятерная, много семерных. У двух оставшихся – игра с переменным успехом. Распасы в самом начале игры сказались – Миша проиграл, а Борис, несмотря на риск, выиграл много, и последующие игры были его. Везло сегодня человеку с картами. Нормально, с каждым бывает.

Витя допил свой стакан пива, закинул в рот пару жевательных резинок. Ах, этот запах мяты… Перемешанный с перегаром и запахом жареного лука…

Борис быстренько сыграл очередную игру, карты сложили и снова раздали. Я был на третьей руке, и карты мне, то есть Мише, пришли – от души. Взяток семь, а при хорошем раскладе – все восемь. Хоть чуть-чуть за него отыграюсь.

Но мне опять не повезло. Раз у меня сильные, значит, у кого-то – слабые. Витя сдал, Алекс объявил шесть взяток на пиковой масти, а Борис объявил мизер. Я не решился идти на девять и ушел в пас, Алекс тоже. И не зря. Пришли бубновые девятка и десятка к моему одинокому королю. То есть девять я никак не брал. Только у Бориса мизер тоже под вопросом оказался – у него этой масти вообще не оказалось. Опять же, бывает такое. Хуже для него оказалось то, что две масти хорошие, чистые, но болтался голый пиковый король. Игра была достаточно очевидная – из трех ненужных карт сбросить две, одинокого короля и десятку, и ждать. Обычная одна взятка на мизере, при неудачном раскладе – две. Ребята от души записали расклад карт на оборотной стороне пули, Борис, насвистывая, снес две, мы разложили карты. Я играл за болвана, то есть за робота. Миши не было, Алекс с Витей долго обсуждали перед каждым ходом, как пойти, в конце концов ходили, мне же отведена роль чисто механически сбрасывать Мишины карты.

У меня – голая дама в пиках, где у Бориса были четыре чистых карты от семерки до короля; червовый туз с девяткой против пяти чистых карт у Бориса и валета у Алекса, и шеcть крестей с тузом без короля, король был у Бориса. В последней масти, в бубнах, у меня болтался одинокий король.

Первый ход сделал Алекс – зашел в пикового туза. Борис сбросил ничего не значащую десятку, я – единственную в пиковой масти даму. После долгого обсуждения с Витей Алекс продолжил поход по пикам и зашел в валета. Борис сбросил восьмерку, у него оставались король с семеркой. Здесь они надолго задумались и заспорили, какую карту мне лучше сбросить первой – одинокого короля в бубнах или туза в червах. Что на самом деле было все равно, так как на третий выход в пику сбрасывалась вторая из мешающих им карт. Они порешили сбросить короля, что я послушно сделал. А далее они стушевались, так как Борис подтрунивал и перед каждым ходом приговаривал: «Смелее, пацаны!» Они вдруг решили перекинуться на червей, забрать валетом мою девятку, а затем завершить тур по пикам.

Как раз вернулся Миша, поинтересовался, что происходит. Пошли бурные объяснения и дебаты. В конце концов, они зашли в валета, Борис сбросил десятку, я потянулся к девятке.

В этой игре Борис был королем. Но передо мной на столе лежал туз. Движения мои были привычны и легки. Я положил туза поверх двух других и перевернул их рубашкой вверх.