Чокнутая будущая - Тата Алатова Страница 3

– Кхм. Кхм.

Ах да.

Задумалась.

Подняв глаза, я мрачно уставилась на стоявшего передо мной Антона. Ну разумеется! Кто еще мог последовать за чужой невестой в кусты, как не будущий прелюбодей? Вот гад, вы только подумайте! Обхаживать жену родного брата – как-то совсем не по-людски. «Зенки твои бесстыжие», – вот что сказала бы такому бабуля, взяла бы метелку, да и погнала его с крыльца. Но, разумеется, оставила бы открытой заднюю калитку. Потому что женщины нашей семьи с судьбой не спорят, а с благодарностью принимают ее дары.

– Да? – недружелюбно отозвалась я, изо всех сил делая вид, что нет ничего более нормального для невесты, чем сидеть в гордом одиночестве на скамейке в кустах.

– Мирослава Мироновна, у вас все в порядке? – осторожно спросил будущий мой соблазнитель.

– А что это ты, Антошечка, мне выкаешь, – я немедленно и совершенно неожиданно для себя оскорбилась, – а что это ты ко мне по отчеству? Мы же с тобой все-таки родственники, а не всякие там… официальные лица.

– Ну, – философски отозвался он, – с Лехиными женами заранее не угадаешь. Попробовал бы я Римме Викторовне тыкнуть, страшно представить, какая участь меня настигла бы. Возможно, меня даже отлучили бы от дома, и где бы тогда богемная публика пыталась залезть в мои карманы?

– Римма Викторовна – богиня, – задумчиво проговорила я, вспоминая сияние первой жены своего мужа, – после нее была тихоня, а потом – интеллектуалка. Интересно, какой супругой стану я?

«Неверной», – немедленно шепнул внутренний голос, и я закатила глаза.

Застыла, глядя на колоду в своих руках.

Посмотреть, чем все закончится?

Или оставить место для интриги?

В голове самым навязчивым образом крутилась Анна Каренина, сигающая под поезд, и звучал монолог Катерины, луча света в темном царстве: «Отчего люди не летают! Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы?»

И так себя жалко стало, такой трагичной, изломанной героиней я себе показалась, что крупные слезы обожгли глаза, а в носу защипало.

– Мирослава? – неуверенно протянул Антон, явно испугавшись.

Возможно, не каждая Алешина жена бегала в загсовские кусты порыдать, и он теперь просто не знал, что делать.

– Ах, оставь меня, – всхлипнула я, восторженно ужасаясь своей постыдной и постылой участи. – Ах, за что мне все это!

На его лице промелькнуло устало-брезгливое выражение и исчезло, уступив место фальшивому беспокойству.

– Эти экзальтированные театралы, – пробормотал он с явным неодобрением. – Мирослава, давай вернемся к Лехе. Рано или поздно Римма Викторовна выпустит его из своих хищных когтей, и тогда он всенепременно заметит, что невеста-то дала деру.

– Да-да, конечно, – согласилась я, с неохотой отпуская настигшие меня драматические фантазии. – Одну минуту.

И принялась осторожно собирать ветхие карты.

– Это… какая-то свадебная традиция? – тут же спросил Антон.

– Мордовская, – с готовностью подтвердила я. – У нас все невесты просто обязаны всплакнуть в кустах, иначе не видать нам семейного счастья, как своих ушей.

– А, – глубокомысленно и с явным облегчением выдохнул Антон.

Надо сказать, что он вовсе не торопился смотреть на меня с вожделением или хотя бы симпатией.

Король Мечей, а вы что хотели.

Не представляю, что должно с ним случиться, чтобы он воспылал к женщине вроде меня.

Если Пентаклей привлекает богатство, то Мечей возбуждает выдающийся ум. У меня, конечно, есть школьное образование, все девять классов, но блестящим логиком, увы, я не уродилась. Скорее, талантливым интуитом.

– А ты-то что здесь делаешь? – спросила я, упаковывая колоду в крохотный клатч.

– Позвонить вышел. – Антон помахал мобильником. – Ну что, готова? – И он джентльменски подставил локоть, чтобы я за него ухватилась.

С готовностью повиснув на рукаве пиджака, я шагнула из травы, пошатнулась на своих каблучищах, сжала пальцы покрепче, вдохнула терпкий и глубоко-дорогой запах парфюма.

– А знаешь, – утопая взглядом в его неожиданно светлых глазах, продолжила я, не веря своим ушам, – есть еще одна мордовская традиция. Невесту надо выкрасть со свадьбы.

Он заморгал, изображая неуверенность, но я видела настороженное, веселое удивление, которое как бы прокралось на цыпочках на заднем фоне.

– Кажется, это что-то кавказское, – усомнился в моих словах Антон.

– Ну разумеется, – отозвалась язвительно, – а я о чем?

Он угукнул, как любой среднестатистический человек, который вроде что-то учил в школе, но не уверен. Никто на самом деле не помнил ни традиции, ни геолокацию мордвы. Скорее всего, этот народ обитает в Сибири, но, может, и на Кавказе.

– Пойдем. – Я потянула Антона в сторону роскошной черной тачки, которая должна была возглавить наш кортеж. Можно было не сомневаться, кому принадлежит самый дорогой автомобиль. – Я угощу тебя кофе.

– Ты пытаешься поссорить меня с братом? – без всякого упрека, с искренним интересом спросил Антон, не двинувшись с места.

Я остервенело захлопала ресницами, изображая из себя черт знает что.

Кажется, притворство Антона передавалось воздушно-капельным.

Его двойственность притягивала меня к себе, как притягивают ужасные вещи – низкопробный хоррор с оторванными конечностями, например, жирная вредная еда, токсичные сплетни и прочее в этом роде.

Все в этом человеке было неправильным. Порода Мечей прямолинейна, остра, разяща. Они не размениваются на лукавство, но Антон разменивался.

– Разве женщина может рассорить братьев? – спросила с придурковатой наивностью. – Кто я? Четвертая жена. Кто ты? Единственный младший брат. Ответ очевиден, не так ли?

Он покачал головой – с показной растерянностью и внутренней насмешкой, но я уже видела, как хочется ему уколоть Алешу побольнее.

Ах, родственные отношения! Между вековыми врагами не бывает столько подковерного яда, как среди близких людей.

– Прости, – Антон все-таки не был человеком импульсивных поступков, он обязан был просчитывать все наперед, иначе какие из него Мечи, – я провожу тебя к брату.

Мы уже шагали, шагали как миленькие, – я короткими шажочками, ну а Антон подстраивался. Он был примерно моего роста, вернее, роста меня и каблуков, такой типаж незаметного человечка, но как обманчив, как фальшив был мой король!

Я уже присвоила его, уловили? То есть пять минут назад передо мной стоял чужой человек, который всенепременно вот-вот начнет сбивать меня с пути истинного.

Но он не начинал, не сбивал и понятия не имел, что я буду хоть что-то значить для него однажды.

И я, преисполненная веры в непоколебимость судьбы, проявляла активность сама – и, стало быть, меняла наши жизни здесь и сейчас.

Что есть будущее, как не результат наших сегодняшних поступков?

Осознав это, вдруг увидев, что я добровольно несусь навстречу гробовщику Антону, неискреннему, ненужному мне мужчине, я так резко отшатнулась, отскочила, сорвала ладонь с его локтя, что едва не упала.

В светлых изменчивых глазах – может, серых, а может, синих – проступило недоумение.

– Да