Чокнутая будущая - Тата Алатова Страница 4

Возможно, я выглядела сейчас сумасшедшей – подумаешь, многие такой меня и считали. Чокнутая Славка, звали меня одноклассники. Чокнутая Мира, говорили обо мне соседи.

Девушка, у которой на свадьбе не было ни одной подруги, – какой еще она могла быть?

Девушка с колодой Таро вместо мобильника – разве могла быть нормальной?

Девушка, вышедшая замуж за человека, который уже три раза развелся, – ну и где тут адекватность?

Девушка, которая почти сыграла в поддавки с нежеланной судьбой.

Но я уже осознала все свои ошибки. И больше их не повторю.

И я, как могла, поторопилась на своих ходулях – обратно в загс, обратно к мужу, к его женам, детям, другим гостям и друзьям.

В безопасность чужих рук и голосов, смеха и улыбок.

В то, что должно было быть моей новой жизнью, отныне и присно.

Но, как оказалось, «во веки веков» – очень короткий период.

Потому что ровно через три дня я стояла на пороге конторы Антона с цветами в руках.

Что я там делала? Вы не поверите.

Глава 3

Вторую жену Алеши, тихоню, звали Лизой. Она была из тех белобрысых светлокожих особ, которые без макияжа похожи на бледную моль. Рядом друг с другом мы выглядели как негатив и позитив.

Лиза была скучной: неинтересная внешность, неинтересная профессия – бухгалтер или вроде того.

Совершенно непонятно, чем она зацепила Алешу, уж он-то любил все яркое и неординарное.

И тем удивительнее, что она пришла к нам наутро после свадьбы – в восемь, представьте себе. Я хочу сказать, что в столь неурочное время можно только с криком «пожар» прибежать к соседям, а вовсе не вваливаться в дом новобрачных.

Алеша еще сладко спал, утомленный затянувшимся застольем, танцами, а более всего – шампанским, которое прошлой ночью лилось рекой.

Кто из вас сейчас подумал, что его вывела из строя бурная свадебная ночь, тот объявляется безудержным оптимистом. Возможно, о жениховской пылкой страсти могли поведать первые жены, я же – лишь о громогласном храпе.

У меня болела голова – шампанское, знаете ли, орудие массового поражения. У меня болело сердце: не каждому приходится начинать семейную жизнь в ожидании неминуемого краха. И ноги болели: каблуки – инквизиторская приблуда.

И, разумеется, я вовсе не ждала гостей в такую рань, а просто пыталась выжить, вливая в себя литры апельсинового сока.

Нет такой беды, которую бы не отогнал витамин С, любила говорить моя бабушка.

Поэтому явление Лизы – бледной Лизы, вот как я ее окрестила, бабушка любила русскую классику, а я любила бабушку – стало для меня полной неожиданностью.

– Доброе утро? – неуверенно пробормотала я, открывая ей дверь.

У Алеши была невозможно пролетарская двухкомнатная хрущевка, тесная и неудобная, а я понятия не имела, как вообще в ней жить.

Мой новый муж любил этот курятник, потому что отсюда до театра было рукой подать.

А я любила свой дом в частном секторе, почти загород, зато двадцать соток, розы и гортензии.

Разумеется, как люди современные, мы пришли к компромиссу: я обещала жить в курятнике лишь половину недели, с субботы по вторник, а Алеша, кажется, очень радовался тому, что четыре ночи в неделю будет проводить свободным мужчиной. Кто знает, может, мы бы открыли секрет счастливой семейной жизни, да только карты предсказывали совсем другое развитие событий.

Впрочем, я еще надеялась избежать предсказанного.

Будущее – это ведь не что-то, высеченное в граните, неотвратимое и безжалостное.

Мы меняем его каждую секунду каждым своим поступком или решением.

– Доброе утро, – согласилась со мной бледная Лиза и просочилась в квартиру, вручив мне ужасный масляный торт в безвкусных розочках.

– Бессонница? – тонко намекнула я, вложив в интонацию весь сарказм, на который только была способна в это время суток.

– Ну что ты, я отлично выспалась, – хмуро отозвалась Лиза.

Мне ничего не оставалось как пригласить ее на микроскопическую кухоньку, где двое уже казались толпой.

– Хороший кофе в шкафчике у окна, – подсказала моя предшественница. – Тот, что на столе, – специально для гостей.

Мой муж еще и скряга?

Вот сюрприз: прикидывался-то приличным человеком, а сам на булавках, то есть зернах, экономит!

С молчаливым неодобрением я потянулась к шкафчику у окна. Широкие рукава атласного кимоно цеплялись за многочисленные фарфоровые статуэтки и завядшие букеты. Посреди крохотной кухни стояло ведро, наполненное цветами, – на этой неделе в театре случилась премьера. Алеша играл дядю Ваню и был так хорош, что цитаты из Чехова мигом вошли в моду в немногочисленных чатах заядлых театралов. Я состояла в каждом из этих чатов, муж рьяно одобрял, когда женщины им восхищались. Средь моих обязанностей числились пылкие хвалебные комментарии и сердечки под каждым фото.

– Что он сказал про меня? – вдруг требовательно и нервно спросила бледная Лиза.

Я стояла к ней спиной, пристально наблюдая за кофе в турке.

Это настоящее проклятие: стоило не то что отвернуться, а просто моргнуть, как он немедленно извергался, как взбесившийся вулкан, и бурные и горячие темные потоки заливали плиту. Кофейное бедствие могло коснуться даже стен и полов – по части заляпывания всего вокруг у меня был превеликий талант.

Ударить в грязь (вернее, в кофейную лужу) лицом при бледной Лизе не хотелось особенно, и я не сразу сообразила, что она меня о чем-то спрашивает.

Что Алеша сказал про нее?

Всего лишь «понятия не имею, зачем я на этой женщине женился. Она мне даже никогда не нравилась». Это было необычно, ведь Алеша охотно очаровывался. Он любил любовь, эти волнение и трепет, придававшие его глазам особый блеск, о котором так восторженно писали потом поклонницы.

– Алеша высоко ценит твои выдающиеся достоинства, – ответила я убежденно.

Женщина, женившая на себе мужчину, которому даже не нравилась, безусловно, способна на многое.

– Да при чем тут этот болван! – воскликнула Лиза. – Я говорю об Антоне!

Я так удивилась, что повернулась к ней, – она казалась сердитой и смущенной одновременно.

С таким лицом не говорят о… как это? О деверях.

С таким лицом выпытывают интимные подробности о жизни бывших.

С таким лицом могла бы говорить об Антоне я – ведь это мне предстоит с ним грехопасть.

У Лизы не было ни одной очевидной причины делать такое лицо.

А неочевидные подсказывали, что мне довелось стать частью той еще семейки. Извращенцы!

И в эту минуту зашипело сбитое кофейной лавой пламя