Диана Гамильтон - Начнём сначала Страница 30

– И ты веришь, что отец мог бы прийти ко мне за финансовой помощью и советом, если бы я всю жизнь замышлял месть? Если бы я действительно испытывал сильную обиду за то, что я незаконнорождённый ребёнок, ревновал бы его к семье, к его детям, то это было бы заметно. Не забывай, что с детства мы с ним часто и регулярно встречались. Мартин бы заметил эти чувства. Их невозможно спрятать. Я повторяю, он бы заметил их и не стал бы со мной обсуждать свои финансовые неприятности. Он не такой уж дурак.

Она уставилась на него, пытаясь осмыслить то, что он сказал. Все было логично. Но в глазах её все же сквозило недоумение, и она снова требовательно спросила:

– Зачем же тогда твой шантаж? Я не понимаю. Зачем втягивать в эти игры меня?

– Воспользуйся снова своим богатым воображением, дорогая. – Он хищно улыбнулся и направился к ней грациозной походкой пантеры.

Она настолько была запутана и смущена его умными, логичными рассуждениями, что даже не оказала ни малейшего сопротивления, когда он взял её за руки и поднял с кресла.

Он опрокинул все её доводы, все доказательства! Невероятно, он действительно умеющий внушить доверие дьявол. Он держал её в объятиях, тела их слегка соприкасались, а её сумасшедшее сердце вновь бешено колотилось, мучительное соприкасание их тел вызвало в ней дрожь, побеждая неистовые предупреждения разума.

Она не могла больше сопротивляться ему, как не может цветок не раскрыться навстречу лучам солнца, и поэтому, когда он коснулся её губ, они раскрылись, мягкие и податливые, дрожащие от желания, которое только он мог удовлетворить. Она окаменела от разочарования, когда он, с холодным равнодушием коснувшись её губ, сказал;

– Иди спать, Селина. У тебя был трудный день. Наутро все прояснится.

Она не смогла ответить. Ей было стыдно, что се тело так жаждет его поцелуев. Сокрушительная сила его ласк противоречила тому, что он был к ней совершенно равнодушен. Она не понимала ни себя, ни его. Не понимала, что же происходит в её жизни. И что ещё хуже, она не думала, что когда-либо сможет понять это…

Когда она послушно шла к двери, то чувствовала, как его глаза буквально жгут ей спину. Все это сейчас происходит – нереально; проснувшись утром, она должна обнаружить, что все было не чем иным, как кошмарным сном.

Глава 7

Чемодан раскрылся, и все вещи вывалились на крыльцо дома Адама.

– Черт! – раздражённо процедила Селина. Случившееся не способствовало улучшению настроения, которое за последние десять дней превратилось из плохого в очень плохое. Она не могла сказать, что в её раздражительности повинен Адам. С тех пор, как она переехала к нему, они виделись редко, раза три, когда он возвращался до полуночи и они вместе ужинали; каждое утро они вместе завтракали. Во всех случаях он вёл себя безукоризненно, спрашивал, как она провела день, иногда рассказывал о своём дне, интересовался, звонила ли она Мартину, что, естественно, она всегда делала, и ни разу не заговорил о замужестве, нависшем над ней свинцовой тучей, ни разу не попытался дотронуться до неё, поцеловать…

А ей хотелось как раз этого! Если их совместная жизнь будет проходить в таких прохладных вежливых рамках, то она, пожалуй, будет благодарна ему и за случайно брошенный ласковый взгляд.

Проклиная плохие замки на чемодане, мелкий дождь, накрапывающий с чёрного вечернего неба, она кинула в сумку ключи и наклонилась, чтобы собрать рассыпавшуюся одежду в чемодан.

Дома ли Адам? Наверное, нет. Его машина, за которой она и припарковала свою «вольво», была здесь, на булыжной площадке перед домом, но это ни о чем не говорит. Когда он уходил куда-нибудь вечером, он обычно брал такси, особенно когда ехал на какой-нибудь званый обед. А сегодня суббота, так что вполне возможно, что он где-нибудь развлекается, решила она.

Лучше бы ей привыкнуть жить в неведении относительно того, где он бывает, считала она. Ведь он не изменит своих привычек даже после того, как она принесёт ему себя в жертву, выйдя за него замуж! Наклонившись, чтобы извлечь атласную косынку из вазона с пальмой, она почувствовала, как у неё начинает болеть голова. День был чертовски" тяжёлым.

В течение последних полутора недель она была просто завалена работой, часто оставалась допоздна в офисе, и у неё не было времени, чтобы съездить домой за машиной и кое-какими вещами. Она попросила секретаршу, чтобы та купила ей самое необходимое – бельё, пару недорогих юбок и блузок, – а потом засела за работу, чтобы побыстрее разделаться с неожиданно нахлынувшим на неё потоком дел, выкраивая время только для того, чтобы каждый день звонить Лартнну.

Прошла неделя, как он вернулся в Лоуер Холл; он сообщил ей, что рассказал своим о её предстоящей свадьбе с Адамом. Он признался, что Ванесса ничего не сказала – ни плохого, ни хорошего.

Зато сегодня она сказала достаточно!.. Селина наконец-то закончила дела, взяла такси и поехала в Лоуер Холл, предвкушая возможность отдохнуть денёк от пребывания в доме Адама, но встретила там Ванессу с холодным, как из мрамора, лицом.

– Удивительно, что ты сумела расстаться со своим женихом, чтобы приехать навестить своего дядю, – начала она разговор, а Селина не могла сказать ей, что не испытывает большой радости от того, что живёт в его доме; с гораздо большим удовольствием она бы вернулась сюда, в свой дом. Но сказать это – значит разоблачить свою ложь об их любви.

Селина покорно последовала за ней в гостиную, где Ванесса холодно сказала:

– Я хочу поговорить с тобой прежде, чем ты встретишься с Мартином. – Однако она молчала в течение нескольких долгих и напряжённых минут, стоя у камина и держа свои худые руки над огнём; чувствовалось, как напряжена её спина под облегающим платьем из тонкой шерсти фиолетового цвета и с длинными рукавами.

– Итак, – наконец спокойно начала Селина, не выдержав дольше напряжения и бледнея, потому что, когда её тётка повернулась, она в полную меру ощутила исходящую от неё враждебность.

Да, её тётя все ещё была красивой женщиной; имея такую форму лица, она будет выглядеть привлекательной в любом возрасте, но её черты были сейчас искажены неприязнью к Селине, которую она еле сдерживала.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? Я всегда делала для тебя все, что могла, воспитывала тебя, как родную дочь. А ты отплатила мне ударом в спину!

– Почему? – нежным голосом спросила Седина, вовремя вспомнив, что она должна вести себя, как влюблённая женщина, и поэтому видеть мир как бы сквозь розовые очки. – Я никогда никого не хотела обидеть, ты ведь знаешь, тем более вас с Мартином.