Я иду искать (СИ) - Гранд Алекса Страница 30

— А ты — магнит для неприятностей, да, Лиль?

Иронично хмыкнув, я коротко киваю и осторожно поднимаю подбородок, чтобы столкнуться с пытливым пронизывающим взглядом и утонуть в глубине кажущихся чёрными омутов. Окунуться в их бездну, глотнуть чего-то запретного и не вынырнуть.

— Достаточно на сегодня приключений?

Снова киваю, ощущая себя провинившейся школьницей с двойкой в дневнике, и отчего-то не могу пошевелить онемевшим языком. В груди гуляют неистовые смерчи-вихри, все тело бьет странной вибрацией, фокус смешается размывая все, кроме Креста.

— Собирайся, отвезу тебя.

Подзывая официантку, чтобы попросить счёт, произносит Крестовский, и я, наконец-то, вспоминаю, что пришла в бар не одна. Убеждаю Игната, что Катеньку срочно надо найти и отконвоировать домой, только эта предательница материализуется прямо перед нами вместе с русоволосым парнем с фигурой пловца и наотрез отказывается куда-то уезжать.

Аргументы заканчиваются. Растёт неловкость. Особенно когда мы с Крестовским оказываемся в салоне его автомобиля вдвоём, и нас поглощает опасная тьма.

Оседает терпкой дымкой на коже, щекочет ноздри перечным ароматом, ускоряет безбожно частящий пульс, а под конец обрушивает на головы водоворот из горько-сладких воспоминаний о нашем знакомстве. От которых болезненно щемит за грудиной и расстраивает струны расшатанных нервов.

— Спасибо тебе, Игнат.

Сглотнув слюну, я полузадушено сиплю, стараясь хоть как-то разбавить разверзшуюся между нами кромешную тишину, но Игнат молчит. Крепче стискивает оплётку руля, хмурится и не выдавливает из себя ни единого звука до самого моего жилого комплекса.

Уверенно вплывает внутрь, стоит воротам разъехаться, паркуется недалеко от подъезда и тянется ко мне, чтобы помочь с заевшим ремнём безопасности.

А дальше — в лучших традициях молодежного слэнга. Искра, буря, безумие.

Его жадные губы требовательно накрывают мои, терзают и одновременно дарят такое необходимое освобождение. Сильные ладони вплавляются в талию, пальцы отщелкивают пуговицы на блузке одну за другой, зубы прихватывают дребезжащую жилку на шее.

Кораблекрушение. Сигнал SOS. Чистейшее сумасшествие.

Глава 23

Я берегу тебя внутри разбитой души.

Не знаю, кто за нас всё решил.

Прости за то, что счастья лишил.

Прости.

Игнат

В баре, в котором отдыхает Лиля, я оказываюсь совершенно случайно. Не сталкерю, не маньячу и не испытываю на бывшей всякие шпионские приемы. Наверное, срабатывает внутренний радар, настроенный на ее волны и сигнализирующий, что она нуждается в моей помощи.

Так или иначе, из всей пестрой разношерстной толпы сразу замечаю ее и какого-то не в меру наглого хмыря рядом. Изнеженный и вряд ли представляющий из себя что-то без родительского бабла, он представляет куда меньшую угрозу, чем те отморозки, из лап которых я ее выцарапывал, когда она работала официанткой и мы были на целую жизнь наивнее и неопытнее.

Только все равно что-то заламывает в груди. Колотит в висках. Стирает пелену самоконтроля. Поэтому веду себя, словно выбравшийся из пещеры неандерталец, без особых усилий выпроваживаю сереющего мажора и везу Аристову домой.

Чувствую странную злость на кончиках пальцев и ничего такого не планирую, когда перегибаюсь через сиденье, чтобы разобраться с заевшим ремнем безопасности. Но инстинкты решают иначе, туша разумное и высвобождая изголодавшегося зверя.

Не думаю ни о чем. Ни о причинах, ни о последствиях. Снова откладываю непростой разговор, который назрел уже очень давно, и без промедления вгрызаюсь в приоткрытый манящий рот. Впитываю Лилины хриплые стоны и стремительно ломаю сопротивление, которого, в общем-то, нет.

Сминаю полупрозрачную ткань темно-синей блузки, скольжу по покрывающейся мурашками коже, в два счета расправляюсь с пуговицей и молнией узких светло-голубых джинсов и без оглядки прыгаю в котел бурлящего безумия, перемешанного с болезненным притяжением и чем-то еще. Чему я не могу подобрать правильного определения.

Как два слетевших с катушек подростка, мы целуемся прямо в машине под фонарем, сталкиваемся языками и оставляем друг на друге метки-клейма-следы. Одежда жалобно трещит от наших неосторожных движений, желание течет бурным потоком по венам и дарит полузабытое постыдное наслаждение.

Хочу доказать, что Лиля принадлежит мне безраздельно. Выгравировать у нее это на шее, лопатках, ключице. Хоть она не моя и носит чужую фамилию. Не важно.

Прочерчиваю огненные борозды у нее на ребрах, дышу ей, захлебываюсь. И далеко не сразу прерываю приносящий наркотический кайф контакт, впадая в ступор от сиплого судорожного шепота.

— Не надо, Игнат. Остановись.

С расширившимися зрачками, спутанными волосами и пунцовыми щеками, она часто хватает воздух, как будто не может насытиться получаемой дозой кислорода и силится еще что-то сказать. Облизывает искусанные мной губы, дрожит и неловко открывает окно, впуская в салон вечернюю прохладу.

Пространство заполняет легкий теплый ветер и чувство безысходности, готовое мощным потоком обрушиться на нас и размазать.

— Нам не стоит…

Вытаскивает из себя базовый постулат, впитавшийся в подкорку, и зябко ежится, словно на улице зима и шпарит лютый мороз.

— А помнишь, кофе три в одном? На родительской кухне в пустом доме в пять утра?

Не знаю, зачем, но окунаю нас в общие воспоминания, ничуть не потускневшие за все это время. Прикипаю к маленькой родинке неправильной формы около острой ключицы, пока Лиля резко дергается и широко распахивает свои и без того огромные глазищи.

— Ты обещал, что мы всегда будем вместе и ты построишь мне дом…

Справляется с первым шоком от моих переворачивающих все вверх дном слов и даже тянет слабую улыбку. Дышит все еще рвано, все еще дрожит и не пытается притворяться, что застаревший незакрытый гештальт ни капли ее не трогает.

— А помнишь, жили так просто? Ругались-мирились. Соседей будили. Ночь напролет веселились. И заспанные мчали в аэропорт, чтобы взять билеты на первый рейс без разницы куда?

Ощутив Лилину слабину, я продолжаю выкладывать на стол запылившиеся козыри, которые берег для подобного момента. Снова перегибаюсь через сиденье, веду ладонью бережно по нежной щеке, замираю у губ и собираюсь сказать что-то поистине важное, что изменит наш нефартовый расклад, залатает кровоточащие раны, залечит царствующую под сердцем пустоту…

Не успеваю.

Дзы-ы-ынь. Заливается стандартной мелодией валяющийся где-то между креслами телефон, и в считанные секунды вышвыривает Аристову из нашего с ней блаженного вакуума.

— Возьми трубку. Тебе невеста звонит.

Перебросив волосы через плечо, холодно цедит Лиля, торопливо застегивает пуговицы своей блузки, кое-как справляется с джинсами и выскальзывает наружу, оставляя меня наедине с гнетущим раздражением и тихой тоской.

Угрюмо пялюсь в экран. В башке проносится сотня вариантов развития событий, начиная от банального игнора, заканчивая строгой отповедью. Только вот Левина не виновата в том, что у меня шарики за ролики заехали, случилось очередное помутнение рассудка и мир снова перевернулся вверх тормашками.

Так что я медленно, длинно выдыхаю и все-таки принимаю вызов, засовывая первый порыв как можно дальше.

— Да, Вик, в порядке все. Не части. Буду, да.

Чертыхнувшись, я борюсь с желанием заглушить двигатель и отправиться атаковать неприступную крепость имени Аристовой и после минуты промедления все-таки выруливаю с территории жилого комплекса. Двигаюсь максимально медленно, соблюдаю все правила дорожного движения, хоть ситуация этого и не требует, и, судя по всему, просто откладываю момент нашей с Левиной встречи.