Я иду искать (СИ) - Гранд Алекса Страница 31

Яркий свет фонарей заливает асфальтовое полотно, бликует в боковых зеркалах. Другие автомобили пролетают мимо на бешеной скорости и изредка сигналят, когда мое останавливающееся на положенном расстоянии от светофора транспортное средство мешает им совершить маневр.

Сейчас мне на это все глубоко наплевать. Скользя пальцами по оплетке руля и выжимая педаль тормоза, я прокручиваю приходящие на ум сценарии. Пожалуй, нужно взять паузу в отношениях с Викой до тех пор, пока я не разберусь в себе и том, что у нас с Лилей творится. Пусть живет у меня, если хочет, я найду где перекантоваться.

Обретя хрупкий внутренний баланс, я крепну в принятом решении и поднимаюсь на лифте с уже заготовленной речью, где фигурируют банальные «дело не в тебе», «я понимаю, что причиняю тебе боль, но так будет лучше для нас двоих» и «сейчас мне нужно направить энергию в другое русло». Эти отмазки стандартны и опробованы не одним поколением мужиков, только объективная реальность вносит в четкую схему свои коррективы.

— Привет, Игнат.

Викин голос звучит надтреснуто и хрипло, в прихожей царит полумрак, баночки и какие-то канцелярские принадлежности валяются на тумбочке в беспорядке. На зеркале лежит тонкий слой пыли, чего в моей не-холостяцкой квартире не случалось весьма давно, а несколько пар обуви громоздится в углу, образуя нелепую пирамиду.

И я заставляю себя внимательнее оценить окружающую обстановку и пристальнее вглядеться в прислонившуюся к дверному косяку девушку. Несмотря на темноту, замечаю приличных размеров фиолетовые круги у нее под глазами. Фиксирую влажное полотенце, притиснутое к виску.

— Ты заболела?

— Все… нормально. Просто голова немного гудит. Чай будешь?

Выговаривает также со скрипом, поправляя свободной рукой домашнюю фланелевую пижаму, и меньше всего напоминает идеальную красавицу-комсомолку-отличницу, к образу которой я так привык.

— Нет, спасибо. Не голоден.

Рублю на корню ее хозяйственные потуги и закладываю большие пальцы за ремень, не зная, куда деть руки. Казавшийся совершенным план рушится в считанные мгновения, обращаясь в прах, и я глотаю вертящиеся на языке фразы. Начать расставлять точки над i, когда ей настолько хреново, как-то совсем по-мудацки.

Все не так. Вечер этот дурацкий. Разговор, который не клеится. Да и походу вся жизнь.

— Тогда я обратно в спальню. Посидишь со мной?

Жалобные молящие интонации чугунной кувалдой ударяют под дых, и мне не остается ничего другого, кроме как выцарапать из своего нутра бледное «да» и проследовать за Левиной в комнату с задернутыми шторами и разворошенной постелью. Примоститься на край большой двуспальной кровати и умело притворяться, что в эту секунду мне до тремора в конечностях не хочется быть абсолютно в другом месте.

— Температуру мерила?

— Уже упала. Я выпила жаропонижающее.

Скрежещет Вика и стискивает зубы. Я тоже молчу, как будто в эту секунду у нас нет общих точек соприкосновения и тем, которые были бы интересны нам обоим, тоже нет.

— Тебя так долго не было… Я скучала… И контрольную завалила. Каблук на любимых туфлях сломала. С Ингой поругалась. Черная полоса какая-то…

Получаю тоскливое откровение без примеси обвинения и ощущаю себя последним уродом, в качестве решения проблемы выбравшим трусливый побег. Оттираю краешком полотенца капельки пота с высокого девичьего лба и силюсь как-то приободрить Левину, когда она меня перебивает. Устало сползает с постели, шлепает через коридор в ванную и начинает издавать булькающие звуки, прощаясь с содержимым желудка.

Возвращается спустя десять минут бледная, как полотно, изнеможенно падает на влажные простыни и прикрывает подрагивающие веки.

— Может, скорую?

— Не надо. Пройдет.

Сворачивается калачиком, подползая к моему боку, укутывается в одеяло по самый нос и через какое-то время засыпает. Я же до последней буквы отыгрываю сросшееся с моей личностью амплуа ублюдка и, не глядя на экран, отбиваю Лиле сообщение.

«Ты же понимаешь, что это только начало?».

Глава 24

Сшиты на живо

Без свидетелей наши запястья.

Неосознанно стал моей частью,

Частью, частью… меня.

Лиля

— Лиль Романовна, к тебе курьер.

— Пусть проходит.

Отложив на край стола испещренный пометками блокнот, да я отношусь к тем динозаврам, которые до сих пор любят переносить мысли на бумагу, а не хранить их в цифровом формате, я откидываюсь на спинку кресла и тихо выдыхаю.

— Распишитесь, пожалуйста.

Выдавив из себя дружелюбную улыбку, я быстро нацарапываю стилусом свою подпись на экране небольшого планшета и забираю у паренька, одетого в красную футболку, красные брюки и красную же бейсболку, небольшой букет самых обычных ромашек.

Белые солнца упакованы в светло-коричневую крафтовую бумагу, перевязаны нежно-салатовой атласной лентой и вызывают у меня бурю дичайшего восторга, хоть я и обещала себе больше не принимать подарков от Крестовского и отправить очередного посыльного восвояси.

Позавчера были маленькие очаровательные фиалки. Вчера — коробка моих любимых круассанов. Два — с сырным кремом, один — с малиной. Сегодня — ромашки. А что завтра? Приглашение поужинать и закончить вечер в номере какого-нибудь баснословно дорогого отеля?

Я понимаю, что сама дала Игнату сто и один повод считать, что ничего между нами не кончено, оттого мне так сложно винить его за агрессивный неистовый напор и шквал сообщений, вытаскивающих наружу все больше и больше пронзительных воспоминаний и кирпичик за кирпичиком ломающих мое хлипкое сопротивление.

«Первые твои гонки, когда я пустил тебя за руль моего Марковника и ты по счастливой случайности уделала Илюху. Может, повторим?».

«А лучше, рванем с ночевкой на дачу? Распалим костер, будем жарить сосиски и смотреть на звезды. Хочешь?».

«Или мотнем в аэропорт и возьмем три билета в Сочи. Сами отдохнем, и Варя подышит морским воздухом».

Последнее эсэмэс, полученное в начале обеда, когда я завариваю кофе и опрокидываю его на Катин отчет, срывает чеку с гранаты моего терпения и обрушивает на голову четкое осознание: дальше тянуть просто нельзя. Нужно встретиться с Крестовским, разрешить все, что между нами накопилось, и выстроить допустимые личные границы, через которые перешагивать нельзя.

Да, мне было бы намного легче это сделать, оттолкни я Игната тогда в ресторане или не позволь себе лишнего в его автомобиле, но случилось то, что случилось. Прошлое, к сожалению, не может быть переписано по взмаху волшебной палочки, но в настоящем мы можем быть двумя рассудительными, ответственными, трезвомыслящими людьми. Ведь так?

В конце концов, я глубоко замужем, Игнат практически женат. И нас не объединяет ничего, кроме моей дочери, не знающей, кто ее настоящий отец, и безумного не имеющего нормального объяснения влечения.

— Кать, я в «Кросс групп». Без большой надобности не звони.

Пронесшись по офису, как смертоносный ураган, и уронив две кружки, один телефон и гору бумаг, я вылетаю из здания бизнес-центра напрочь выбитая из состояния душевного равновесия. Ковыряю носком стильных кроссовок на высокой платформе асфальт, то и дело одергиваю край светло-бежевого атласного топа на тонких бретельках и никак не могу избавиться от несуществующих пылинок на такого же цвета классических штанах.

Путаясь в собственных подгибающихся ногах, я запрыгиваю внутрь подъехавшего такси с желтыми полосами на белом боку и также стремительно врываюсь в приемную принадлежащей Крестовскому фирмы.

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

— Добрый день. Скажите Игнату… Дмитриевичу, что к нему Аристова Лилия Романовна.

— У вас назначено?