Джудит Крэнц - Пока мы не встретимся вновь Страница 31

— Ваши пожелания, господа, — спросила она, закончив бессмертный гимн Мистингет о безнадежной любви женщины и о неодолимой власти над ней мужчины. Ей ответили сразу семь мужских голосов, одни настолько слабые, что были едва слышны, другие энергичные и полные жизни, но каждый назвал песню, какую хотел бы услышать.

Ева присела на каминный бордюр и пела половину ночи. Память сохранила, к счастью, все мелодии и лирические песенки, слышанные Евой на улицах Дижона по пути на уроки к профессору Дютуру. Почти все солдаты пожелали послушать песни времен ее юности. Когда луна заглядывала в дом сквозь выбоины в стенах, она видела своих слушателей. Их лица были почти все время в тени. Те, у кого не хватало сил громко говорить, шептали свои пожелания товарищам. Она спела даже для злополучного шофера, который завез ее сюда.

Поль де Лансель в надвинутой на глаза офицерской фуражке молча сидел, успокаивая раненного в обе ноги солдата. От каждой песни, которую пела эта странная женщина, в его душе постепенно затягивалась какая-то болезненная рана. Ее голос проник в его сердце, отыскав там узкую щелочку, где все еще жили любовь и радость. Ласкающий, нежный тембр ее голоса, исполненный сострадания — истинно женский тембр, — богатый сердечной теплотой, которой так не хватает на фронте, где нет места таким, как она, разбудил в нем множество забытых воспоминаний. Кто она? Мимолетное видение? Конечно, однако каждая песня этой женщины с банальными словами о человеческих чаяниях и надеждах, об обманутой любви, о радостях любви, днях и ночах любви, возрождала в нем веру в будущее, которую он давным-давно потерял. Сохранятся ли в его памяти эти часы? Переживут ли эту ночь, пробужденные ею в его душе чувства, если умолкнет волшебная сила ее голоса? «Скорее всего, нет», — подумал Поль, но как же сладки были эти минуты нежности и счастья!

Поль де Лансель не попросил для себя ни одной песни: пусть она поет только для его солдат. Но когда она выполнила все их просьбы, Поль спросил:

— Вы знаете какую-нибудь из английских солдатских песен?

— Конечно! «Розу Пикардии» и «Типперери»… Их знают все, даже те, кто не понимает английского.

— А «Пока мы не встретимся вновь», ее тоже?

— «Улыбнись, даря печальный поцелуй прощанья»… Эту? — спросила Ева.

— Да, — нетерпеливо подтвердил Поль. — Прошу вас!

Улыбнись на прощанье и подари мне горький поцелуй…А когда развеются тучи и станут голубыми небесаНа улице Любви, я вернусь к тебе, моя дорогаяБудут радостно бить свадебные колокола,И позабудется каждая слеза,Молись и жди меня, моя любовь,Пока мы не встретимся вновь.

Ева чувствовала смертельную усталость, однако Поль попросил:

— О, пожалуйста, спойте еще… всего один раз! — Прежде чем она довела до конца эту простую, короткую, но незабываемую мелодию, Ева увидела, что капитан заснул с улыбкой на губах.

5

— Подумать только, везет же некоторым, — родиться в Швейцарии! — печально вздохнула Вивьен де Бирон, сидя у Евы на кухне в последнюю неделю декабря и попивая травяной чай.

— В Швейцарии? Ты же всегда утверждала, что это не страна, а дом отдыха, — недоверчиво проговорила Ева. Два с половиной года войны почти не отразились на внешности ее подруги. Вивьен оставалась все той же истинной парижанкой: так благородный металл, приняв однажды форму, сохраняет ее навсегда.

— Шульц пообещал обеспечить им нейтралитет. Покой, а вместе с ним настоящий кофе со свежими сливками, можешь не сомневаться. И никакого опротивевшего травяного чая.

— Шульц? — Евины брови вразлет взметнулись выше, чем когда-либо, под черной шапочкой из овчины, почти полностью скрывавшей ее дивные волосы. Похудев, она выглядела еще элегантнее, чем три с половиной года назад, когда впервые приехала в Париж, и, выходя на улицу, двигалась с неподражаемой уверенностью и щегольством женщины, каждой клеточкой впитавшей дух этого города, вне всякого сомнения, лежащего у ее ног. — Кто это?

— Новый президент Швейцарии, Мэдди, и тебе это должно быть известно, если ты читаешь газеты. А наше правительство не придумало ничего умнее, чем поднять штраф за прелюбодеяние! О нет, не смейся, девочка, я не шучу. До начала этой ужасной войны штраф за прелюбодеяние составлял двадцать пять франков, тогда как сейчас его подняли до сотни, не считая нескольких дней в тюрьме! Ну скажи, разве это разумно? Это даже как-то не по-французски. То, что они ограничили потребление газа и электричества, а также наш рацион, имеет смысл… Но может ли повлиять на ход войны супружеская неверность? По-моему, это даже не патриотично!

Вивьен плеснула себе еще чаю, с отвращением покосившись на свою чашку.

— Вот представь, Мэдди: солдат давно не был дома, и ему выпал случай переспать с женщиной. Конечно, она ему не жена… Или его жена, скучая по нему, чуть-чуть развлечется и скрасит себе одиночество… Почему они должны платить за это? И какой, спрашивается, маньяк станет искать неверных супругов под чужими кроватями вместо того, чтобы находиться на фронте? Ты можешь мне ответить?

— Нет, Вивьен, у меня не хватает воображения представить себе такое. Даже в голове не укладывается, — ответила Ева, невольно хихикая и стараясь подавить смех.

— Ах, Мэдди, ты ни к чему не относишься серьезно. Хотя ты можешь себе это позволить, — фыркнула Вивьен. — Полагаю, ты также находишь разумным, что правительство не позволяет публике ходить в театр иначе как в повседневной одежде? И никаких тебе вечерних туалетов, словно этим можно так запугать немцев, что они со страху наглотаются собственных отравляющих газов и поголовно удерут в Берлин.

— По-моему, это стоящая мера, — отсутствующим тоном проговорила Ева. Она читала газеты и так же, как Вивьен, знала, что в битвах при Сомме и Вердене в 1916 году, жесточайших за всю историю человечества, погибло такое невероятное количество людей, что просто не укладывалось в голове.

Отбросив грустные мысли, Ева заставила себя вернуться к разговору.

— Союзники, не жалея сил, помогают нам. Даже ты, Вивьен, должна это признать. Английский король поклялся ради победы не прикасаться к алкоголю, даже к вину и пиву. Представляешь, если вся остальная страна последует его примеру и все англичане откажутся от виски? Только вообрази, к чему это может привести?

— Конечно, к скорой победе… немцев, — съязвила Вивьен. — Хорошо еще, что никто не отказался посещать мюзик-холл. В Париже нет ни одного театра, который не был бы до отказа набит военными, желающими поразвлечься.