Поздний экспресс - Дарья Волкова Страница 31

себе, как бы это могло у них быть. Мечтал, потому что больше у него ничего не было. И потому что не мог иначе. Почему-то в его мечтах она всегда была внизу, под ним. И его нелепо и смешно всегда волновало, как бы не придавить ее. Она такая маленькая, а он… он – нет. Именно поэтому он довольно быстро, будто на рефлексе, как только начал хотя бы немного соображать, перевернулся на спину. Не отпуская ее от себя, даже не покидая. Она довольно выдохнула ему в грудь, будто всегда так лежала на нем. Потерлась щекой. Говорить не хочется ни ему, ни ей. После всего, что было, словами добавить уже нечего. Он гладит ее волосы, она ласкает дыханием кожу на его груди.

А потом, спустя какое-то время… Ласка ее дыхания становится совсем неощутимой, тихой. И тело ее на нем… такое расслабленное.

– Надя?..

Тишина в ответ. Заснула. И негромко, ей в макушку:

– Я люблю тебя.

Теперь добавить точно нечего. Он ее усыпил, он снова плюшевый медведь, но сейчас его это совершенно не беспокоит. Свободной рукой натягивает на них обоих одеяло. И согретый теплом ее тела, крепко, по-настоящему засыпает.

Видимо, прошлая ночевка у Вика дома Надю чему-то научила, и она интуитивно приняла правильное положение в кровати. Поэтому проснулась Надя не от того, что ей в глаза светит солнце, а потому что выспалась. Сладко, с чувством потянулась, повернула голову. Она одна. Чувствует себя прекрасно, не считая того, что бедра с внутренней поверхности до сих пор… влажные. Удивляться нечему – сколько прошло часов, как они занимались сексом? Пять, шесть. Надя садится на постели, прислушивается к себе. Неприятные ощущения не появляются. Приятная истома в теле не исчезает. В квартире тишина. Интересно, где этот насильник и душегуб?

Негромкие звуки подсказывают, что душегуб на кухне. Завтрак готовит? Как мило. Надин взгляд падает на лежащее рядом с подушкой нечто – темное, махровое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся темно-синим мужским банным халатом. Заботливо, учитывая порванное платье.

Халат Наде не просто велик – она в нем тонет, он скрыл ее до пальцев на ногах, рукава пришлось два раза подвернуть. Вот такая красивая она и нарисовалась на пороге кухни. Стоящий лицом к окну Вик резко обернулся. Надино сердце вместе с грудью едва не выпрыгивает из выреза халата. Это несправедливо, что парни с утра так офигенно выглядят!

Джинсы, видимо, исчерпавшие свой лимит прорех и потому обрезанные до колена. Майка без рукавов, обнажающая такие руки… такие руки грех прятать! Свет из окна превращает кавардак на голове в некое подобие золотого нимба. Ну, чисто ангел. Падший. Потому что выражение лица не ангельское, а виноватое. Нашкодившее.

У него никогда не было проблем с тем, как себя вести потом. Например, наутро после секса, если оно случалось, это утро. Как-то само собой всё получалось, не было неловкости и смущения, уже давно. Но сейчас он не знал, куда девать глаза, руки, самого себя. Смотреть – неловко, не смотреть… да как не смотреть-то, когда хочется.

Надя молчит. Смотрит на него, улыбается и молчит.

– Я… гхм… завтрак… – Он совсем теряется в словах, как будто ему четырнадцать. Не выдерживает и делает шаг ей навстречу.

У него до конца не высохли волосы, темнеют у шеи. Видимо, недавно из душа. Надя вдруг понимает, что он, в отличие от нее – чистый, свежий, в душ сходил, зубы почистил, переоделся. А она… она тут стоит в мужском халате, на голове непонятно что, косметика наверняка вся посыпалась, бедра еще липкие и вообще… Ей срочно нужно в ванную!

– Вик, я сначала в душ, ладно? Десять минут. А потом буду завтракать.

Он не успевает ничего сказать, как щелкает замок ванной комнаты.

– Я там тебе полотенце приготовил, – крикнул он запоздало. – Синее, в желтую клетку.

Про десять минут она обманула. Ближе к получасу – это вернее. За это время он успел нанести существенный урон приготовленному завтраку.

Она такая красивая, что у него просто зуд в пальцах – так хочется ее обнять. Мокрые волосы, чистое лицо без косметики, огромные глаза оттеняются синевой халата.

– Не падаешь в обморок, Вик?

– От чего?

– Я ненакрашенная, без укладки… Зрелище не для слабонервных.

Вик лишь изумленно качает головой. Она так шутит? Кто их поймет, этих девушек. Она безумно красива именно такая – настоящая, естественная, в его банном халате, с лукавой улыбкой на розовых губах. Черт, кажется, он теряет голову, хочет ее снова, словно маньяк какой-то…

– Я блинчиков поджарил… с творогом. Они магазинные, замороженные, но вкусные вроде бы… Я пять штук съел.

– Сколько? – Надя смотрит на него с веселым изумлением. – Вик, куда в тебя столько влезло?

– Я… хм… на нервной почве… всегда… Разогреть тебе? Остыло уже.

Надя отрицательно качает головой.

– Ты разве не знаешь, что я люблю на завтрак? – Она подходит к нему близко.

– Нет. – Он отрицательно мотает головой. – Кофе? Шоколад?

– А нам не надо-о, – поет Надя неожиданно, – ни мармелада-а, ни шоколада-а…

– Чего?

– А только маленьких… хотя нет, не маленьких… совсем даже не маленьких… – Надя сделала вид, что задумалась, а потом закончила торжествующе: – А только сладеньких, кудрявеньких… парней! – Она привстала на цыпочки, но поцеловать не успела – он сделал это первым. И, спустя пару минут и с трудом переводя дыхание, она закончила: – Вот он, мой любимый завтрак…

– Похоже, и мой теперь тоже. – Он не может удержаться и улыбается. Она такая… красивая и забавная, ершистая и домашняя… Он не может осознать все те перемены, которые происходят с ним, с его восприятием Нади. Но чувствует, что эта их новая взаимная интимность притягивает его к ней еще сильнее. А он думал, что сильнее некуда.

– Вик, как ты думаешь… – Она смотрит на него задумчиво, наклонив голову.

– Что? – У него все мысли о том, что он снова хочет ее целовать. И будет сейчас это делать!

– Как ты думаешь: приятно, когда от девушки пахнет мужским гелем для душа?

– Э-э-э… не знаю…

– Я вся пахну твоим гелем для душа. Ты будешь меня целовать?

– Конечно!

– Везде?

У него сбивается дыхание.

– Хорошо.

Надя положила руки на пояс халата. Одно ее движение – и у него ощущение, что он пропустил маваши гери[4]. У Вика не было возможности рассмотреть ее вчера… и сегодня ночью. Зато сейчас – смотреть не насмотреться. Халат синими волнами лежит у ее ног. Идеальных ножек. И всё остальное тоже идеальное. Ее одевает яркий солнечный свет, и только