Запрети тебя любить - Кира Сорока Страница 32

Чувствую, как ярость по крупице вытекает из меня с каждым грёбаным днём.

На чём я буду держаться?

– Говори, – гнев во мне сменяется на тупую апатию.

– Ты не допускаешь, что она реально не знает?

– Продолжай, – подгоняю его, игнорируя вопрос.

– Варя не ходила в школу вроде бы почти неделю, когда и был основной трэш со слухами и сплетнями. А потом ты всем приказал молчать, устав от сострадания, который каждый подхалим пытался высказать. Ну и думаю, что Аверин вряд ли с ней поделился...

– А Василиса?

– Тут я не уверен... Даже не знаю, как прокомментировать... Вроде они такие прям подружки-подружки... Но Васька – тоже тёмный лес, это даже не отрицай. И тем более я не знаю, откуда именно узнала твоя мама. Ну не сама же Варя ей рассказала, честное слово!

Друг уже явно распаляется, вновь выступая на стороне снежинки. Ну или на моей, как он сам думает.

– Ты только не забывай, что Варина вина не только в её бессердечности.

– Да я помню.

– Вот тогда не надо мне всё это гнать! – я распаляюсь тоже.

Отключаюсь и швыряю телефон на кровать. Рухнув на неё, обхватываю голову руками.

Нахрен все эти оправдания! Нужно сосредоточиться на намеченной цели.

Глава 15

Варя

– Вась... ты ничего мне не хочешь сказать?

Я смотрю на подругу в упор, поймав её на первом этаже школы перед началом итоговой контрольной по геометрии. Она нервно поправляет юбку и резким движением закидывает сумку на плечо. И выглядит почему-то немного испуганной.

– Ты о чём? – её голос звучит глухо.

– Не знаю... Ты мне скажи.

– Варь, ты чего? – через силу улыбается Вася. – Какими-то загадками говоришь. Что-то случилось?

Василиса начинает быстро шагать к лестнице, но я беру её под руку и сама задаю темп. Мы будем идти медленно! Возможно, опоздаем на контрольную! Но я не отпущу её, пока она мне не расскажет, какого чёрта происходит!

Остап заявил, что именно мы – тот источник сплетен, от которых пострадала его мать. Значит, Васька знает, как именно та пострадала. Знает и не говорит! Почему?

– Вась, ты должна мне рассказать, – теперь мой голос звучит жалобно. – Я же только с тобой общаюсь. Меня все избегают, смотрят, как на инопланетянку. Я больше не могу это игнорировать... Ты ведь знаешь, в чём именно я виновата. Рано или поздно правда вылезет наружу. И пусть лучше от тебя. Пожалуйста, Вась!

Да, я уже готова умолять её. Или ругаться, если потребуется. Я думала, что могу доверять ей... А выходит, нет?

Подруга кусает губы и смотрит прямо перед собой. Потом ведёт плечом и скидывает мою руку. Замирает посередине коридора. Её взгляд где угодно, но только не на моём лице.

– Ты перестанешь со мной общаться, – говорит она сдавленно. – Как и Эрик. Он считает меня треплом.

– Что ты сделала? – я пытаюсь заглянуть ей в глаза, но она намеренно отворачивается.

– Проще сказать, чего я не сделала, Варь, – вздохнув, произносит она. – Я не рассказала тебе, почему вся школа против нас ополчилась. И говоря «нас» – я имею в виду нас с тобой. Моя мать разболтала всем своим приятельницам новость о беременности твоей мамы. Потом и я тоже брякнула тут и там. В общем, кто-то услышал и отнёс матери Тапа прямо в больницу – это официальная версия. А она... попыталась покончить с собой.

Моё сердце пропускает удар, дыхание перехватывает.

– Как? – хрипло выдыхаю я.

– Таблеток каких-то напилась.

– Да неважно, как именно она это сделала! – мой голос срывается. – Как ты могла мне не сказать? Боже... Остап! Он ведь ждал от меня элементарного сострадания! А ты... Почему, Вась? Почему, чёрт возьми?

Наконец она смотрит на меня глазами, полными слёз.

– Потому что сначала я не хотела, чтобы ты посчитала меня виноватой. Меня и мою мать. Наши длинные языки чуть человека не убили... А потом... Понимаешь, это как снежный ком. Недосказанность превратилась в такую глобальную ложь... От меня все отвернулись. Я не могла потерять и тебя.

– Тебе было просто удобно, что нас обеих считают бесчувственными! – выплёвываю я, отступая. – Ведь так? Я права? Сама же сказала – три месяца спустя все всё забудут. На это ты рассчитывала?

– Да, – тихо соглашается она. – Прости, Варь.

Мне больше нечего ей сказать, поэтому быстро разворачиваюсь и ухожу прочь. Нет, даже убегаю.

По моим щекам бегут слёзы, и я их судорожно стираю, позабыв про косметику. Забегаю в женский туалет и запираюсь в одной из кабинок.

Мне хочется немедленно сделать что-то! Как-то исправить сложившуюся ситуацию. И для начала – извиниться перед Остапом за свою неосведомлённость.

Я не буду оправдываться... Но хотя бы узнаю, как себя чувствуют его мама и пока ещё не рождённый ребёнок.

Достав телефон из рюкзака, звоню Войнову. После шести гудков понимаю, что он не возьмёт трубку. Но даже сейчас я его не виню.

Звенит звонок, и мне приходится покинуть своё укрытие. А посмотрев на собственное отражение в зеркале, ещё и задержаться в туалете приходится, чтобы поправить макияж.

Когда захожу в класс, извиняюсь перед учителем и тут же бросаю взгляд на парту Войнова. Его здесь нет...

Весь учебный день чувствую себя как на иголках и с облегчением покидаю школу, когда три контрольные остаются позади.

Василиса больше ко мне не подходила, но я и сейчас ловлю её взгляд с другого конца школьного двора. Она стоит там совсем одна и выглядит чертовски несчастной.

Отмахнувшись от ненужного сейчас сострадания, быстрым шагом направляюсь домой. Телефон в кармане вибрирует и, проверив его, я вижу, что там сообщение от Оскара. Уже не первое за этот день. Ни на одно я пока не ответила.

Врываюсь домой под ошеломлённым взглядом Аверина. Он сидит на диване перед теликом.

– Где-то пожар, Варь? – пытается пошутить.

– Ты Остапа не видел? – немного запыхавшись, пытаюсь перевести дух, пока избавляюсь от туфель.

– Вернулся пять минут назад, – Денис кивает на лестницу. – Сразу пошёл в свою комнату. Он опять что-то натворил?

– Нет, – отрезаю я тут же. Приглушив в себе истерику, чуть спокойнее направляюсь к лестнице. – Насчёт завтрашнего экзамена хотела с ним проконсультироваться.

–