Танцуй, детка! - Саша Шу Страница 33

какой же из них реальный, а какой – выдуманный. В «Нью-Йорк 56» мне кажется, что я обычная шлюха-Аиша, которая умеет отлично танцевать, только и всего, и я с горькой усмешкой вспоминаю между своими выходами на сцену, что где-то есть незаметная студентка Алекс, живущая затворницей и старой девой в тесной коморке с бабушкиной кошкой. Она ходит на лекции, пишет курсовые и даже готовится к экзаменам. А сейчас, сидя на жёсткой скамейке в аудитории и рассматривая полупрофиль Майкла, которому что-то шепчет на ушко Анжела, я чувствую себя обычной девчонкой, не очень популярной и совсем небогатой, ничего не знающей про отношения и про то, как понравиться парню, не то что роковые женщины-вамп в кино, которые могут свести с ума любого зазевавшегося красавчика.

«В 21.00», – приходит мне сообщение от Арчи, и я понимаю, что спрашивать детали бесполезно. Значит, сегодня он запланировал для меня что-то важное, и это не обсуждается.

– Что, опять сегодня с детишками сидишь? – сочувственно смотрит на меня Юлька, пока я со вздохом захлопываю крышку смартфона.

– Аха, – односложно отвечаю я.

– Не забудь, что в следующую субботу весь курс едет на мегавечеринку к Майклу, – напоминает мне подруга, и я смотрю на неё, как в первый раз: да, я действительно про неё совсем забыла.

Какие, на хрен, вечеринки, если меня выставили на торги, и счётчик уже затикал, судя по сообщениям от Артура? И какая, на хрен, студенческая жизнь, какие, на хрен, мосты, если мне надо найти срочно деньги на операцию?!

– Я пока не знаю, буду ли свободна в эту субботу, – оправдываюсь я перед Юлькой, на что она возмущённо шипит на всю аудиторию:

– Ну ты даёшь, подружка! В нашем сраном городке и так ничего не происходит, и тут единственный миллионер из списка Forbes зовёт нас всех к себе в гости, и наша принцесса, видите ли, не знает, свободна ли она будет в этот вечер! Ты только подумай: возможно, через тридцать лет ты будешь оглядываться назад и вспоминать это как единственное яркое событие в своей жалкой жизни! – продолжает мне втолковывать Юля, и мне даже на секунду кажется, что они с Арчи сговорились.

У того самым ярким событием в моей карьере видятся танцы с полным прейскурантом для богатых мудаков, а для моей подруги – третьесортная безвкусная вечеринка нувориша в отжатой за долги чужой усадьбе, от чего мне становится нестерпимо больно. Я прикрываю глаза, и пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз была в своей собственной комнате в башне, но не могу.

– Я постараюсь, – выдавливаю я из себя, словно эти слова горьким комком застряли у меня в горле. А про себя думаю, что я должна снова увидеть свой старый дом. Хотя бы в последний раз…

Я стою в своей полной «амуниции», а точнее, практически голая, в золотой клетке. Артур приделал мне, как я и просила, подобие небольшой жёрдочки под крышей, и теперь я могу, продев одну ногу, повиснуть на ней вниз головой, что я и делаю, медленно раскачиваясь, подметая своими волосами пол моей импровизированной витрины.

Дверь открывается, впуская внутрь покупателя, и я слышу обрывки фразы, которой напутствует его мой сутенёр:

– Можете трогать товар руками, у нас всё по-честному! – и мне кажется, что я уже слышала где-то эту фразу…

Я, свесив руки вниз, нажимаю кнопку на своей колонке: сегодня я выбрала Big Girls Don’t Cry Фёрджи. И пока незнакомец приближается к прутьям, я медленно покачиваюсь на своей жёрдочке. Вот он подошёл совсем близко, и я подтягиваюсь на руках так, что мои глаза в чёрной маске оказываются напротив его губ. Мужчина зачарованно смотрит на меня, и, видимо ободрённый советом Арчи, протягивает свою руку между прутьев и дотрагивается пальцами до моей обнажённой груди, проводит по ней, оставляя разводы на моей коже, и затем подносит пальцы к своим глазам. Все его руки в золотой пыльце, которой я покрыла своё тело, и теперь моя кожа оставила на нём свой цвет. Я вынимаю ногу из крепления и, перевернувшись в воздухе, плавно опускаюсь ногами на пол. Мягко покачиваясь в такт своей любимой песни, я подхожу к мужчине: обычный пятидесятилетний папик, уже немного поплывший, но всё ещё наверняка считающий себя довольно привлекательным и сексуальным. Дорогие джинсы, брендовая толстовка и неестественный загар, словно он не вылезает из солярия. Я встаю перед ним на колени, раздвинув их широко в стороны, практически сажусь на шпагат, и, вцепившись руками в прутья, прижимаюсь к ним лицом, грудью и животом.

Мужчина зачарованно смотрит на мои медленные движения и проводит своей ладонью по моим губам, и я легонько прикусываю её. Он вздрагивает и судорожно вздыхает. Ведёт её ниже, к моей груди, обводит легонько ареолу вокруг моего соска. Я одними губами шепчу ему:

– О да, – и он, явно ободрённый, спускается всё ниже и ниже – к мягкой впадинке моего пупка, и я начинаю тихо стонать, чтобы ещё больше раззадорить его, – ещё, ниже! – дыхание клиента становится всё более прерывистым, его пальцы – тёплыми и липкими, и он ползёт вниз похотливой сороконожкой, к самой верхней кромке моих крошечных золотых трусиков. Он, словно осторожно пробуя воду, просовывает сначала один пальчик между горячей кожей и тканью, а потом запускает туда всю ладонь, пытаясь протолкнуть её всё ниже и глубже, но я не даю ему. Я, резко отпрянув назад и встав на ноги, начинаю сладострастно гладить своё тело. Мои ладони ласкают грудь, плечи, живот. Вот мои пальцы сами проскальзывают спереди в мои стринги, и я, закрыв глаза и прогнувшись в спине, изображаю сладкие судороги, и, судя по тому, как клиент теребит свою ширинку, всё увиденное явно заводит его. Я снова подхожу к прутьям, и просовываю ему в рот свой указательный палец, который он начинает яростно сосать, а я, выдернув обратно из его рта, провожу им по своим соскам, и тонкая ниточка слюны блестит в золотом свете тусклых ламп…

– Ну что, время вышло, – просовывается в дверь Арчи, и мужчина, всё еще оглядываясь на меня, выходит из комнаты, пока я устало сижу на полу своей золотой клетки…

Я не знаю, как Арчи умудряется делать это, но теперь мои «показы» проходят каждый день. Я по-прежнему танцую на сцене в клубе по четвергам и воскресеньям, но прохожу во все остальные дни в золотую комнату. Иногда приходят два