Танцуй, детка! - Саша Шу Страница 34

– О, ты недооцениваешь мужчин, детка, – усмехается на мой вопрос Артур. – Поверь мне, этот контракт прибавит его владельцу веса и власти в определённых кругах! Это как часы Patek Philippe на всеобщее обозрение!

– Ну да, только Patek Philippe отлично видны на запястье владельца, – возражаю я.

– Какая же ты ещё глупенькая, девочка, – улыбается мне Арчи. – Просто малышка. От этого я хочу тебя ещё больше. И они тоже.

– Слушай, Артур, а откуда у нас столько состоятельных клиентов в городе? – задаю я ему давно волнующий меня вопрос.

– А кто тебе сказал, что они все из нашего города? – отвечает мне вопросом на вопрос мой босс. – Иногда стоит ради такого и проехать пару сотен километров, – многозначительно замечает он.

– Хорошо, ты заинтересован в этом во всём не меньше меня, – говорю я ему, – так что ты знаешь, что делать.

– Кстати, ты не поверишь, но у нас есть даже двойной заказ! – потирает свои холёные руки Артур, и его бородка словно трясётся от беззвучного смеха.

– Что значит «двойной»? – не понимаю я.

– Это значит, тройничок, дорогая! Даже и такие любители у нас есть! – довольно объясняет он мне.

– И что это будет? – в ужасе переспрашиваю я.

– Ничего страшного. Всё как в кино, детка! Зато оплата будет по двойному тарифу, разве это не замечательно? – уговаривает он меня. – Ты же сама этого хотела. Тебе нужны деньги или нет?

– Я не знаю, – опустив плечи, отвечаю я. – Если честно, я надеюсь, после всего мне не придётся больше этим всем заниматься, – честно говорю я, глядя в глаза Артуру, и он, как всегда, заходится в своём трясущемся смехе.

– Все так говорят, детка, все так говорят! А потом занимаются этим много-много раз! Главное, не продешевить в первый! – гладит он меня по голове, и мне страшно, что на этот раз он, действительно, может оказаться прав…

Я свыкаюсь с мыслью, что я просто вещь, выставленная на торги, и единственное, что меня успокаивает, это то, что ждать осталось недолго: операция назначена через три недели, и значит, сделка должна пройти через две. Мне кажется, что сотни потных, липких и дрожащих рук уже успели облапать, ощупать и потискать меня. Десятки глаз внимательно рассмотрели и оценили товар. Десятки членов вытянулись по стойке «смирно» в тесных штанах, увидев меня. Я как экзотическая золотая птица качаюсь в своей тесной клетке, пока бизнесмены оценивают меня в качестве своего надёжного вложения. Это как дорогое вино, виски или сигары: да, ты их выпьешь рано или поздно, но само осознание того, что их в мире очень мало, и они принадлежат только тебе, и ты можешь себе их позволить, ласкают чьё-то непомерно раздутое эго. А я всё качаюсь и качаюсь в своей клетке, оставаясь заложницей болезни моего брата.

Я иногда притворяюсь, что это происходит не со мной, и равнодушно, словно со стороны, смотрю на экран в кинотеатре, где совершенно чужие люди решают, кто же первым вспорет мою плоть. И конечно же, никто из них не догадывается, что после всех визитов потенциальных покупателей, их драгоценная птичка выпархивает каждый раз незаметно из служебной двери ресторана в мешковатой толстовке, джинсах и кроссовках. Бледная и без грамма косметики на лице, в серой бейсболке, с убранными под неё густыми медовыми волосами.

В один из вечеров ко мне приходят два посетителя в одно и то же время. И я понимаю, что это те самые любители деликатеса “a trois” (фр. «втроём» – примечание автора). Я включаю Lady Gaga Alejandro и проваливаюсь в свою собственную реальность. На мне чёрная кожаная маска, чулки в крупную сетку, а свою киску и соски я заклеила полосками скотча. Надеюсь, им понравится.

Я надела туфли на высоченной платформе: мне уже всё равно, что я всё больше похожа на настоящую шлюху, а не на восточную красавицу Аишу. Моя цель продать себя. И сделать это как можно дороже. И у меня будет только один шанс, перед тем как я наконец-то уйду отсюда навсегда.

Я наедине в полутёмной комнате с двумя мужчинами. В помещении ярко освещена только моя клетка, и я с трудом различаю мужские лица, но их чёрная одежда, щетина, квадратные жёсткие лица не оставляют сомнений о роде их занятий.

И тут до меня наконец-то доходит, что ставки уже давно повысились, и это игра по-взрослому. Мне становится страшно от того, если я вдруг достанусь этим двум. Или Бошану. Или ещё кому-то страшному и чужому. Я танцую как латексная кукла, посаженная в клетку, и теперь настоящие слёзы текут у меня из глаз, оставляя на лице чёрные дорожки. Этих двоих, похоже, это возбуждает, и они вплотную приблизились к прутьям, внимательно рассматривая меня как породистую кобылку, которую они решают, купить или нет. Мне даже не надо выдавать им какие-то хореографические па, потому что им абсолютно наплевать на то, как я двигаюсь. Их интересует совсем другое. И меня вдруг окатывает волна ледяного холода, исходящего от них. Даже возбуждаясь, они оценивающе смотрят на меня, и я понимаю, что они точно не удовлетворятся обычными стандартными ласками, и липкий ужас охватывает меня от одной только мысли, что они могут со мной сделать.

Я стараюсь смотреть прямо перед собой, не заглядывая в их глаза, и ритм танца помогает мне оставаться собой. Здесь и сейчас. Я просто исполняю свой номер. Не смотрю на них. Я уже не пытаюсь привлечь их внимание, потому что понимаю, что мне не нужны их деньги. Ведь мёртвым не нужны деньги.

Их время заканчивается, они уходят, и я бросаюсь к Арчи:

– Пожалуйста, исключи их из аукциона, Артур! Умоляю тебя, – плачу я, вцепившись в его пиджак.

– Я не могу, – спокойно отвечает Артур. – Все уже внесли залог. Ты взрослая девочка, не бойся. Всё будет хорошо.

And big girls don’t cry (англ. «а большие девочки не плачут» – примечание автора)…

11