Белва Плейн - Рассвет Страница 34

– Прошу прощения за вторжение, – вежливо извинился он, – но, думаю, вы поймете, что так было лучше всего.

– Все в порядке, – не менее вежливо откликнулся Бэд, демонстрируя, что при случае у него великолепно получалось, прекрасные манеры. – Пройдемте в библиотеку, там и устроимся. Это самая прохладная комната в доме.

Маккензи поставил атташе-кейс на пол рядом с креслом, достал из него три листа с машинописным текстом и уже собирался заговорить, но Бэд опередил его.

– Должен предупредить вас, если это как-то связано с предвыборной кампанией, я сторонник Джонсона. Я всегда считал, что нужно быть откровенным с самого начала.

– Понимаю. Но мое дело не имеет никакого отношения к выборам. Я здесь как адвокат, а не как кандидат.

Лаура была испугана. Страх накатил на нее как холодная волна. События последних дней сделали ее уязвимой. Окружающий мир таил в себе угрозу, никогда она не ощущала этого так остро. Устремив взгляд на Маккензи, она ждала.

– Это, как я сказал миссис Райс, личное дело, к тому же весьма болезненное. Перейду прямо к сути, без дальнейших проволочек. Я представляю семью, чей сын родился в частном родильном доме Барнса, ныне уже не существующем. Родился он 8 июля 1974 года. У вас есть сын Томас, который родился 9 июля того же года. Я прав?

– Томас Пайге Райс, – сказал Бэд, повысив голос. – А в чем дело?

Маккензи, положивший бумаги назад в атташе-кейс, никак не мог закрыть замок. Он молча возился с ним, и это действовало на нервы. К тому же Лаура сразу поняла, что Маккензи умышленно тянул время; чувствовалось, что он напряжен. Закрыв наконец замок, он посмотрел на Бэда, перевел взгляд на Лауру и снова на Бэда.

– Мистер и миссис Райс, это самое тяжело дело из всех, с какими мне приходилось сталкиваться за четырнадцать лет адвокатской практики. Есть основания считать, что в родильном доме была допущена ошибка и обе семьи получили не своих детей.

Лаура охнула, а Бэд, сидевший рядом с ней на диване, вскочил.

– Что? Вы с ума сошли, – закричал он. – Вы сошли с ума, раз приходите к нам с подобным бредом.

– Хотел бы я, чтобы это было так, мистер Райс. Но могу сказать вам… я представляю семью и мы уже несколько месяцев ведем расследование и, к сожалению…

– Я не хочу об этом слышать, – снова заорал Бэд. Лаура прикоснулась к его руке.

– Бэд, пожалуйста, не надо. Мы должны выслушать.

Слава Богу, мальчиков нет дома. Сердце ее стучало, как…

– Посмотрите на мою жену. Она сейчас упадет в обморок.

Маккензи покачал головой.

– Не знаю что и делать. Я должен вам об этом сказать, но я не хочу, чтобы миссис Райс стало плохо. Что же мне делать? – Он с состраданием посмотрел на Лауру.

– Конечно же, продолжайте, – прошептала она.

– Те, другие люди, когда им об этом сказали, обратились ко мне. Они были потрясены так же, как и вы, так же, как и вы, не могли поверить…

– Это какой-то трюк, – перебил его Бэд. – Такого не бывает. Это все подстроено и я, черт возьми, выясню, что за этим кроется. – Щеки у него пылали, на шее, видневшейся из-под расстегнутого воротничка рубашки, вздулись жилы. – Прийти к нам и до смерти напугать, – он опомнился и заговорил потише. – Я не виню вас, мистер Маккензи. Вы адвокат и с какой бы невероятной надуманной историей ни обращались к вам клиенты, вы все равно должны их выслушать. Но я-то не должен.

– История и вправду невероятная, – спокойно ответил Маккензи, – но она не выдумана. Могу ручаться. Я знаю этих людей, они мои друзья, а не просто клиенты, и они честные люди. Кроме того, само собой разумеется, что я провел собственное подробное расследование. Мы просмотрели архивы, которые после закрытия роддома Барнса были переданы в больницу имени Вильсона, мы расспросили сестру родильного отделения роддома Барнса, которая до сих пор работает в этой больнице. Но она, естественно, ничего не знает. Единственное, что нам удалось установить точно – помимо ребенка той семьи в послеродовом отделении в тот период находился лишь один младенец мужского пола – сын Омера и Лауры Райс.

Бэд тяжело дышал, наклонившись вперед и положив на колени сжатые в кулаки руки. – Хватит, прошу вас. Достаточно, мистер Маккензи, – он все еще сдерживался и говорил спокойно, хотя было видно, что это дается ему с большим трудом. Лаура заговорила очень тихо:

– Нет, Бэд, не хватит. Мы должны выслушать все до конца. У нас нет выбора, – и она сжала подлокотник дивана, словно желая укрепить себя.

– Месяцев пять назад, – начал Маккензи, – у сына этих людей Питера, который, надо сказать, был болен с самого рождения, наступил кризис. За прошедшие годы они перебывали во всех крупнейших медицинских центрах страны – в Балтиморе, Нью-Йорке, Атланте. В больнице, куда его положили в последний раз, решили провести генетическое исследование, для которого потребовался всесторонний анализ крови родителей – ДНК и все такое. Тогда-то и выяснилось, что Питер никак не мог быть их сыном.

– А разве в лабораториях не делают ошибок? – От самоконтроля Бэда не осталось и следа. – Какой-то ничтожный лаборантик пришел к выводу, что это не их ребенок. А эти люди и сами порядочные ничтожества. И вот они начинают разнюхивать, а где же их сын и кто он, и решают, что мой мальчик и есть их сын. Ну нет. Они, что, за дурака меня принимают?

– Я знаю, это похоже на загадочную детективную историю, но… – начал Маккензи, но Бэд опять перебил его:

– Лишь отчасти. Том мой сын, и тут нет никакой загадки. Все. Точка.

Несколько минут все молчали. Лаура вытерла вспотевший лоб и руки и, скомкав в руке носовой платок, ждала, что будет дальше.

– Здесь у меня кое-какие документы и выписки, – мягко проговорил Маккензи, – хотите взглянуть?

– Нет. Не буду я все это читать, чтобы вы не подумали, будто я придаю всему этому вздору хоть какое-то значение, – выкрикнул Бэд.

Маккензи попробовал другой подход и обратился к Лауре:

– Вам же самим станет спокойнее, если вы как можно больше обо всем узнаете.

– Мы и так спокойны, – ответил за Лауру Бэд. – Абсолютно спокойны.

– Я бы на вашем месте не был. В то время, когда ваш сын и тот другой мальчик находились в роддоме, там было всего пять новорожденных и три из них – девочки.

– А теперь послушайте, что я вам скажу, – решительно изрек Бэд. – В роддоме в тот период наверняка находились и другие новорожденные, в том числе и мальчики. Какого-нибудь младенца могли случайно принести в послеродовое отделение из отделения патологии. Разве можно утверждать, что их сына перепутали именно со вторым малышом в послеродовом отделении, которым, по случайному стечению обстоятельств, оказался наш ребенок? Это противоречит здравому смыслу.