Эллина Наумова - Постель и все остальное Страница 34

После неожиданной столовой близости с Ириной Арсений чувствовал что-то вроде превращения подсознательного в подспудное. Его тайное само собой правильно организовалось. И расхристанные страхи не лезли скопом, вопя и толкаясь. Но входили по одному – умытые и причесанные. Здравствуй, дескать, мил-человек. Помысли, как отреагирует Ира, узнав, что Евгений Владиславович твой отец? Врать тебе предстоит. Заранее сказку выдумай поскладней. Или привет, Арсений. Смотри не привыкай на работе трахаться. Для этого спальня есть. Но в Ирину еще пару раз завернешь, и надо будет в свою приглашать. А она в ней когда-то воспринимала руководящие указания начальства. Девушка точно все вспомнит. Тебе оно надо?

Такого никому не надо, кроме подростков, да и те не догадываются, что иначе не станут взрослыми. Но Арсений не спешил отказываться от неприятностей. Его впечатлила звериная недоверчивость Ирины. Мало ли что обещал любовник, который без зова ввалился после полуночи. Утром встала, приняла решение и днем его осуществила. Не получилось? Бывает. Не обуздала самолюбие и впала в истерику? Это лучше тупой покорности обстоятельствам. И главное, он предложил ей уйти домой, а она надела трусики, одернула юбку и вернулась за компьютер. Она не воспользовалась его начальственной слабостью. И значит, слабости не было.

Мужчина есть мужчина. Отстреливайтесь с ним вместе от бандитов, сменяйте друг друга на комбайне, носите рояли на десятый этаж, пейте водку, дымите трубкой, водите самолет. Он все воспримет как должное. Но попробуйте трахнуться и как ни в чем не бывало вернуться к общественно полезному труду. Сильно удивите и заденете. Только не стоит повторять это дважды, в смысле возвращаться к труду. Лучше отпроситься в магазин. Иначе он столько гадостей за принципиально выпрямленной женской спиной наговорит, не отмоетесь… Нечто подобное Арсений случайно читал в Интернете, обманутый деловыми заголовками. Но к Ирине это не относилось. Она не была подлой, расчетливой, лживой. «Все-таки какая же она дура при всем своем уме», – думал Арсений, сразу после знакомства с коллективом выяснивший, справляется ли Ирина с работой. Справлялась – не придерешься.

Умильно-критичное настроение сохранилось до вечера. Арсений ужинал в ресторане, поглядывая на женщин. В наших дорогих кабаках их до неприличия мало, даже тех, кто с мужчинами. Последним в будни не до них. А расплачиваться за себя большинство дам не только не может, но и не хочет. Здесь на десяток хмурых бизнесменов набралась парочка спутниц. Арсений пытался сравнивать их с Ириной. И обнаружил, что не помнит, какая она издали. Не видел никогда, только нос к носу, а сегодня глаза в глаза. Облик не запечатлелся. В уличной текучке Арсений мог запросто пройти мимо нее. Мог не притормозить, голосуй она на тротуаре. Ничего похожего с ним еще не бывало. В голову пришло определение «неразборчивость в связях». И ушло, не дождавшись хоть какой-нибудь эмоции. «Есть иная разборчивость, высшая», – лениво подумал Арсений. В ситуации, когда не узнаешь любовницу на улице, основами таковой были запах Ирины, текстура ее кожи и прочее, что низводило высшее до животного. Но нельзя же быть умным и самоироничным двадцать четыре часа в сутки. И он попросил счет.

Утром Арсений строжайше запретил себе искать повод для вызова Ирины в кабинет. В тот момент он и не думал беречь ни свою, ни ее репутацию. Но знал наверняка, что не ограничится вопросами о самочувствии. Попытается уложить на стол. И все будет по-другому. Хуже, лучше – не важно. Ему необходимо было точно так же. А время усмешливо бормотало: «Перебьешься».

Он собирался позвонить ей из дома вечером. Девушку пора было приглашать на ужин. Поскольку ноутбук в таком случае третий лишний, Арсений решил быстро просмотреть личную электронную почту. Его забавляло, что теперь спам удаляют так, как недавно выбрасывали нераспечатанными конверты с рекламными листовками. «Из жизни исчезает зрелищность, – привычно и ровно думал Арсений. – Вот человек с изменчивым выражением лица энергично или рассеянно делит письма между столом и мусорной корзиной. Сами послания разные – цвет, толщина, форма. А вот он, ссутулившись, морды не видно, тычет пальцем в клавиши. Самому-то ему все равно, но наблюдателю скучно. Прогресс – враг наблюдателей? Смешно. Та-ак, Сашка совсем обленился, не то что навестить, трубку поднять не хочет. Что, я сподобился участия в затеянной им рассылке? Интересно, что он придумал». Арсений открыл письмо и улыбнулся широкому обращению: «Здравствуйте, люди». Глаза побежали по строчкам.

«Обращаюсь ко всем друзьям сразу, потому что ваши индивидуальности могут надолго отвлечь меня от сути – каждому свое приветствие, затем пошути или докажи, что шутить не намерен, а уж потом – к делу. Мне ненароком может почудиться, что и у меня есть личность. А ее нет – только привычки и заморочки. Даже объяснять свои действия – привычка, а прощаться – заморочка. Стоп, нельзя отвлекаться. Вы ребята занятые, но я о себе пекусь…»

«Обкурился? – нервозно скривился Арсений. – На него не похоже. Хотя плакал над анекдотом про никому не нужного ковбоя. Значит, тип склонен к философии. Напился и решил нас разыграть. Какое-то тяжелое начало, будто мобилизует всех и к чему-то обязывает. Не сорвется ли наш с Иркой ресторан?» От этого фамильярного школьного «с Иркой» ему стало веселее. Надо было скорее дочитывать пьяное послание.

«Я уже много раз садился за компьютер, чтобы набить такое письмо. Но ловил себя на том, что вопреки очевидному надеюсь – кто-то из вас примчится спасать меня с рецептом дальнейшего лечения и исцелит. Но болезнь моя неизлечима…»

«Болезнь? Какая? – вздрогнул Арсений. – Впрочем, если не в последней стадии, сейчас все можно лечить, особенно за границей. Что-то раскис наш Александр. Куда жена смотрит? А, все мы знаем куда. На инструкторов в фитнес-центрах. Ладно, черт с ней, у него друзья есть, поможем».

«Мне надо было дозреть до того, что никакого рецепта не существует, эффективно только избавление от всего любым способом. Следите за мыслью, кто еще не перетащил этот крик души в корзину. Я успешен в бизнесе. Думал, богатство дарует свободу и комфорт, потому что ты никому не завидуешь. Как бы не так. Цифры счетов громадные, но в реальности тот же бег наперегонки. Сначала азарт глаза застит, потом начинаешь различать впереди спины тех, с кем тебе никогда не поравняться. Да что я вам растолковываю! Главное, финансовых проблем у меня нет. Дальше. Я счастливо женат. Детей мы с Галкой не хотели. Я уже и не захочу, а она, если передумает, найдет от кого родить. Нет, не буду про нее, так же как и про вас. В кои-то веки я занят только собой и жалею одного себя. Понимаете, у меня с юности была мечта. Замечательная. Чистая. Не имеет значения, какая именно…»