Екатерина Вильмонт - Фиг ли нам, красивым дамам! Страница 34

– Юрка, а как ты в таком виде из воды вылезешь, а?

Он чуть не захлебнулся от смеха.

– Думаю, это будет впечатляющее зрелище. Но ты же знаешь, мне всегда было наплевать на общественное мнение!

– А мне нет! И я, так и быть, принесу тебе полотенце!

– Спасибо за помощь, но это не радикально!

– Перетопчешься!

– Нет! Я сейчас подгоню машину…

– И что?

– Увидишь! Одна доплывешь до берега?

– А ты куда?

– За машиной! Пока дотелепаешься, я уже буду здесь!

– А полотенце?

– Не буди во мне зверя! И плевать я на всех хотел!

И он на бешеной скорости поплыл к берегу. Минута-другая, и он скрылся из глаз.

Боже мой… Я опять попала в его власть. Он умел вить из меня веревки… Вот и сейчас… Я же поеду с ним хоть на край света. Захочет взять меня на виду у всех, не смогу сопротивляться. Он трогал меня в воде, это было необыкновенно приятно, но я ведь помню нестерпимый сухой жар его тела…

Она взяла с лежака свое полотенце. И тут он возник, в шортах и полосатой майке.

– Идем!

– Погоди, я хоть мокрый купальник сниму!

– Я сам!

– Юра! Тут же люди!

– Плевать!

Он накинул на нее сарафан, спустил с плеч бретельки купальника и ловко стянул его вниз.

– Ты ненормальный, тут же люди!

– Ну и что? Сухих трусишек нету?

– Нет, мне же рядом…

Он схватил ее за руку и потащил за собой. Невдалеке стояла его машина.

– Садись скорее.

– Юр, ты спятил, тут люди… – все твердила она.

– Думаешь, накинусь на тебя в машине? Нет. Хотя больших удобств не обещаю.

Он завел мотор.

– Нет! Пересядь назад, – потребовал он.

Она подчинилась. Ее трясло. Они ехали минут десять.

– Приехали. Вылезай! – хрипло проговорил он.

– Куда ты меня привез?

– Туда, где мы будем одни!

Это был довольно большой недостроенный дом. Кондрат вытащил из багажника какой-то сверток в брезентовом чехле.

– Это что?

– Брачное ложе!

Он ввел ее в гулкое большое помещение.

– Юра, это что, твой объект?

Он не ответил, лихорадочно дергая молнию на чехле.

– Черт, руки дрожат… Аришка, помоги!

– У меня тоже дрожат. Но я попробую…

Ей молния поддалась, и они вытащили оттуда… надувной матрас. Он нажал на какой-то клапан, и матрас мгновенно расправился и увеличился вдвое.

– Ну вот! – Вдруг отчего-то смутился он.

А она просто скинула с себя сарафан.

…– Ты нормальная? – набросилась на нее Маша. – Куда ты с утра девалась? Я в полдевятого встала, тебя уже след простыл. Ой, мамочки! Суду все ясно! – Она схватилась за телефон. – Микис, нашлась!

– Микис пошел меня искать?

– Да! Он жутко испугался, думал, ты утонула. Ты с Кондратом трахалась?

– Ага! Ох, Машка…

– Где он тебя отловил?

– В море! И повез в какой-то совершенно пустой недостроенный дом…

– Романтично, но негигиенично!

– Машка! – фыркнула Ариадна.

– Да привела бы его сюда. Большое дело. Мы бы поняли!

– Нет, мне там понравилось… Он взял надувной матрас…

Тут вбежал Микис.

– Мне сказали на пляже, что тебя увез какой-то старик…

Ариадна начала хохотать как сумасшедшая.

– Адка, ты небось умираешь с голоду?

– Да, Машечка, умираю!

– Беги в душ и приходи, накормлю!

– Машка, ты золото! Микис, прости!

– Прощаю! – засмеялся он. – Кому-то очень повезло! Но жалко Данилу!

– Микис, это не твое дело! – одернула его жена.

Когда после душа Ариадна с мокрыми волосами, в шортах и маечке вышла на кухню, Микис посмотрел на нее испытующе.

– Ууу! Это что, Ада, большая русская любовь?

– Да, именно, большая русская… – отозвалась Маша.

– Почему русская? – засмеялась Ариадна.

– Потому что дурь! Он ее черт знает как цинично бросил двадцать лет назад, а теперь возник, и здрасьте, приехали! А что теперь будет?

– Откуда я знаю?

– Ладно, я пошел работать, не люблю эти разговоры! – заявил Микис.

– Иди-иди!

Маша налила Ариадне кофе, подала тарелку с овсянкой.

– Машка, как у тебя такая вкусная овсянка получается? Каждый день ем и не надоедает!

Маша села за стол и подперла кулачком щеку.

– Он хоть в любви признавался или просто деловито трахнул?

– Признавался… Чуть не со слезами. Говорил, что понял… Что никого никогда так не любил… что чуть не умер, когда увидел, как Данька меня целует…

– И все-таки, что дальше будет?

– Сегодня вечером мы едем в город…

– Зачем?

– Посидеть, поговорить, выпить…

– А если он тебе предложит выйти за него?

– Вряд ли.

– Почему это, если такая любовь в пятьдесят лет?

– Думаю, в нашем случае это нереально. Я живу в Москве и никуда уезжать не собираюсь. У меня там все: работа, друзья, могилы мамы и бабушки… А у него бизнес в Америке и в Европе. И, главное, дочка, которую он один вырастил, обожает без ума. Как и она его. Она будет ревновать. И вообще, я вовсе не уверена, что его любви хватит надолго.

– Адка! – огорчилась Маша.

– Я стараюсь быть реалисткой…

– Слушай, так нельзя!

– Как?

– С Данилой ты все время помнишь о разнице в возрасте, потому что ты реалистка, а с этим своим Кондратом еще о куче других вещей…

– Понимаешь, да! Я вот сейчас подумала… Он такой потрясающий… Невероятно красивый, талантливый… Не может быть, чтобы у него не было постоянной бабы… Наверняка есть!

– Ну и что?

– И она наверняка его любит…

– Тебе ее жалко, что ли?

– Не в том дело, просто, может быть, они уже давно вместе, может, проросли друг в друга, и он будет мучиться, рваться на части…

– Да, это большая русская любовь! – покачала головой Маша.

– Я знаешь что придумала?

– Ну?

– Пусть все остается по-прежнему. У него своя жизнь, у меня своя, но изредка мы будем где-то пересекаться… Может, вместе куда-то ездить…

– Но ты же вроде умирала от любви еще вчера…

– Я и сейчас умираю.

– Или он тебя в койке разочаровал?

– Да что ты… Лучше него у меня и не было. Лучше него сегодняшнего.

– Нет, я все же не понимаю…

В этот момент со второго этажа донесся голос Микиса:

– Полосатые чулки! Полосатые чулки! Это важнее всяких мужиков!

– Вот! Правильно, Микис! – крикнула Ариадна.

Они договорились, что Кондрат позвонит и заедет за ней. Конечно, думать о работе у нее сегодня не получилось. Она думала только о том, что ей надеть вечером, чтобы он ослеп… И достала из шкафа светло-сиреневое платье из бумажного шитья, недлинное, но с оголенными плечами. Она знала, что этот цвет необычайно ей идет и глаза меняются, становятся фиалковыми. Волосы она стянула в низкий свободный узел.