"2013" (СИ) - Котова Анастасия Страница 34

Вот и аптеку недавно открыли. Раньше приходилось топать до полиции и долго стоять в очереди. Или вообще переться до площади, и торчать уже там, мысленно ругая всех бабок, которые начинали громко жаловаться. Да и народу здесь всегда намного меньше, чем обычно. Может, потому что в последнее время не осталось людей?

Я пошла по прямой, стараясь не оборачиваться. Слышала, что Сергей идет за мной. Его шаги, его тяжелое дыхание. На нас мало кто обращал внимания.

В самом конце небольшого коридора находился небольшой магазин одежды. Я юркнула туда. За советским рабочим столом сидела уставшая пожилая женщина. В ее волосах не блестела седина, как у большинства пенсионерок. Черные, как ночь, с редкими поседевшими прядями.

Она обратила на нас внимание.

Я завертелась, стараясь найти нужные для меня вещи.

О, точно! Шорты! Мне нужны шорты!

Не буду же я ходить в жару в одних брюках!

— Что бы вы хотели, молодые люди? — женщина встала и подошла к нам.

— Пока смотрю. Если что — то выберу, то подойду к Вам.

Она пожала плечами и вернулась на свое место.

У нее на груди блеснули очки, висевшие на цепочке. Которые она тут же водрузила.

Сергей пристально наблюдал за мной, пока я просматривала вещи.

Ни одни шорты не подошли. Слишком большие бедра.

И тут наткнулась на летний черный комбинезон с розовыми лямками и с цветастым рисунком. Схватила его и зашла за ширму. Сбросила с себя всю одежду и с удовольствием примерила красивую вещь. Как оно тут и було!

Я вертелась перед зеркалом и нравилась себе все больше. Потом взглянула на ценник. Семьсот пятьдесят рублей. У меня на руках тысяча. Двести пятьдесят останется. Покупаю!

— Вот. — Я положила комбинезон перед теткой и достала голубую купюру из кармана спортивных брюк.

— Не нужно! — внезапно остановил меня Сергей и достал кошелек. — Сколько стоит? — обратился он к продавщице.

— Семьсот пятьдесят… — с недоумением ответила она.

— Держите! — Сергей протянул деньги несчастной женщине. — Пойдем! — он кивнул мне, заполучив сдачу.

Мы вышли из магазина.

— Зачем? — я тут же набросилась на него.

— Подарок. А что?

— У меня есть деньги! И я могу себе купить то, что захочу! Я не такая нищая, как ты думаешь!

— Да? А кто мне в больнице говорил, что у вас с матерью долги? — усмехнулся Сергей.

— Тебя это не касается! Вот, держи! — я протянула ему свою тысячу. — Я не хочу никому быть должна! Все, до свидания! — и убежала, чтобы не выслушивать дальнейшие возражения.

Я бежала домой в надежде, что Сергей не побежал следом, оставшись или наоборот уехав из магазина. Мимо проходящие люди — большинство из них бабушки и наши соседки, — с удивлением проводили меня изумленными взглядами. У них наверняка сложилось впечатление, словно за мной кто — то гнался.

Черт! Еще эти бабки на лавочке, ведущие свой мирный разговор. Небось как всегда ругают молодежь и политику. Делать — то на пенсии больше нечего. И дневной дозор как по команде умолкли, заметив меня издалека.

Я, тяжело дыша, вошла в подъезд. При этом постаралась не показывать своих истинных чувств. И не обращать внимания на пристальные взгляды. Наверняка наши сейчас шушукаются при моем отсутствии, обсуждая происходящее. Больше же трепаться не о чем.

Матери пока еще нет дома. Славно.

Я сбросила куртку и удручающе присела на стул, пытаясь утихомирить нервы.

Руки сильно дрожали. Меня всю трясло.

Когда этот придурок прекратит меня преследовать?!

Я выпила таблетки. Немного расслабилась. Пока никто не видит, включила музыку и начала под нее раскачиваться. Это выглядело немного странно, но я всю жизнь качалась под музыку, не умея при этом танцевать. Просто двигаешься из стороны в сторону, с ноги на ногу, стараясь не замечать подобного. Всегда резко прекращала, когда кто — то заходил в комнату. И ведь дважды пыталась с этим бороться. Бесполезно.

Вечером вышла из дома.

На улице по — прежнему было пасмурно, но дождь еще не думал начинаться.

Перед этим я выглянула во двор и заметила, как Валя напару с Соней расстилают покрывала на полянке под моими окнами. С ними были еще мальчишки, но через пару минут они куда — то, громко вопя, убежали, оставив их наедине.

Красной иномарки не было.

Я рискнула и надела шорты. Несмотря на прохладу, щеголяла голыми ногами, хотя и девчонки не были уж так тепло одеты. Соня по — прежнему ходила в своих мини — юбке и топике, а Валька в летнем костюме и тоже с голыми щиколотками. И при этом дул прохладный ветерок.

Уж заболеть они точно не боялись. Все равно будут вместе… кашлять и чихать.

— Привет, — я подошла к Андрюшкиной, которая, расстелив покрывало на зеленой траве, торчащей во все стороны, слегка вытянула ноги и, сцепив пальцы в замок, поглядывала по сторонам, провожая прохожих мимо людей.

На ее лице не было никаких эмоций. Полное равнодушие.

— Привет.

Я присела рядом.

Самое интересное, Вале всегда удавалось оставаться спокойной. Чтобы не случилось.

— Как съездила в город? — поинтересовалась я у нее. — Ты вчера говорила, что вместе с Томой поедешь в город за шмотками. После как пенсию получишь.

— Нормально. Купили шорты и майку. А Тома себе лифчик взяла. А ты?

Я пожала плечами.

— Почти так же. Только комбинезон себе купила.

— Надела бы. Нам бы показала.

— Да повода нет…

— Соня! — из подъезда выбежала Гурьевская — в какой — то заношенной одежде и фартуке. Из — за него были видны только ярко — красные брюки, которые она постоянно таскалась. Легкие летние тапочки. Очки на голове. И при этом бежала, как параспортсмен, слегка размахивая руками. — Соня! — еще раз позвала она свою родственницу, которая мирно задремала в окружении собак.

Их натаскала Валька, постоянно шляясь на плиты — на маленькую речку, находящуюся буквально через поле от нашего дома. А называется она так из — за небольшой пристройки, которую летом всегда затапливало водой. Хотя там одни только стены и пол, все они были исписаны неприличными граффити и там часто тусовались местные наркоманы. Одному туда страшно ходить, и Андрюшкина собирала гоп — компанию, которые купались там вместе с ней.

— Соня!

Большая, но внешне обычная, дворовая вислоухая собака весело завиляла хвостом, считая, что женщина в фартуке обращается к ней. У этого создания была схожая кличка. Ее так Валька прозвала. Собакен была не очень приятного на вид цвета — какое — то пятно из светло — коричневых оттенков. Наверное бродячие собаки за все годы своей непростой собачьей жизни теряют свой оттенок. Но при этом Соня с ушами была верным другом. Спокойная, ласковая.

Жаль, что ее убили.

— Соня!

Девушка подняла голову от резкого пронзительного голоса своей бабушки.

Ее тезка с ушами тоже направилась к моей соседке, виляя хвостом.

— Да не ты! — шутливо отмахнулась Гурьевская. Мы рассмеялись. — Соня, вставай! — София потерла веки и сонливым взглядом осмотрелась, не до конца понимая, где сейчас находится. — Давай ты поужинаешь и потом опять выйдешь. Я пирожки тебе испекла… Давай, вставай…

— Хорошо, бабушка.

И Гурьевская убежала обратно к себе.

Соня лениво поднялась с покрывала и, слегка пошатываясь, надела свои балетки.

Мы с Валей внимательно следили за каждым ее шагом. Особенно я, тайно рассматривая каждое ее движение, каждый участок тела, не прикрытый одеждой. Как длинные волосы ниспадают, слегка двигаясь от легкого дуновения ветра. Ее родинку над верхней губой. Как она устало улыбнулась, и на лице появились маленькие морщинки, стоило ей зажмуриться. От ее улыбки веяло тепло.

М — да, мне такой точно не быть. И стало как — то обидно: очень некрасивая полноватая девушка, космы вместо волос, с грязными ногтями, большими бедрами и откровенной некрасивой походкой. Да еще эти огромные стопы! Кривые зубы…

Ненавижу себя за эту внешность. И за дебильную болезнь. И за отвратительный характер.