Татьяна Туринская - В погоне за облаком, или Блажь вдогонку Страница 36

Тот послушно встал:

— Еще свидимся. Я не прощаюсь.

Ушел не оглядываясь. А Наталья смотрела на его уходящую фигуру. Он совсем не изменился. И походка такая же. Только раньше она не замечала, что походка у Лёши очень даже эротичная. Молодая была. Бестолковая. Потому и не заметила.

Ночь была тяжелой.

Мама со Светкой укатили на дачу. Оттуда отзвонились: доехали нормально, машина не подвела. Водителем мама была опытным — в отличие от Натальи. Та права получила, а водить даже не пробовала. Куда надо, муж отвозит. Или сама, на метро да маршрутках, а то и на такси, когда ему не с руки, а надо быстро. Для вождения практика нужна, а какая практика дома? Разве что на тренажерах, с джойстиком в руках.

Вечер Наталья провела кое-как. Пришла Галка-Карандаш, снова болтали о чем-то. Та рассказала все сплетни о соседях да бывших одноклассниках. Наталья слушала вполуха, слова подруги долетали до нее будто из другой галактики: так чуждо все это стало, будто не о знакомых слышала, а о чужих людях. А ведь уехала из родного города всего девять лет назад. Что же будет еще лет через десять? Перестанет узнавать лица? Или, узнав, не вспомнит имени? Фамилии ведь уже сейчас нет-нет, да и прячутся от нее в самом дальнем уголке памяти, из которого вытащить их не представляется возможным.

А когда Галка ушла, стало совсем худо. Потому что начался форменный кавардак.

Карандаш притащила с собой огромную бутыль домашнего вина. Наталья старалась лишь поддерживать ей компанию, да не заметила, как сама набралась: вино оказалось коварным. В постель рухнула, едва раздевшись, и тут начался кавардак.

Лёшка пришел не один — его уже поджидал Натальин муж. Он будто почувствовал, что ее намерения вернуться к нему заколебались от одной лишь нейтральной встречи с Лёшкой. И, видимо, решил не уступать сопернику ни пяди Наташиной души.

Они с Лёшкой спорили, ругались, доказывали друг другу собственное превосходство, кичились правом на Наталью. Один говорил:

— Она моя, потому что я первый ее полюбил — ей тогда всего тринадцать было.

Другой не соглашался:

— Плевать мне, сколько ей тогда было. Потому что мы женаты уже девять лет, и у нас растет Рычащий Поросенок. А Поросенок любые твои доводы перевесит.

— Кроме того довода, что Наташа любит меня. Разве ты не понял, зачем она приехала сюда? Думаешь, к матери? Нет, ко мне.

— Как приехала — так и уедет, — спорил муж. — Потому как штампом в паспорте повязана, и чувством долга.

— Дурак, — хотела возразить Наталья. — Причем тут штамп, причем тут долг?! Просто я тебя люблю, любовью и повязана — с тобой, и с Поросенком.

Но язык почему-то чудовищно разбух во рту, и слова застряли в горле.

Лёшка обрадовался ее немоте, засмеялся:

— Я же говорил, говорил! Штампом ты ее не удержишь. А на одном долге далеко не уедешь. Она уже не твоя. Ты не знаешь, во что превращаются облака — это твое слабое место. Ты проиграл, хоть и муж пока.

От их споров у Натальи разболелась голова. До смерти хотелось пить. Но для того, чтобы принять пару таблеток аспирину, а заодно напиться холодной минералки, нужно проснуться. А проснуться не позволяли спорщики: Наталье было очень важно выслушать их мнения. Может, они сами решат, как ей быть, с кем остаться? Тогда не нужно будет ничего решать самой. Решать — это так больно.

Спорили они очень долго — Наталья успела смертельно устать от их разборок. На какой-то миг она отвернулась от них, быть может, вздремнула, потому и не углядела, с чего началась драка. Очнулась, когда те стали бросаться хрустальными рюмками. Лёшка в мужа бросает, а попадет в стену — бзынь! Потом муж в Дружникова швыряет, и тоже промазывает. И снова рюмка об стену — бзынь! Всю посуду мамину переколотили, пока Наталья поняла — телефон звонит, а не рюмки бьются.

За окном вовсю плескалось солнышко, но в комнате было сумрачно из-за плотных коричневых гардин. Электрические часы мигали цифрами: 09:40.

Кого благодарить за пробуждение? Еще час бы поспала с этими спорщиками в голове — или с ума бы сошла, или не проснулась бы вообще. Наверное, мама звонит. Чтоб Наталья поскорее привыкла к местному времени — нужно встать рано, и постараться выдержать до вечера.

— Я проснулась, мам, — прохрипела она в трубку. Говорить нормально мешал разбухший язык — оказывается, это ей вовсе не приснилось. Нужно срочно напиться минералки.

— Я рад, — ответила мама Лёшкиным баском, и Наталья проснулась окончательно. — Минут через сорок буду у тебя. Шнуруйся.

И отключился.

Куда, чего? С какой радости он притащится к ней в такую рань? Зачем он вообще здесь нужен? Наталья же решила — возвращается к мужу, только побудет немножко с мамой.

Или они сами за нее решили? Муж и Лёшка. Когда она заснула. Они ведь спорили, рюмками бросались.

А… Это они во сне спорили. Значит, плевать, что они решили. Наталья все по-своему переиграет. Не нужен ей Лёшка. Она к мужу вернется.

А походка у него все-таки эротичная, — подумалось ни к селу, ни к городу. Ну и пусть! Даже если он знает тайну про облака — тоже пусть. Не нужны ей облака, не нужна его походка. Вот от рук его Наталья бы не отказалась. Руки у него стали настоящими, мужскими.

Если бы он знал, как изнылась она без его рук! Истосковалась как! И неправда, что облака ее больше не интересуют. Еще как интересуют.

Нет! У нее есть муж. Не нужны ей ни облака, ни Лёшкины руки.

Рассердившись на двойственную свою натуру, Наталья со скрипом поднялась, и направилась к холодильнику. Для начала следует утолить жажду, потом почистить зубы, а после этого уже можно разбираться в собственной двойственности.

Лёшка приехал слишком быстро — Наталье хватило времени лишь на то, чтобы проглотить пару таблеток аспирина и слегка привести себя в порядок.

Не поздоровавшись, потянул куда-то:

— Пошли. Захвати купальник — об остальном я похлопотал.

— Какой купальник с утра пораньше? Сдурел? Море еще холодное. Сейчас кофе сварю. Присаживайся.

— С каких щей кофе? Покофейничаешь на месте. Покатили.

— Да куда — можешь хоть сказать?

— Не закудыкивай дорогу. Купальник хватай, если не хочешь купаться в безбелье.

Без белья, да при Лёшке? Нет уж.

Бросив в сумку купальник и любимое парео, Наталья взглянула на гостя: ну, что дальше?

— Почапали.

В другой раз она бы, может, и посопротивлялась, но не сейчас. Да, она приняла решение — кажется? — но ничего страшного не приключится, если она пойдет с Дружниковым на пляж. Или куда он ее тянет. Нет, не на пляж — какой кофе на пляже? Заинтриговал, в общем.

Выйдя из подъезда, Лёшка направился к стоянке. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, на чем он нынче ездит. Как он говорил тогда? В двадцать мотоцикл, в тридцать машина, в сорок дача. К пенсии — большой дом, полный внуков. Или это не он говорил, а она сама о нем так думала? Неважно. Это было важным тогда, но не теперь, когда решение принято.