Александр Трапезников - Подари мне жизнь Страница 37

— Мне двойное виски, — с вызовом бросил Костя. — А даме еще и паюсной икры с ананасами.

Каргополов с некоторым удивлением уставился на него. Потом произнес:

— А мне Рита говорила, что вы какой-то санитар нищий. Врала?

— А какая вам разница? — ответил Костя. — Вы что, действительно хотите жениться на Рите?

— А вот не твое это дело.

— Мое. Потому что, и я, может быть, того же хочу.

Рита засмеялась. Закурила тонкую сигарету.

— Теперь будет у меня два мужа, — весело сказала она. — Косяками пошли. Нерест начался, что ли?

— Ты… ты!.. — начал захлебываться в словах Каргополов. — Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?

— Ну что, что? — точно так же заговорил и Костя, перебивая сам себя: — Да я… рога-то поотшибаю!..

Они одновременно вскочили. Потом схватились друг другу за грудки. Видя такое дело, охрана бросилась на помощь Каргополову. Но Рита уже урезонила своих «женихов».

— Сядьте! — резко прикрикнула она. — А вы, — брысь отсюда! — обратилась она к телохранителям. — Ишь, засуетились! Того и гляди стрельбу устроят. Давайте говорить спокойно.

— Давайте, — сказал Костя, первым опускаясь на стул.

— Ладно, — проворчал Каргополов, следуя его примеру.

За столом воцарилось некоторое молчание. Напряжение нарушил официант, принося заказ. Все выпили.

— Итак, — произнесла Рита. — Рассмотрим ситуацию трезво. У Кости тяжело болен сын. Нужны деньги на операцию. Деньги есть у Каргополова. Каргополов хочет жениться на мне. Я хочу помочь Косте. Костя получает деньги и делает операцию сыну. Всем все ясно?

Она посмотрела на них обоих и стала намазывать дольку ананаса черной икрой.

— И много ему нужно? — буркнул депутат.

— Двадцать.

— Двадцать долларов? — кисло усмехнулся Каргополов.

— Двадцать тысяч, — сказала Рита. — И это лишь на операцию. Затем потребуется еще столько же на восстановление здоровья.

— Черт! — вырвалось у Каргополова. — А ведь я где-то уже нечто подобное слышал. Кажется, у сестры моей жены с дочкой та же проблема. Уж не тот ли это самый Кент?..

— Что ты там бормочешь? — спросила Рита. — Может, калькулятор принести?

Константин пока сидел молча, но сейчас вскочил с места.

— Не нужны мне ваши деньги! — сердито проговорил он. — Ты меня, Ритка, спросила — хочу я этого или нет? Дура ты все-таки, прости Господи! Да меня от этих баксов изжога замучает.

— Вот это, молодой человек, правильно, — тотчас же отозвался Каргополов. — И не берите ни в коем случае, это стыдно. А вы, оказывается, молодец! У нас, русских, особая гордость.

— Да пошел ты!.. — огрызнулся Костя и, наклонившись к депутатскому уху, пояснил — куда именно он его посылает.

— Не понял? — удивился Каргополов, глядя ему вслед. И добавил: — А ведь начинал мне нравиться.

— Костя! — прокричала Рита.

Но тот уже торопливо шел к выходу, почти бежал.

С окончательно испорченным настроением Константин поехал на свое старое место работы, в больницу. Ему хотелось повидать прежних друзей — Митю, Катю, поболтать с ними, может быть, пивка выпить в любимом им закутке, который казался ему сейчас в сто раз милее, чем сверкающий хрустальными люстрами зал «Марриотта», где вершились большие дела в бизнесе и политике, но где сидели мелкие в основном-то души. Но санитара-писателя и его ветреной молодой жены-медсестры на работе не оказалось. Сегодня у них был выходной. Жили они неподалеку от больницы, и Костя решил отправиться к ним домой. Он шел пешком и не замечал, что за ним на некотором расстоянии по улице медленно движется «мерседес» с тонированными стеклами. Эта иномарка давно уже стояла возле больницы, кого-то поджидая. В ней сидело четыре человека кавказской национальности.

— Да, это он, — произнес один из них, одетый в черный кожаный плащ и белый шарфик на шее. — Брать будем попозже.

Константин купил в ларьке бутылку пива и стал пить из горлышка, продолжая двигаться к пустырю. Прямо за ним был тот дом, в котором жили его друзья. Но за деревьями, возле помойной свалки сидело три человека. Они жгли костерок, курили «дурь» и глотали из одного стакана дешевую водку. Когда Костя поравнялся с ними, все трое вскочили на ноги.

— Смотрите, кто идет? — радостно удивился «хряк». — Сам к нам в гости пожаловал! А мы-то его ищем-ищем…

— На ловца и зверь бежит, — хмыкнул «гиена».

— Был «живец» — станет «мертвец», — подытожил «комод», возвышаясь над всеми на целую антресоль.

«Мерседес» остановился неподалеку, с выключенными фарами. Константин ничуть не испугался отморозков. Сейчас у него как раз было такое настроение, чтобы заварить с кем-нибудь свару. Силы были, конечно, явно неравны, но Костя лишь плюнул под ноги.

— Ребятки, — произнес он. — А я вас и сам искал. Как мне вас в этой жизни не хватало!

И он первым нанес удар «хряку» прямо в нос. Что-то там хрустнуло, но в то же время и сам Костя согнулся пополам от сокрушительного пинка ногой в живот, который произвел «комод». «Гиена» добавил сзади, по спине. Константин успел лягнуть его каблуком в лицо, а тут очухался и «хряк», метя в голову. Пошла такая молотиловка, что только искры из глаз сыпались. Костя из последних сил держался на ногах, зная, что если он упадет — его забьют ногами насмерть. Он отбивал сыпящиеся на него удары, но сил уже явно не хватало. Но вдруг произошло нечто неожиданное…

«Хряк», достав нож, выбирал момент, чтобы всадить его в Костю, но кто-то перехватил его руку и заломил. Плечевая кость треснула. Отморозок взвыл от жуткой боли. «Комод» после серии искусных борцовских и боксерских приемов очутился на земле и тяжело ворочался. «Гиена», выронив из рук дубину, которой он хотел размозжить голову Косте, сам бросился бежать по пустырю, петляя, как заяц, и жалостно скуля. Все это произошло очень быстро, и Константин даже не успел ничего сообразить. Впрочем, голова его так гудела, что ему было не до того.

Кавказцы подхватили его под руки и повели к «мерседесу». Там он немного очухался, начиная приходить в себя. Из носа его капала кровь. Ренат сунул ему белоснежный носовой платок.

— Вытри, — сказал он. — Обшивку закапаешь.

— Спасибо, — отозвался Костя. — А вы кто будете?

— Не важно, — Ренат внимательно разглядывал его. Потом коротко бросил своим спутникам: — Выйдете, нам надо наедине поговорить.

Молчаливые кавказцы покинули салон иномарки.

— Где-то я вас уже видел, — произнес Костя, вглядываясь в лицо Рената. — A-а… вспомнил! Сегодня днем, у кафе.

Он усмехнулся, продолжая держать платок у носа. Теперь он понял — кто этот человек и куда он попал. Из огня, как говорится, да в полымя.

— Я могу тебя убить, — хладнокровно сказал Ренат.

— Ну и чего ждешь? — спросил Костя. — А стоило тогда вообще спасать? Нечего было вмешиваться, отдал бы на растерзание тем отморозкам.

— Они — шакалы, — пояснил Ренат. — А воин не должен умереть от рук собак-шакалов. Ты — воин. Я убью тебя сам.

— Ну хорошо, — Костя откинулся на спинку сиденья. — А за что?

— За то, что ты не должен стоять между мной и Ольгой.

— Понимаю. Но между прочим, она сейчас моя жена. У нас сын, а скоро будет второй.

— Я все знаю, — ответил Ренат. — Я в курсе всех ее дел. И за тобой следил. Ты ее не достоин. И ты не будешь с ней вместе. Ваш брак все равно фиктивный. Она все сделала только для того, чтобы спасти Антона. Он мне, как сын. И будет настоящим сыном. Я воспитаю его по нашим законам. Он станет таким же воином, как все мы.

— И второго сына тоже заберешь? — спросил Костя.

— Да, потому что он тебе так же не нужен. Ты поедешь в Израиль, и вы сделаете там операцию. Но потом ты исчезнешь. Из ее жизни. Навсегда. Иначе ты умрешь. Я сам убью тебя, своею рукой. А теперь иди.

Ренат открыл дверцу «мерседеса». Кавказцы стояли неподалеку и терпеливо ожидали. Константин выбрался из иномарки.

— Платок верну позже, — произнес он. — Приятно было познакомиться.

Он пошел напрямик через пустырь, к дому своих друзей. Потрогал рукой глаз, который начал заплывать. Губы тоже были разбиты. Болели и ребра. Это лишь в кино дерутся так, что потом все свежие, как младенцы. В жизни иначе. О разговоре с Ренатом Константину не хотелось вспоминать. Но он даже почувствовал в этом человеке какое-то горское благородство.

— А ведь действительно убьет… — прошептал он про себя. — Такие слов на ветер не бросают.

Подойдя к магазину возле Митиного дома, Костя зашел туда и купил пару бутылок водки и пива. «Водка без пива — деньги на ветер!» — подумал он.

И точно то же самое сказал сам Митя, когда отворил дверь, принимая из рук Константина бутылки. Они обнялись, а потом из комнаты вышла и Катенька, также ставшая его целовать. Костя поморщился, поскольку ему было больно от этих дружеских объятий и поцелуев, которые ложились на свежие раны.