Александр Трапезников - Подари мне жизнь Страница 36

Представление началось. Посмотреть на веселых клоунов пришли и ребята более старшего возраста, из соседних палат, и медсестры, и свободные от занятий врачи. Стояли возле стен и в дверях, сидели на кроватях, а кто-то даже заглядывал в окна. Поначалу сами клоуны немножко подрастерялись. Они, конечно, ожидали увидеть больных детей, но не таких, совсем уж измученных тяжким недугом безволосых, с синими кругами под глазами. Однако дети есть дети, а цирк — всегда остается цирком, даже если и состоит всего из двух человек. Контакт между артистами и зрителями установился очень быстро. Клоун и клоунесса бегали друг за другом по палате, спотыкались и падали, кувыркались, жонглировали мячиками и игрушками, показывали фокусы, чудили и смешили всех вокруг. Детский визг не прекращался ни на минуту. Это было феерическое зрелище. Из-под потолка сыпалось конфетти, из кармана Вильгельма Мордехаевича клоун неожиданно вытаскивал живого голубя и пускал его по палате, Мила несколько раз выпускала изо рта огонь, но пожарник, стоя в дверях, строго погрозил ей; тогда она стала плакать, и слезы из глаз текли двумя длинными ручьями. Словом, смеха было столько, что дети и взрослые отсмеялись, наверное, на несколько недель вперед. Потом началась раздача привезенных игрушек и угощение медовым тортом.

В конце представления у Кости зазвонил мобильный телефон. Он вышел в коридор, едва протиснувшись сквозь зрителей.

— Рита? — недоверчиво спросил он, узнав знакомый голос.

— Нам надо встретиться, — сказала она. — И немедленно. Приезжай в лобби Марриотт на Тверской.

— Шикарное место, — смутился он. — А что случилось?

— Там все узнаешь. Это очень важно.

Она отключилась, а Костя посмотрел на оказавшегося вдруг рядом клоуна, вышедшего передохнуть, пока Большая Макаронина продолжала забавлять детей.

— Чего вы тогда из ресторана сбежали? — спросил Валера. — А мы, знаешь, где потом оказались?

— В вытрезвителе? — предположил Костя.

— А вот и нет! В Борисовских прудах. Купались голыми при луне.

— Наверное, это было еще то зрелище! — посочувствовал Константин, доставая деньги. — Вот, кстати, плата за представление.

— Очумел? — рассердился Валера. — А в морду не хошь?

— Ладно, тогда как-нибудь сочтемся. Как только Ольга родит, а Антошка поправится, закатим такую пьянку… На Борисовских прудах, если хочешь. Место уже опробовано.

— Вот это — другое дело.

Валера в порыве чувств обнял Костю и побежал заканчивать представление. Визг и смех продолжали нестись из палаты. Константин постоял еще некоторое время, прислушиваясь, затем улыбка сошла с его губ, и он решительно двинулся к выходу.

Бывают даже у самого твердого человека минуты слабости. Причиной тому, возможно, является просто душевная усталость и поселившийся в сердце страх неизвестности, когда не знаешь, что ждет тебя впереди, и хочется как-то избежать грядущих бед, скрыться от них, спасовать и вернуться к прежней, веселой, беззаботной и легкой жизни. Нечто подобное произошло в тот час и с Константином. Он ехал на встречу с Ритой вначале с неохотой, затем, по мере приближения к месту встречи, со все большим воодушевлением, а когда уже подходил к шикарному заведению, посещаемому самыми известными людьми столицы, и вовсе с разгоревшимися вновь любовными чувствами. Странно, но в эти минуты он уже не думал ни об Ольге, ни об Антоне. Вообще ни о чем не думал, только бы вновь увидеть «свою Риту». И она тоже поджидала его с нетерпением, но на свое прелестное личико водрузила холодновато-равнодушную маску.

Костя заметил девушку за одним из свободных столиков, поспешил к ней.

— Значит — мир? — в порыве вспыхнувшей страсти быстро проговорил он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Как я рад, что ты одумалась, что простила меня. Пойми, я ведь так ждал этой минуты! Я места себе не находил. Я люблю тебя и, наверное, умру, если ты исчезнешь из моей жизни! — понимая, что он говорит, как плохой артист в скверной пьесе, Костя вообще забормотал какую-то несусветную чушь, да еще и размахивая при этом руками: — Вернись ко мне немедленно, я всех прогоню, мне больше никто не нужен, ну их всех к черту! Они меня на дно тянут, как балласт, как вцепившиеся в ноги утопленники, Рита, пойдем куда-нибудь, забудемся в объятиях, прямо сейчас, здесь можно снять номер?

— Ты с ума сошел! — засмеялась Рита; маска слетела с ее лица.

— Да, я сошел с ума, — проговорил он, ощупывая пальцами свой лоб. — Пошли в номера!

— Не прикидывайся купцом первой гильдии. Здесь номер стоит двести долларов в ночь.

— Ну и что? Деньги у меня есть! Эй! — крикнул он проходившему мимо официанту. — Па-апрашу вас!

— Чего угодно? — подлетел расторопный служитель ресторана.

— Заверните эту девушку в золотую упаковку и пришлите вместе с дюжиной шампанского в лучший люкс, куда я сейчас отправлюсь, — сказал Костя. — Только номер не перепутайте.

— Свободен! — сказала официанту Рита. — Мальчик просто перегрелся и шутит.

Официант понимающе кивнул и исчез. Костя закурил сигарету, продолжая глядеть на Риту влюбленными глазами.

— Я хочу тебе сказать, что дала согласие жить с другим человеком, — сказала она серьезно. — И это надо принять, как факт. А ты должен вернуться к Ольге. Там у тебя семья. Я сама не знаю, зачем тебя вызвала. Прости. Просто хотела еще раз взглянуть, в последний. И… попытаться помочь. Ведь тебе нужны деньги?

— При чем здесь деньги? — взорвался Костя, ударив кулаком по столу. Задребезжали бокалы, на них стали обращать внимание с соседних столиков.

— Ну, на операцию, — пояснила Рита. — На лечение. Сам же говорил, что это бешеные суммы.

— Говорил, — кивнул он. — Но у меня сейчас такое ощущение, что ты хочешь просто откупиться от меня!

— Нет, Костик, — произнесла Рита еще более серьезно. — Я, может быть, себя хочу продать, ради спасения твоего сына. Собой пожертвовать для тебя, вот что!

Тут и она сама тоже почувствовала, что их диалог все более и более напоминает какой-то мексикано-бразильский сериал, а оба они как бы соревнуются в пустом благородстве. «Переигрывать тоже не надо, — подумала Рита, — а то весь мой план рухнет».

— Сейчас сюда придет один человек, — торопливо сказала она, взглянув на часики. — Это мой жених. И мы все уладим.

— Я ему морду набью, — угрюмо отозвался Костя, раздавливая сигарету в пепельнице с такой злостью, словно эти табачные изделия были исключительно одни во всем виноваты.

— А вот и он, — произнесла Рита, положив свою ладонь на его руку.

По ресторану, в окружении трех охранников, шел Каргополов. Его влюбленный вид сменился на недовольную гримасу, когда он подошел к их столику. Колючий взгляд забегал по лицу Константина. Тот смотрел также презрительно и недоброжелательно. Выглядело это как молчаливый поединок двух самцов-оленей. Только не хватало им еще воинственно протрубить на весь зал и сцепиться рогами.

— Этот кто? — Каргополов ткнул пальцем в сторону Кости. — Тот, что ли, с выставки?

— А это никак твой депутат? — в тон ему произнес Константин. — Который без штанов, но в смокинге?

Он встал, и они теперь стали буквально сверлить друг друга глазами. Того и гляди дырок наделают.

— Ладно, мальчики, садитесь, оба, — миролюбиво сказала Рита. — У нас будет разговор серьезный.

Костя послушно опустился на стул; то же самое, развалившись, сделал и Каргополов. Охрана замерла в некотором отдалении, не спуская глаз с Константина.

— Убери своих нукеров, — приказала Рита. — А то они еще бросятся и покусают.

Депутат подал небрежный знак, и охранники отошли к стойке бара.

— Ну? — грубо произнес он. — Мы с тобой как договаривались? Встретиться здесь, поужинать, а потом поехать на нашу виллу. А третий нам не нужен. Я в постели и один с тобой справлюсь.

— Хам ты все-таки, Каргополов, — отозвалась Рита. — Как тебя только в партии держат. Костя — мой друг.

— А я кто же?

— А ты — мой жених.

— Если ты будешь такие штучки выкидывать, то свадьба может вообще не состояться.

— Состоится, Каргополов, ведь ты же сам этого хочешь, — уверенно сказала девушка. — Спишь и видишь. А вот я могу действительно передумать. Женихов у меня, между прочим, навалом. Вот хотя бы Костя. Или этот, из Думы твоей засранной, который вечно скандалит. Он мне, между прочим, пятьдесят тысяч баксов предлагал, лишь бы я только с ним на Канары отдыхать полетела.

— Ха-ха-ха! — нарочито громко засмеялся Каргополов. — Этот тебе и пятьсот долларов не даст. Жмот и сволочь. Вечно хочет за чужой счет проехаться.

Он вновь подал знак и к нему подскочил официант.

— Мне виски! — буркнул Каргополов. — Даме — мартини. А этому… пусть сам заказывает.

— Мне двойное виски, — с вызовом бросил Костя. — А даме еще и паюсной икры с ананасами.