Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 2 Страница 37

В зале заседаний правления стояла гробовая тишина, пока Бенедикт сосредоточенно просматривал бумаги. Норрис со своего обычного места возле двойных дубовых дверей хорошо видел, что многие из сидевших вокруг стола казались невероятно напряженными. Чарльз, которого он не видел несколько месяцев — Бенедикт потребовал его присутствия, — своим бледным, усталым лицом больше не напоминал того молодого жизнерадостного человека, о ком Норрис часто думал.

Холодным, уверенным тоном Бенедикт начал перечислять все то, с чем дирекции приходилось сталкиваться за последние два-три года: судебные процессы, постоянное вмешательство и расследования правительства, активное расширение дела в удачные годы, что привело к нескольким крупным краткосрочным займам.

— Учитывая недавние трагические события… — На мгновение голос Бенедикта дрогнул, и Норрис заметил, как Чарльз стиснул ручки своего кресла. — Трагические события, — повторил Бенедикт, медленно обводя взглядом всех членов правления, каждый из которых в той или иной степени приходился ему родственником, — заставили меня задуматься о собственной смертности. Неохотно я пришел к заключению, что не располагаю хрустальным шаром и больше не чувствую уверенности, что проблемы нашей компании исчезнут, если еще больше работать, еще безжалостнее бороться с конкурентами.

Он замолчал и взял стопку подшитых документов.

— Мы должны реорганизовать компанию, пустив в оборот акции «Тауэрс», пока еще в нас верят.

Все заговорили одновременно. В течение нескольких мгновений Бенедикт терпеливо ждал, потом резко стукнул рукой по столу.

— По многим причинам, но главным образом потому, что я решил на сей раз прислушаться к советам финансовых и юридических консультантов, акции «Луизы Тауэрс косметике» не будут включены в общий пакет, предложенный на продажу. Эти ценные бумаги в настоящее время оцениваются и выделяются в отдельный пакет, чтобы я мог частным образом выкупить их, а затем оформить «Луизу Тауэрс» как самостоятельную, частную компанию.

Это была неправда. Никто не советовал Бенедикту проделать такую операцию, и она явилась новостью для Норриса. Он был ошеломлен и видел, что Чарльз — тоже. Чего не скажешь об остальных членах правления. Не последовало никаких вопросов; все они знали, откуда появилось косметическое подразделение, и в прошлом Норрис слышал, как многие из них сетовали по поводу этого сумасбродства.

Часа через два правление разделилось на три группы, чтобы изучить и обсудить сложные отчеты, подготовленные финансовыми консультантами компании. Снова и снова назывались брокерские фирмы и соответственная цена акций, на которую следует рассчитывать. Было понятно, что потребуется несколько недель, чтобы полностью оформить предложение на продажу.

Члены правления начали выходить из зала; Норрису было очевидно, что Чарльз хотел задержаться и поговорить, но Бенедикт так же очевидно не хотел.

— Я позвоню тебе через пару дней, — бесцеремонно бросил он Чарльзу, покидая зал и направляясь в свой кабинет.

На следующий день Норрис понял, почему Бенедикт не пожелал продолжить беседу с Чарльзом и менее всего был расположен обсуждать фирму «Луиза Тауэрс, Инкорпорейтед».

Бенедикт вызвал Норриса около двух часов в свой кабинет; Грег Филлипс, юрист, занимавшийся личными делами Бенедикта, и один из распорядителей Фонда Бенедикта Тауэрса, терпеливо сидел в большом, приземистом кресле у окна. Бенедикт жестом указал Норрису на второе кресло рядом с Филлипсом и продолжил чтение документа за своим столом.

Наконец, минут через пятнадцать, он поднял голову и взглянул на Филлипса, а затем пристально посмотрел на Норриса.

— После реорганизации «Луизы Тауэрс» в самостоятельно оформленную компанию, на основании этого документа, как я понял, Чарльз Тауэрс полностью исключен из участия в делах фирмы, после моей смерти контрольный пакет акций «Луизы Тауэрс» переходит к Кристоферу Тауэрсу, известному как Кик, будет находиться под опекой до достижения им тридцати лет, и будет передан ему при условии, что правление «Луизы Тауэрс» аттестует его как добросовестного сотрудника, поработавшего на каждом уровне в компании в течение как минимум пяти предшествующих лет. — Он замолчал, а потом добавил с кривой усмешкой: — Я также понимаю, что если я умру до того, как Кику исполнится двадцать пять, он не будет поставлен в известность, что, возможно, станет владельцем компании, до тех пор, пока Луиза не сочтет это разумным, если она переживет меня, или вы, Филлипс, как адвокат.

— Все верно, — сказал Филлипс.

— Этот пункт… — Бенедикт передал документ Филлипсу. — Вы уверены, что это условие делает абсолютно невозможной продажу «Луизы Тауэрс» после моей смерти? Что «Луиза Тауэрс» останется закрытой корпорацией, принадлежащей потомкам семьи Тауэрс, и что ни одна акция не может быть продана без…

— Единственный способ, каким она может быть продана — и даже в этом случае не конкуренту, — с одобрения Кика после получения им в собственность контрольного пакета, вместе с полным согласием правления.

— А тогда, будем надеяться, в правление войдет Фиона Тауэрс по достижении ею двадцати восьми лет, при условии, что она будет соответствовать вышеназванным профессиональным требованиям? И Зоя Тауэрс, моя племянница, тоже? И мужья обеих, при условии, что правление в полном составе одобрит их кандидатуры, кем бы они ни были?

— Да, — в голосе Филиппса не чувствовалось ни малейшего признака раздражения или усталости, хотя он просматривал все эти пункты далеко не один раз.

Бенедикт едва заметно улыбнулся.

— Что ж, Норрис, я счастлив, что ты уже достиг зрелого возраста. Нам не нужно ждать, когда тебе исполнится столько-то лет. А теперь я хочу, чтобы ты знал: я намерен попросить тебя как старинного друга семьи войти в состав нового правления «Луизы Тауэрс», как только будут завершены все формальности по учреждению компании как самостоятельной организации. Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, чем это решение. Я собираюсь сохранить за собой кресло председателя, а Луиза будет официально признана президентом компании. А чтобы дирижировать оркестром, сегодня я прошу тебя принять пост главного исполнительного директора «Луизы Тауэрс».

Норрис надеялся, что испытываемое им потрясение не написано у него на лице.

— А Луиза знает… хочет этого?

К великому облегчению Норриса, Бенедикт широко улыбнулся, потом рассмеялся, как будто услышал хорошую шутку.

— Конечно, приятель. Конечно, хочет. Она в восторге, и мы оба нисколько не сомневаемся, что нокаутируем конкурентов и займем первое место в этом десятилетии.