Разведенка с прицепом (СИ) - Дина Ареева Страница 37

Он берет паузу, но не длинную, достаточную для того, чтобы озвученное произвело нужный эффект:

— Мы с Эмиром летали к моим сыновьям в Америку, чтобы сделать тест-ДНК, — отец сдерживается, но глаза выдают торжество и ликование. — Афра соврала, это не его дети.

— Соврала? — недоумеваю я. — Но зачем? Зачем она оболгала Эмир-бея?

— Эмир сказал правду, но не всю. Он благородный человек, не стал наговаривать на сестру. Но мы встретились с ее подругой, и она рассказала нам, что Афра была безумно влюблена в Дениза. Она считала, что троюродное родство небольшое препятствие, раньше между собой женились и двоюродные. Эмир же относился к Афре как к сестре. Вот она и решила ему отомстить. Оговорить. Пошла с подругой в ночной клуб, познакомилась с парнем. Она даже имени его не знает. Так что ни у Мерта, ни у Керема нет другого отца, кроме меня.

На миг мелькает слабая надежда, что сейчас он скажет: «Теперь вы мне не нужны, можешь забирать дочь и идти на все четыре стороны». Но вместо этого слышу совсем другое.

— А у меня нет и больше никогда не будет других детей, кроме тебя, Ясемин.

И мне от отчаяния хочется плакать.

Глава 20

Ясмина

— Не волнуйся ты так, дочка, мои родители тебя не съедят, — Омер шутит, впрочем, это не мешает ему самому нервно перебирать край лацкана пиджака.

— А меня? — серьезно спрашивает Лале. — Меня съедят?

Омер тут же расплывается в умильной улыбке.

— Ну что ты, мой прекрасный цветочек! Бабушка Хасна и дедушка Кемаль не едят детей.

— А кого они едят, дедушка?

Дедушка Омер от такого обращения растекается лужицей и принимается подробно перечислять, чем именно предпочитают перекусить самые старшие Оздены.

Мы едем знакомиться с родителями Омера, которого я по прежнему не могу называть отцом. Но мы с ним прошли ДНК-тестирование, которое показало, что Омер со стопроцентной вероятностью мой биологический отец. А главное, я все рассказала Лале.

Надо было видеть, как отреагировала моя девочка. Сначала замолчала, затем прикрыла обеими ладошками рот.

— Это плавда? — посмотрела на меня восхищенными глазками. И к Омеру на турецком: — Вы мой дедушка?

— Да, мое сокровище, — подтвердил Омер, — я твой дедушка. Папа твоей мамы.

— А вы точно хотите? — внезапно спросила Лале.

— Хочу? — удивился Омер. — Что именно я должен хотеть, жизнь моя?

Лале замялась, посмотрела на меня в поисках поддержки. Затем снова на Омера. Наклонилась к нему и доверительно прошептала:

— Хотеть быть моим дедом. Только сильно-сильно надо. Иначе я не согласна.

Омер растерянно заморгал.

— Как я могу не хотеть, душа моя? Ты же самый красивый цветочек на свете.

Но Лале не сдалась, пока не взяла с Омера слово, что тот будет ее дедушкой вечно. Только мне призналась, когда я укладывала ее спать.

— Почему ты решила, что дедушка Омер передумает быть твоем дедом, малышка? — спросила я ее, поправляя подушку. Лале долго молчала, а потом проговорила скороговоркой:

— Плосто один уже пелехотел быть моим папой!

И отвернулась. А меня изнутри обдало волной жара, так что даже кончики волос запылали.

Чтоб под тобой земля горела, Дамир-бей! Как ты посмел обмануть моего ребенка? А я, дурочка, с тобой еще целовалась…

После того, как тест ДНК подтвердил отцовство, Омер заикнулся о том, чтобы мы с Лале переехали к нему в дом. Я случайно услышала, пришла звать их на обед, а они слишком громко говорили с Денизом. И я замерла у двери.

— Раз уж обе девочки будут носить фамилию Озден, логично, если они переедут ко мне, Эмир-бей, — начал отец, но Дениз его перебил.

— У тебя недостаточно охраны, Омер-бей. Ясемин и Лале останутся здесь, пока мы не представим ее обществу.

— Но я скучаю по ним, особенно по внучке.

— Послушай, брат, я понимаю тебя, — голос Эмира зазвучал мягче, но это в сравнении. Насколько в принципе может мягко звучать голос этого человека. — Но ты как-то обходился без дочери двадцать лет, а теперь и дня прожить не хочешь.

— Ты правду говоришь, Эмир, — ответил ему отец, — но Лале так похожа на мою маленькую Ясемин. Когда я на нее смотрю, словно переношусь в прошлое, где я был молодой и влюбленный. А моя единственная дочь называла меня папой. Если бы ты знал, брат, как я хотел бы вернуться в прошлое и все изменить. Я бы сделал все, чтобы моя дочь была рядом.

Я тихо на цыпочках отошла от двери до самой лестницы и уже оттуда затопала громче, чтобы меня было слышно. И теперь услышанное мне тоже не дает покоя.

Значит Омер запланировал мой выход в свет, и я понимала, что он когда-то об этом заговорит. Но во-первых, я еще не решила, соглашусь или нет. А во-вторых, причем здесь Эмир Дениз?

И конечно, глядя на отца, я теперь не могу не думать, как могло быть, если бы наша с Омером связь не прервалась.

Мы подъезжаем к большому дому, огороженному высоким забором. Он не выглядит так кричаще роскошно, как дом тех же Денизов. Здесь больше сдержанной элегантности и стиля — того, что отличает коллекции люксовой серии от масс-маркета.

Нас уже ждут. На крыльце стоит худощавая женщина с осанкой, которой позавидовала бы любая балерина. Вспоминаю, что госпоже Хасне Озден почти семьдесят пять, и невольно проникаюсь уважением. Впрочем, Кемаль Озден на свои восемьдесят тоже не выглядит.

Что ж, хотя бы в генетической лотерее нам с Лале повезло.

— Здравствуй, Ясемин, — сдержано здоровается Хасна и смотрит на Лале. — И ты здравствуй, принцесса Лале. Я бабушка Хасна.

Ее взгляд вмиг теплеет, и у меня отлегает от сердца.

Пусть моей дочке будут рады. Мне не нужно. Мне от них уже ничего не нужно.

Господин Кемаль держит губы крепко сжатыми, руки за спиной сцеплены в замок. Взгляд угрюмый и цепкий, окидывает меня им несколько раз с ног до головы. Затем переводит на Лале.

— А я знаю, ты дедушка Кемаль! Ты любишь чорбасы и кебаб! — заявляет ему малышка, и у пожилого мужчины от удивления брови едут вверх.

— А ты откуда знаешь? — не скрывает он изумления.

— Мне дедушка сказал, — доверительно сообщает Лале и оборачивается на Омера, — вон тот.

Она подходит к Кемалю и берет его за руку, отчего тот дергается как от удара током. Но руку не забирает.

— А еще он сказал, что ты покажешь мне котят. Пойдем.

Кемаль переглядывается с Хасной, с сыном и даже со мной. Затем снова обращает взгляд на Лале.