Габи Хауптманн - Горсть мужества Страница 39

Несколько секунд после этого он сидел неподвижно, затем просмотрел все чеки и пересчитал в уме примерную сумму. Около 240 тысяч марок.

Отодвинув стопку с чеками, Манфред задержал дыхание, пока мысль, промелькнувшая в недрах мозга, не сформулировалась окончательно.

Он посмотрел на даты, когда выставлялись счета. Бухгалтерия реагировала очень быстро, потому что повсюду гарантировалась скидка в случае платежа наличными. И, тем не менее, какая фирма оплатит уже в начале срока? Шесть недель – это норма, то есть платежи будут проходить еще как минимум от трех до четырех недель.

За три-четыре недели он провернет свою сделку с землей.

Манфред взволнованно схватил калькулятор.

Заем в размере 180 тысяч марок при ставке в шесть процентов обойдется в месяц около девятисот марок. Не бог весть какая сумма, но и этого можно избежать, если он перенаправит прохождение денег с этих чеков в сумме 180 тысяч на свой счет. Поскольку Манфред имеет право подписи, это будет для него нетрудно. После того как совет оплатит землю, он тотчас выровняет счета.

От волнения Манфред начал рисовать в своем блокноте самые фантастические фигуры. Ему следует обдумать все это в спокойной обстановке. Такая акция могла бы стать великолепной. Надо только обмозговать все проблемы с прохождением денег через его счет немного похитрее, чем он только что походя, набросал. Он отодвинул стопку со счетами, захлопнул папку и откинулся на спинку кресла.

«Но окупится ли риск? – спросил себя Манфред и тут же ответил: – Только если банк выдаст мне кредит».

Едва Гюнтер увидел Линду, идущую к его машине от подъезда через дворик в новом черном платье, с обнаженными великолепными плечами, все страхи и опасения, преследовавшие его, показались ему смешными. Как она соблазнительна, как она двигается, как великолепно облегает ее стройные ноги длинное платье, как выделяется под тонкой тканью потрясающая грудь! Гюнтера удивило, что еще несколько минут назад он сомневался в своей потенции. С того момента, как он увидел Линду впервые у себя в саду, ни в чем другом он не сомневался. Гюнтер вышел из машины и устремился навстречу девушке.

– Ты так хороша, что дух захватывает, – сказал он, целуя ей руку.

– Спасибо, – улыбнулась Линда. – Ты тоже неплох!

Это, конечно, не горячее любовное приветствие, но надежда есть, подумал Гюнтер, открывая для Линды дверцу машины.

– Прости, что я немного опоздал. – Он помог ей сесть. – Сегодня не мог выйти раньше из офиса.

Должно быть, этот офис зовется Марион, размышляла Линда. «Нет» она успеет сказать всегда.

Сев за руль, Гюнтер еще раз с наслаждением оглядел Линду сверху донизу, прежде чем завести машину.

– У тебя хороший вкус, – сказал он. – Где у нас в Рёмерсфельде можно приобрести такое сногсшибательное платье?

– В бутике «Индра».

О том, что ей пришлось дважды пойти в магазин, Линда умолчала. Как и о встрече с Дирком. Зачем? Он потерял свой последний шанс, хотя и имел его.

Они медленно выехали со двора. Линда заметила, что Гюнтер сразу свернул налево, чтобы как можно скорее покинуть пределы города, но это не смутило ее. Она наслаждалась комфортом, возможностью спокойно наблюдать из окна, как мимо проплывают местные ландшафты. Шум мотора почти не слышен, выхлопные газы в салон не попадают, кондиционер освежает воздух, и все вокруг кажется совсем другим.

Как хорошо иметь деньги, подумала Линда и откинулась на спинку сиденья.

Маленькая пантера становится ласковее. Гюнтер наблюдал за ней краем глаза, надеясь, что слишком ласковой она тоже не будет. Немножко дикости было бы совсем неплохо.

Клаус свернул с автобана и направился самой короткой дорогой к Рёмерсфельду, еще раз прокручивая в голове сегодняшний день. Он сильно устал, поэтому заметил серебристый «мерседес», когда он уже проскочил мимо него по встречной полосе. В зеркале заднего вида он успел рассмотреть номер машины. GS1. Шмидт. Куда это он направился в такое время? И с кем? Или он со своей малышкой уже так далеко зашел? Ну что ж, с него станется. Клаус снова сконцентрировал внимание на дороге, и в горле у него застыл крик ужаса. Он начинал входить в поворот, который не просматривался с этого места дороги, а навстречу ему, прямо по разделительной линии, несся маленький красный автомобиль. В последнее мгновение Клаус нажал на тормоз и вывернул руль вправо, уводя машину из-под удара, потом бросил ее влево, чтобы не столкнуться с дорожным ограждением, и, едва удерживая руль, затормозил на противоположной обочине дороги. Мотор заглох. С трясущимися руками Клаус долго стоял на обочине, не в силах пошевелиться. Счастье, что в это время на трассе почти нет транспорта и она свободна по всей ширине. Иначе он на полном газу улетел бы в кювет. Клаус с удовольствием развернулся бы, догнал этого недоумка и сказал все, что думает о нем, но его возбуждение таково, что он не в состоянии даже завести мотор.

Марион сидела дома перед телевизором и злилась. Она побывала сегодня в городской управе, в архивном отделе, желая узнать все об участке земли, прилегающем к территории приюта для животных. Но узнала лишь, что человек, отвечающий за записи о землепользовании, будет на месте завтра. Никто, кроме него, не смог дать Марион справку, и это еще больше усилило ее подозрения, что все происходящее – крупная тайная игра. Завтра рано утром она подкараулит этого господина и не оставит в покое до тех пор, пока не выяснит все до последней детали. Иначе она даст поручение своему адвокату привести в порядок все документы, касающиеся ее части имущества. Тогда, если Гюнтер, не дай Бог, снова, как несколько лет назад, ввяжется в аферу и потерпит крах, сама Марион не останется у разбитого корыта.

Кроме того, ей уже действовали на нервы его постоянные совещания. Вполне возможно, что сегодня какому-нибудь члену боулинг-клуба и будут вручать очередной знак отличия, что-то типа почетного боу Лингиста, но почему именно Гюнтер должен произносить там торжественную речь и потом еще оставаться на этом идиотском торжестве, ей совершенно непонятно. Мужчины все такие, сказал ей Гюнтер, прежде чем уехать. Им нужно время от времени потусоваться среди своих.

Почему он всегда говорит за других, если сам в чем-то таком нуждается? Если бы ему это было не нужно, Гюнтер никогда не пошел бы туда.

А зачем взрослому мужчине такое ребячество, спросила его Марион, увидев, что под свой темно-синий костюм он надевает трусы бирюзового цвета.

– Потому что мы играем очень охотно, – огрызнулся он.

Еще один момент, который Марион совершенно не понимает. Девочки заканчивают играть самое позднее в восемнадцать лет, мужчины же в большинстве своем остаются детьми до глубокой старости. И эти игры прекращаются, когда они просят священника к своему одру.