Развод. (не) наша дочь - Адалин Черно Страница 39

— Если ты настаиваешь, можем поиграть в прыжки в высоту.

Ника смеется, хотя еще минуту назад я видела в ее глазах испуг. Давид разжимает пальцы на ее худеньких плечиках, ставит ее на ноги и ерошит волосы, хотя она и пытается уворачиваться.

— Настя!

Совершенно неожиданно Ника бросается ко мне и увлекает в игру вместе с ними. Мы перебираем несколько вариантов игр, пробуем все по очереди и в конце концов останавливаемся на городах. Называем по очереди те, что знаем, и я поражаюсь тому, насколько Ника в свои шесть лет образованна. Когда она предложила поиграть в города, я предполагала, что она назовет всего несколько, потому что ну откуда ей при таком воспитании знать больше, но дочка и здесь меня удивила, называя те города, которые, стыдно признаться, я и сама не знала.

— Победитель определен, верно? — хмурится Давид, когда зависает на очередной букве и лукаво смотрит на Нику.

Она победоносно улыбается и в итоге гордо говорит о ничьей, хотя конечно, она выиграла.

— Откуда такие познания в географии? — интересуется Давид, удивленный не меньше меня.

— Я не только географию знаю, — серьезно заявляет Ника. — Но и читать умею, считать, умножать. Мы с бабушкой так развлекались. Сначала она читала мне книжки, потом научила читать самостоятельно, а когда я прочитала все сказки и детские книги, что у нас были, мы стали учить математику. Бабушка говорит, что у меня дар и его нужно развивать!

— Может, мороженного? — разбавляет вдруг повисшую гнетущую тишину, Давид.

Он, видно, шокирован не меньше моего. Мать свою он определенно как-то по-другому представлял, как и он.

— Я бабушк позову, хорошо? — вдруг говорит Ника и убегает, хоть Давид и пытается ее остановить.

— Это плохо, — хмурится он. — Бабушка наверняка ушла.

— Куда?

— Домой. После случившегося я приказал ей убираться.

Мы срываемся с места, как по команде. Спускаемся вниз, находим разочарованную Нику, которая вовсю ищет бабушку, но нигде ее, ожидаемо, не находит. Я бы может и посмотрела на Давида с осуждением, но учитывая всплывшие факты, упорно молчу и думаю, как отвлекать дочь. У нас ведь получалось. Еще пять минут назад она совсем не думала о бабушке, а тут, со слезами на глазах ходит и ищет.

— Никуш… давай мороженое поедим, — пытаюсь ее отвлечь, но она на меня никак не реагирует.

У меня сердце кровью обливается, а потом, поймав Нику в гостиной, я замечаю то, о чем и говорила мне Наталья — синяки. На том месте, где Нику держал Давид, когда она едва не упала.

Глава 39

— Привез, — недовольно проговаривает Давид, проходя мимо меня и минуя островок посреди кухни, за которым я сижу со стаканом кофе.

Ничего не ответив, слежу за ним взглядом и немного хмурюсь. Не понимаю, когда мы стали вести себя так, словно у нас за плечами — десятилетний брак и вот такие молчаливые невысказанные недовольства в порядке вещей. Но с Давидом как-то просто. Ощущение, что мы давно друг друга знаем, хотя время от времени все же проскальзывает неловкость, прямо как сейчас, когда он, сделав себе чашку кофе, садится рядом и случайно задевает ногой мою коленку.

Смутившись, сжимаю колени вместе и хватаю стакан капучино, который выпила только наполовину. По-хорошему, надо бы пойти извиниться перед Натальей, но я отчего-то не могу сдвинуться с места. Сижу, словно прикованная, к этому островку и засматриваюсь на мужские руку и пальцы. Красивая, увитая тугими венами рука и длинные, будто точеные пальцы. Раньше я замечала только лицо Давида. Нахмуренное, улыбчивое, радостное и не очень. С правильными чертами, темными бровями и карими глазами.

Помню, как в первый день определила его к хищникам. К тем многочисленным мужчинам, с которыми приходилось сталкиваться на работе. Хищным, опасным, считающим себя особенными. На таких пришлось насмотреться достаточно. И Давид очень сильно подходил под их описание. Но только до тех пор, пока я не узнала его ближе, пока не почувствовала его внимание и заботу. Как там говорят, красота в глазах смотрящего?

— И что дальше? Возьмем ее в няни?

Возьмем. Почему-то концентрируюсь именно на этом слове. Возможно, потому что произнесено оно таким тоном, будто это и вправду касается нас двоих, а не только меня. Ведь по-правильному это мне платить за ее услуги и мне с ней договариваться, а Давид… он вообще с легкостью может съехать от нас, но он почему-то остается и старается принимать решения по Нике.

Так, словно…

Словно он ее отец.

Даже у Назара не возникает желания спросить, а что Ника. Как она… дальше? Как я буду справляться? И не нужна ли мне помощь. Впрочем, его вообще дочь не интересует. Она для него, как нечто ненужное и только мешающее.

— Да, я планирую это сделать. Нанять твою маму в качестве няни для Ники. По крайней мере, пока все не устаканится.

— И что, все теперь? Ты полностью ей доверяешь?

Чтобы не сидеть рядом и не чувствовать жар мужского тела, вскакиваю со стула и занимаю руки видимостью занятости. Мою чашку, старательно не обращая внимания на то, что Давид обернулся и смотрит на меня. Остро, пронзительно. Удивительно, как раньше я не замечала его взгляда. И присутствия будоражащего, словно давящего, тоже не замечала. Как и ширины его плеч, силы рук, которые прямо сейчас спокойно передвигают тяжелый стол с мраморной поверхностью.

— Так удобнее, — спокойно поясняет Давид, отодвигая стол от прохода чуть дальше.

Я снова отворачиваюсь. Концентрирую внимание на чашке из-под кофе, которую мою уже минуты три, хотя мыть там, по большому счету, нечего. И не отвечаю.

— Бабушка вернулась! — радостная Ника влетает в кухню вихрем.

Пролетает в том месте, где еще минуту назад стоял стол, который действительно мешал, если вот так неожиданно залетать в комнату, и подбегает ко мне. Смотрит снизу вверх, улыбается искренне.

— Она сказала, что была в магазине, но забыла карту, поэтому не успела ничего купить.

Давид за моей спиной хмыкает, а я осознаю, что мне это совершенно неважно.