Александр Коврах - Впечатление. Повесть Страница 4

Недавно в разговоре с матерью она сообщила, что, наверное, скоро выйдет замуж. «Наверное…» – повторила вслух Софи и разрыдалась.

Рассвело.

Софи открыла глаза и не поняла: спала она или нет?

Солнце взошло.

«Я буду за него бороться!» – решила Софи.

Радуясь наступившему дню и надежде на улучшение отношений с Васей, Софи несла ему завтрак. Сегодня она и на себя захватила кофе и бутерброды.

Вася стоял у мольберта и смотрел на холст. Самые противоречивые мысли вызывало изображённое лицо женщины. Рукой, с засохшей на ней краской, Василий нежно провёл по шершавой поверхности картины.

В дверь постучали. Вася в испуге отдёрнул руку и рассмеялся потому, что начал бояться в собственном доме. Он крикнул:

– Входи!

Вошла Софи с подносом в руках.

– Ничего, если мы позавтракаем здесь?

Он лишь неопределённо пожал плечами.

Холодность Васи совсем не огорчила, а даже наоборот – обрадовала: по крайней мере, он позволил находиться рядом. Софи тешила себя тем, что с помощью кулинарии напомнит Васе: она всё-таки женщина. Она и утренний наряд подобрала соответствующим образом.

Лицо Васи заросло щетиной. Оно выглядело осунувшимся от бессонной ночи. Этот факт произвёл неприятное впечатление на Софи.

– Ты ночью кричала, – сказал Вася, вытирая тряпкой кисти. Он даже не посмотрел на Софи.

Это походило на бесстрастное сообщение по телевизору: погибло столько-то, спасли столько-то. Голые, никому не нужные факты. Софи чуть не выронила поднос: так защемило сердце. Казалось, будто повторялись события прошедшей ночи. Словно она только что вошла и не застала Васю в мастерской. После сходила на кухню. Вернулась. А он уже здесь. И ничего, решительно ничего не произошло. Мир на месте. Мастерская на месте. Дом – чёрт бы его побрал! – на месте. И этот лгун стоит перед ней и чистит свои кисточки. А после с довольным видом говорит: она кричала. И радуется тому, что вышел сухим из воды, обеспечил себе алиби.

– Кошмар приснился, – ответила Софи. Она не боялась выдать себя, что знает правду: Вася спишет на кошмар.

– Тебе нужно высыпаться… – подытожил Вася, сел в кресло и взял чашку.

«Неотёсанный чурбан!» – со злостью подумала Софи. Намёк на её возраст выглядел отвратительным.

Ревность снова начала захлёстывать Софи: его аппетит – результат ночных отлучек. Но Софи посмотрела на происходящее с другой стороны: «А кормлю его я!» Обрадованная придуманной уловкой, она в душе ехидно рассмеялась над неизвестной соперницей. Софи села напротив, положив ногу на ногу. Бёдра лишь наполовину прикрывала чёрная юбка.

– Как тебе работалось? – невозмутимо поинтересовалась Софи.

– Нормально.

В ответе слышалось спокойное безразличие и раздумье над чем-то. Ей страсть как хотелось подойти к мольберту. Софи неожиданно спросила:

– Можно посмотреть?

Взгляд Васи отдавал тяжестью и должен был смутить. Но Софи выдержала его. Она, как ни в чём не бывало, смотрела на Васю.

Сегодняшним утром Софи произвела на него впечатление. Но странное, нелепое ощущение некоего подтекста не покидало Васю.

Портрет любовницы поразил Софи. Ей захотелось швырнуть бутерброд в лицо изменнику. А ещё лучше – всадить лежащий на виду нож в холст.

– Тебе нравится? – как назло спросил Вася.

Софи выдержала паузу и ответила:

– Впечатляет.

Она сказала правду, потому что портрет во всех отношениях превосходил написанное ранее.

Дрожа от негодования, Софи подошла к Васе и поцеловала. Её ноздри расширились, когда она пыталась втянуть в себя запах его тела.

Софи села. Она обнаружила, что Вася не терял время даром: принесённый завтрак таял на глазах.

– Вася, знаешь, мне скучно, – жалобно проговорила Софи.

– И что? – Его глаза уставились на Софи.

Она взяла руку Васи за пахнущие краской пальцы. Он не выдернул руки, но и откровенного участия не выказывал.

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты уделял мне чуточку больше внимания!

– Хорошо… – неопределённо бросил Вася. – После поговорим.

– Не буду тебе мешать. – Софи подалась вперёд, поцеловала Васю и ушла.

Умиротворённость возникала в душе, когда Вася смотрел на портрет. Опасаясь, что желание кое-что подправить испортит труд не одной ночи, Вася решил выспаться.

Он проспал целый день. Софи вся измучилась, но терпеливо ждала. Она сидела на стуле в соседней комнате. Когда Вася проснулся, она вошла в комнату, легла в постель и прильнула к нему.

Неопределённое, непреодолимое чувство тоски заполнило Васю, когда он обнял Софи.

– Обещай, что мы куда-нибудь сходим вместе, – шепнула Софи.

«Ну вот, начинается!» – простонал в душе Вася. Вслух он ничего не сказал.

– Почему ты боишься себе признаться в том, что хочешь изменить свою жизнь? – назидательно поинтересовалась Софи.

– А разве я живу не так, как мне хочется?

– Может и так, но ты не считаешься со мной!

– С тобой?

– Мне так опостылела работа. Света белого не вижу! Подруги семьями обзавелись… Ты знаешь, работа фотомодели, в понятии некоторых людей, откровенная проституция.

«Ах, какие переходы. Вот куда ведёт дорожка», – понял Василий. Но ссоры ему не хотелось. И он поцеловал Софи.

7

Наступивший март лихо отмерил свою половину. В некоторые дни припекало так, что хотелось сбросить тяжёлую куртку. Но ветерок, холодный ветерок овевал тщедушные тела людей с другой стороны, где они были недоступны солнцу, охлаждая подобного рода пыл.

– Софи, в чём дело? – раздосадованный фотограф в потёртых джинсах, рубашке и кепке, надетой задом наперёд, непонимающе уставился на девушку.

Ослеплённая ярким светом прожекторов, Софи почти не видела фотографа. Она пыталась преобразиться, отрешиться от переживаний. Но как не переживать? Другая женщина, мерзкая искусительница завладела её будущим, будущим безоблачным. Без убийственной ревности здесь, пожалуй, не обойтись. Любовь… А разве она существует на свете?

«Он будет мой!» – заключила Софи после некоторого раздумья и почувствовала облегчение. Вопрос: как? – вернул её в кривую колею сомнений.

На фоне шикарной машины красного мерзкого цвета, каким сейчас он казался, Софи испытывала отвращение к обожаемой когда-то работе. «Когда-то…» – криво усмехнулась Софи.

– На сегодня всё, – недовольно выдохнул фотограф. – Завтра как обычно.

– Травки покурим? – предложила Софи.

У фотографа завертелись зрачки. Он ошарашено посмотрел на девушку.

– Ну ты, мать, даёшь!

– Смотри, передумаю.

Фотограф что-то прикидывал в уме. Неожиданное предложение сказывалось на его рассудительности.

Софи всунула деньги во вспотевшую ладонь парня. Фотограф испарился, словно его и не было.

Софи сидела и курила сигарету, когда вернулся запыхавшийся и раскрасневшийся фотограф. Он предстал перед ней возбуждённый от всего сразу: от неожиданного предложения и предвкушения бесплатного удовольствия.

– Это не просто какая-нибудь подзаборная, а настоящая… степная, ветрами опалённая! – кипя от нетерпения, разглагольствовал фотограф.

В сущности, Софи плевать – степная, подзаборная… Она просто знала, что он балуется. Хобби у него такое. Одни кораблики мастерят. Другие марки собирают. А он курит травку.

– А ты, чё удумала? – Фотограф нервозно рылся в карманах: – Куда запропастился «Беломор»?

– Ночью что-то плохо спится.

– Вот и папироски, – неврастенически смеясь, он сел на стул и педантично стал выдавливать из папирос табак. – Странно, а я всегда думал, что ночью – и не спится поэтому. – Он многозначительно посмотрел на Софи и загоготал.

– Не умничай. Делай своё дело, – холодно скомандовала та.

Но фотографа прорвало:

– Смотри, какая красивая машина. Капот – одно загляденье. А зад какой! Всё зависит от зада… Художники, они ведь как, ночью закрываются с натурщицами – творят. Вот именно, творят неизвестно что. А днём отсыпаются. Устали бедненькие от непосильного труда.

– Не твоё дело! – отрезала Софи.

– Конечно не моё. Я так. К слову. Просто страсть как мне нравится твой зад.

– По-моему, я сказала, что ты не в моём вкусе. Да к тому же, у тебя кроме пошлости ничего с языка не слетает.

– А вот я считаю, что говорить женщине о красоте её зада – это не пошло. В одной книге прочитал…

Софи рассмеялась:

– Ты читаешь книги?

– А что, я не человек? Ты хоть знаешь, кто говорил о женских задницах без стеснения? Между прочим, уважаемый человек во всём мире. Не надо на меня так смотреть. Я польщён, но это – Ренуар. Не помню дословно, но он говорил что-то вроде: у неё такой зад, что хочется всем миром водить вокруг него хоровод. А ты говоришь… Зад, он или есть – или его нет. У тебя он есть.

Софи перестала нервно прохаживаться и дала фотографу оплеуху.